- Заметил вас еще за обедом, в ресторане, - продолжал Николай Илларионович, - но не решился побеспокоить... Опрятин, - представился он спутнице Бенедиктова, вежливо наклонив голову.
- Матвеева, - ответила блондинка. - Слышала о вас.
Опрятин улыбнулся уголками губ:
- Не сомневаюсь. Отзывы были, конечно, не слишком лестные.
Он сказал это полувопросительно-полуутвердительно, и блондинка в ответ только слегка пожала плечами. Солнце освещало ее лицо, карие глаза казались теплыми и прозрачными. И в то же время было и этих глазах что-то невеселое.
- Вы тоже ездили по Волге? - спросила она.
- Нет. Я сел на теплоход сегодня ночью в Дербенте. Ездил туда в командировку. Кстати, любопытное происшествие случилось со мной в этом Дербенте...
Опрятин посмотрел на Бенедиктова. Тот стоял со скучающим видом, не выказывая ни малейшего интереса к любопытному происшествию.
"Они изволят сердиться, - подумал Опрятин. - Злопамятный тип, однако..."
Прошлой весной редакция научного журнала предложила Опрятину дать с энергетической точки зрения рецензию на статью некоего биофизика Бенедиктова. Статья была примечательная. Вначале в ней шла речь об ионофорезе - явлении, известном еще с 1807 года, когда московский профессор Рейсс открыл, что капли одной жидкости могут проходить сквозь другую. Автор статьи разбирал это явление с позиций современной физики: взаимопроникание связано с наличием свободных зарядов - ионов - на границе жидкостей, то есть на границе двух противоположно заряженных полей. Ионофорез широко применяется в медицине: ионизированные жидкие лекарства вводятся сквозь кожу больного без ее повреждения.
Далее автор статьи излагал свои наблюдения над рыбами, имеющими электрические органы. Он приводил интересные сведения об этих живых генераторах. К примеру, электрический скат Torpedinidae дает 300 вольт при восьми амперах. Электрический угорь Electrophorus Electricus - до 600 вольт. Рыбы семейства Gimnarchus дают незначительное напряжение, но способны к локации: они посылают около 300 импульсов в секунду. Автор утверждал: рыбы, являясь наиболее сильными энергоносителями из живых существ, создают вокруг себя электрическое поле, и под его действием окружающая вода проходит через их наружные покровы внутрь организма. Он вживлял в тело рыб контакты и измерял разность потенциалов кожи и внутренних органов. И пришел к выводу, что в известных электростатических условиях жидкость диффундирует, проникает сквозь живые ткани. В статье выдвигалась гипотеза: будто бы скоро станет возможно подвергнуть рыб особому облучению и сделать их проницаемыми и проницающими в нужных зонах. Чтобы они свободно проникали, например, сквозь бетонные плотины на реках.
Опрятин написал рецензию, в которой отдавал должное интересным опытам с рыбами, но высмеял - впрочем, вполне вежливо - фантастическую гипотезу о проницаемости. В редакции его познакомили с автором статьи, Бенедиктовым. Произошел короткий разговор. Бенедиктов не пожелал согласиться с доводами Опрятина, назвал рецензию "узколобой", а свою статью вовсе забрал из редакции, заявив, что не хочет ее публиковать.
С тех пор прошло три с лишним месяца. И вот они встретились снова автор статьи и рецензент.
- Зря вы на меня тогда обиделись, товарищ Бенедиктов, - мягко сказал Опрятин. - В вашей статье было много интересного, и я, если помните, отметил...
- Я не обижаюсь, - прервал его Бенедиктов. - Просто считаю, что вы... м-м... не совсем компетентны в вопросе о биотоках.
Опрятин вытащил носовой платок, промокнул потный лоб.
- Не будем спорить, - сказал он сдержанно. - Вы разбираетесь лучше в одном, я - в другом. Не так ли?
- Вот и занимались бы своим делом. А в мое...
- Толя!.. - Блондинка предостерегающе тронула мужа за рукав.
"Напрасно я затеял разговор, - подумал Опрятин. - Он слишком возбужден..."
- Успокойтесь, - сказал он, - я не собираюсь вмешиваться в ваши дела. Надеюсь, вы и сами поймете, что гипотеза ваша беспочвенна. От ионофореза до взаимной проницаемости тел бесконечно далеко. До свиданья.
Опрятин с достоинством повернулся, но не успел сделать и двух шагов.
- Послушайте! - окликнул его Бенедиктов. - Хотите, покажу вам проницаемость?
- Толя, перестань! - сказала блондинка. - Прошу тебя...
Бенедиктов отмахнулся.
- Смотрите! - Он сунул руку за пазуху и вдруг выхватил нож.
Опрятин невольно сделал шаг назад.
- Эй, гражданин! - Атлет в полосатой рубахе быстро подошел к Бенедиктову. - Вы чего безобразничаете? Что за шутки с ножиком?
Бенедиктов не обратил на него внимания.
- Вот вам проницаемость! - С этими словами он задрал на левой руке рукав и полоснул ее ножом.
Кто-то из пассажиров ахнул. Вокруг стала собираться толпа.
- Видали? - Бенедиктов еще раз всадил нож в руку.
Узкое лезвие с дымчатым узором легко прошло насквозь, не оставив на руке ни царапины.
Толпа оторопела.
Бенедиктов засмеялся и хотел было спрятать нож, но тут к нему снова подступил атлет.
- А ну, давай сюда! - сказал он. - Я тебе покажу, как людей пугать.
Он схватился за лезвие ножа и почувствовал, что зажал в кулаке пустоту...
- Прочь! - крикнул Бенедиктов.
Но атлет вывернул ему руку, и нож упал на палубу в опасной близости к борту. Сразу несколько человек бросились к нему...
В следующий миг из самой гущи свалки вынырнул красный сарафан и, мелькнув под поручнями бортового ограждения, полетел с шестиметровой высоты в воду.
- Человек за бортом! - закричал кто-то.
Плюхнулись в воду спасательные круги. Заскрипели тали шлюпбалок. Теплоход начал описывать циркуляцию, возвращаясь к месту падения человека. Но этот маневр был уже не нужен. Белая яхта, которая оказалась в сотне метров от теплохода, сделала бешеный поворот фордевинд, накренилась и, чертя по воде концом грота-гика, понеслась к мелькавшей в волнах голове.
Все увидели, как высокий загорелый парень кинулся с яхты в воду, и через несколько минут сарафан уже пламенел на борту маленького суденышка.
"Узбекистан" подошел к яхте с подветра.
- Помощь нужна? - крикнул с мостика вахтенный помощник.
- Не надо! - донесся снизу женский голос. - Меня довезут.
Пассажиры взволнованно обсуждали происшествие, нацеливались на яхту фотоаппаратами. Бенедиктов, белый как молоко, стоял в сторонке, вцепившись в поручни, и смотрел за борт.
Опрятин оглядел палубу и убедился, что ножа нет. Подняв голову, он встретил пристальный взгляд атлета.
- Интересный ножик, - сказал атлет. - Жаль, рыбам достался.
Опрятин отвернулся и посмотрел на яхту.
Там все было в порядке. Загорелый яхтсмен сидел на руле. Другой парень, с красной косынкой на голове, возился у мачты. Он быстро перебрал руками, и на мачту взлетел красный сарафан, поднятый на спинакерфале, - очевидно, для просушки.
