Запретить наместнику драть массажистов невозможно. И не только потому, что выдвинуто условие: «Я тебе не даю». В их странных отношениях «верность» не упоминалась — и Арек,
что характерно, даже не поинтересовался, трахался ли, и с
кем трахался Саша весь прошлый год. Как не интересовался и
раньше, удовлетворившись словами: «Я живу один». А «живу»
и «к кому-то захаживаю» вполне совместимо, между прочим.
Но наместник не расспрашивал. А может быть, и не стал бы
препятствовать каким-то параллельным встречам.
Даже люди должны об этом предварительно договориться. Для кого-то физическая верность — потребность по умолчанию.
Для кого-то — досадная помеха, раздражающее ограничение, подчеркивающее иллюзорное «право собственности» партнера.
Кто-то и «домостроевским пережитком» назовет... Все зависит от собственной позиции.
Является ли для наместника верность потребностью, Александр не знал. И, как ни удивительно, не приклеивал к истории с массажистом ярлык «измена». Партнерша, кляв-
шаяся в преданности и пойманная в постели с другим мужиком, вызвала бы гнев — несмотря на широту взглядов и подтрахивание бывшей жены, состоявшей в новом законном
браке. Та же партнерша, застуканная с женщиной... Сложный вопрос. Слава богу, не приходилось попадать в такую ситуацию...
Потому что муки были бы обеспечены — как и в случае с Ареком,
ублажившим неприемлемое для Саши желание.
«Но если бы я увидел, как кто-то засаживает член в его
задницу...».
Болгарский перец тоже подгорел. Оставалось надеяться, что
помидоры это скрасят. И сосредоточиться на готовке, а не на
классификации измен — что именно задевает, а что неприемлемо
целиком и полностью.
— У нас осталось что-то невыясненное? — принюхавшись,
спросил Арек. — Или на этом — все?
— Пока — все, — ответил Саша и щедро посолил брошенные
на сковородку помидоры. Пусть дают сок. А о массажистах... о массажистах лучше не упоминать вовсе. Полгода. Десять встреч.
Это не вся жизнь. Кое на что позволительно сделать скидку.
Арек
Александер опять что-то не договаривал. Хмурился и сердился. А яичница выходила точь-в-точь как у Грэга с похмелья или со зла. Неужели кулинарные способности впрямую зависят от внешности? Быть того не может! Наверное, все-таки, от настроения готовящего тоже...
Грэг утром. Сонный, не попадающий в кнопку розжига плиты, сующий ему в руки чашку с кофе:
— Шатци, не маячь. Сядь в уголке.
Картинка прошлого горчила. А черные джинсы, спрятанные под стопку простыней, звали: «Вернись в спальню. Посиди.
Подумай о майке с попугаем. Поройся в памяти».
«Нет. Не сегодня, не сейчас. Впереди вереница дней, пустых
дней, которые позволят мне копаться в воспоминаниях, пере-
бирать и перекладывать кусочки мозаики. Грэга уже не вернуть.
Ни криками, ни бесцельным сидением на полу и гляделками
с черной тряпкой. А Александер жив. Жив, рядом. И если
поторопиться, до женитьбы можно отхватить и проглотить свой
кусок удовольствия. Главное — не поперхнуться. Жадность еще
никого до добра не доводила...».
— Ты мне тогда не ответил... про принца. Он не понимает слово «нет»?
— Пропускает мимо ушей. Разницей в возрасте и здоровьем не отговоришься. Считает не стоящими внимания мелочами.
— Скверно.
— Ага. Устроить бытовой скандал и послать его куда подальше я не могу. Не надо забывать, что за оскорбление принца крови у нас легко можно заработать тюремный срок. Сошлют
на Руду или Лесоповал надсмотрщиком... а такая старость меня пугает.
— Я тебя понимаю... — Александер снял с плиты сковородку
со слегка подгоревшей яичницей и водрузил ее на стол, не
утруждая себя раскладыванием по тарелкам. Так же делал и
Грэг, и это повторение привычек нервировало и успокаивало
одновременно — оставалось только достать вилки, приоткрыть
хлебницу и приступать к трапезе.
— Я не знаю, что придумать, — под вилку первым делом попался ломтик невкусного овоща, и Арек переложил его на «чужую» половину сковороды. — Нужна какая-то причина,
которая избавит меня от этого брака. Его вернут на Кеннор, и я лишусь браслетов. Этого нельзя допускать. Я там попросту рехнусь — без заклинаний, без права на уединение... Я не разряженное чучело, которое можно таскать по светским приемам и показывать придворным, хвастаясь: «Это мое, вот я какое хорошее себе отхватил, хотя оно сопротивлялось!». А лет через несколько... неважно.
— Причина... — пробормотал Александер и убрал ломтик овоща на салфетку. — Гм... А если... если сказать ему, что у тебя кто-то есть? Тут, на Тагане? Постоянный любовник, на котором ты по какой-то причине не женишься... ну, не знаю... не туземец, не подумай, я ваших имею в виду!
— Любовник Илле не остановит. Я думал о фиктивном
браке... достань из холодильника водку, я хочу выпить рюмку.
— Так невкусно?
— Нормально. Это в лечебных целях. Я уже знаю, сколько и чего нужно выпить, чтобы давление держалось в норме.
Пятьдесят грамм водки и стоп. А дальше посмотрим...
Очередной ломтик овоща переехал на другую половину
сковороды. Александер сдвинул брови.
— Я его не ем, — объяснил Арек.
— Я тоже его не особо... почему ты не сказал?
— Думал, тебе хочется.
— Ты уж лучше говори. Чтоб не вышло, как с Илле...
Просьба звучала здраво, вот только сам кулинар-любовник
при этом продолжал темнить. Ну да ладно... Не стоит портить
раз борками десять встреч. Надо закрывать глаза на мелочи, и все.
Ледяная водка пошла хорошо, и наместника перестал раз-
дражать овощ — кажется, болгарский перец — постоянно попа-
дающийся под вилку.
— Фиктивный брак — это выход. Почему ты не хочешь им воспользоваться?
— Нет кеннорийца, которому я мог бы довериться. Слишком много слагаемых. Должен поверить не только Илле, но и моя семья, иначе мать меня со свету сживет. Должны поверить все здешние обитатели — а любая кеннорийская собака на Тагане знает, что у меня нет постоянного любовника. Можно было бы кому-то заплатить... но где гарантия, что он не сольет информацию журналистам? Ты представляешь, какой будет скандал? Я ввек не отмоюсь. Я перебрал всех своих приятелей и бывших сослуживцев — тех, кому более-менее доверяю... они или женаты, или не подходят. Двое холостых медленно, но верно
спиваются, а третий ударился в религию и стал храмовником.
А при вступлении в Орден они отказываются от мирских
радостей... ну, отказываются или нет — неважно, но жениться им
нельзя. Я к нему планировал обратиться с другой просьбой. Он
мог бы оформить брак «задним числом». Как будто я женился еще до того, как Илле озвучил свое первое предложение. И просто не афишировал, что женат — это спишется на часть
имиджа, вдовый наместник вызывает меньше раздражения у туземцев. Но...
— М-да... А развестись с Илле будет сложно?
— Практически невозможно. Надо получать специальное
раз решение от Храма Пламени, а там столько условий и препон... счи тай — невозможно.
