меня есть источник, заслуживающий стопроцентного доверия, и он утверждает, что наёмники те же самые, которые работали на вас… до этого.
Я, решив рискнуть, упрямо вел пешку по ферзевому флангу.
— Бруно всё же решил вылезти из леса? — лениво поинтересовался Громов, с тревогой поглядывая на мои телодвижения на своем левом фланге.
Меня же осведомленность Громова неприятно поразила.
Ведь если он в курсе про Бруно, то почему наш Лучник ещё жив? Или, быть может, он настолько силён, что в лесу может справиться с кем угодно?
Но… в любом случае, не мог же Бруно ошибаться, утверждая, что по мою душу приходили люди Громова? Или мог?
И какая, в конце концов мотивация у Алексиса? И что ещё он знает?
— О, — Громов довольно улыбнулся и повел фланговую пешку на помощь своему ферзю.
Пришел мой черед склониться над доской — ход, действительно оказался хорош, и, если я ничего не предприму, то следующим ходом мой конь окажется под угрозой.
Вот только слова Громова мешали сосредоточится на игре.
Ведь если предположить, что убийц послал не Громов, тогда кто?
— Кстати, Михаил, — Алексис довольно откинулся на кресло. — Ты в курсе, что нарушил решение суда?
— В курсе, — как ни крути, но мне приходилось или отводить короля назад, чтобы не получить шах следующим ходом, или окончательно рушить оборону и идти в отчаянную атаку.
Что до слов Громова про суд, то я не имел права покидать территории надела до конца ссылки.
— Ты же понимаешь, что подставился? — добродушно уточнил Громов, ничуть не напоминая бессердечного беспринципного негодяя, поломавшего столько человеческих судеб.
На самом деле, на этот счет у меня был план, который Громову знать не следовало.
— Возможно, — буркнул я, решаясь на контратаку и двигая пешку вперёд.
Таким образом она переставала защищать коня, но нападала на ферзя.
— А что, если я тебе скажу, — Громов, словно только и ждал этого хода, двинул вперёд коня, — что я не посылал никаких наемников ни к тебе, ни к князю, ни к Бруно? Тебе, кстати, шах.
Вышло, к слову, красиво.
Из-за шаха я не мог срубить пешкой его ферзя — раз. Коня можно было срубить моим ферзем, но в этом случае следующим ходом Алексис забирал моего ферзя своим, да ещё и уходил от атаки пешкой.
Одна ошибка, из-за которой была проиграна партия…
— В остроге, хотите сказать, тоже были не ваши люди? — я откинулся на спинку кресла и с вызовом посмотрел на Громова. — Бросьте, Алексис. Ведь очевидно же, что вы всеми правдами и неправдами подминаете княжества под себя. Да и вся эта история с подпольными типографиями и восстаниями… Гильдейские бы до этого даже не додумались!
Я перевел взгляд с бесстрастного лица дворянина на его руку, на которой сверкнул огромный рубин.
Примерно такой я видел на руке у Норта, когда он оставлял послание градоначальнику Клодца.
— Забавно, что ты вспомнил про острог, — у Громова после выигранной партии явно поднялось настроение.
Он протянул руку к столику, взял колокольчик и позвонил.
В комнате тут же повеяло не то сквозняком, не то прохладой, а Алексис неожиданно приказал.
— Привести заключенного номер семнадцать.
Я вновь почувствовал у себя на лице касания ветерка, а Громов, как ни в чем не бывало, продолжил.
— Знаешь, Михаил, для Бездны наш мир видится ничейным полем, которое можно вспахать и засеять полезной культурой. Ну или построить город. Для магов Бездна — любопытное явление, межмирная сущность, которая имеет достаточно сил, чтобы добираться до соседних миров. Нигде не сказано, но, возможно, эта сущность околобожественного порядка.
Ого! Я впервые слышу, как кто-то в этом мире говорит про божественные сущности!
— Для тебя Бездна — однозначное зло, и ты подаешь её всему миру, как безусловное зло, объединяя вокруг себя разумных, чтобы её уничтожить.
— Не пойму, к чему вы ведете.
— Как ты обличаешь Бездну во всех пороках, виртуозно используя этих дурней из Золотого меча, так и сильные мира сего поступают в отношении своих… конкурентов.
— Понял, — до меня наконец-то дошло, к чему вел Громов. — Вы белый и пушистый, а вокруг одни завистники и лжецы. И северяне не тронули вашу усадьбу из чувства глубоко уважения.
— Никогда не считал себя белым и пушистым, — усмехнулся Громов. — Что до остального. Да и нет. Я совершенно точно знаю, что против меня сейчас работает вся та махина, что работала против князя Ивана. Что до северян… Знаешь, кому принадлежит эта усадьба?
— И кому же? — не сдержав любопытства, поинтересовался я.
Насчет очернения образа Громова — всё ясно. Вряд ли купец Ирго решил сделать ставку только на меня. К тому же, «союзники» каким-то образом намеревались настроить против Громова ещё и центральные княжества.
А вот почему северяне не затронули усадьбу Громовых — это действительно было интересно.
Я бы даже сказал критически важно для понимания, что за человек сейчас держит в своих руках власть.
— Эта усадьба принадлежит Громовым-Бестужевым, — с улыбкой произнес Громов и выжидающе уставился на меня.
— И что с того… — начал было я, но в следующий момент, я вспомнил Фила и его отца, и у меня в голове с мелодичным щелчком встал очередной пазл. — Вы приняли в клан родовичей?
— Я же говорю, — усмехнулся Громов. — Ты не один такой умный.
— Родовичи настолько сильны, что могут устоять перед вражеской армией?
— Нет, — Громов покачал головой. — Бестужевы дальние родственники Ги'Дэрека, и что те, что другие, отлично управляются с водой и со льдом. Вадимир просто накрыл усадьбу толстой коркой льда.
— Но… Хм… Порталы?
— Верно, — кивнул Громов. — Пока Бестужевы держали защиту и передавали информацию о количестве северян, мы с моими сыновьями находились на стенах и с трудом сдерживали их шаманов.
Чем дальше шла наша беседа, тем больше я запутывался.
Судя по эмоциям, Громов был предельно откровенен со мной, и это полностью рушило сформированный в голове образ высокомерного небожителя, заботящегося только о себе и своем роде.
Да и история Бруно…
К тому же, я своими ушами слышал его удивленный голос, говорящий: «Надо же, выжил…»
Не зря я всё-таки решился на эту встречу, ох не зря.
— Но… Бруно и его мать…
На лице Алексиса скользнула тень недовольства и…злого сожаления?
— Если хочешь, — неохотно произнес Громов, — я расскажу тебе о том, что случилось, после второй партии.
Меня он и не подумал спросить, хочу ли я играть.
— Пока что, предлагаю тебе послушать его, — он кивнул в сторону выхода и я, послушно повернувшись, увидел на пороге осунувшегося Воина, который при виде меня самым натуральным образом вздрогнул.
—
