кабинки были открытые, без дверок, а вместо привычных унитазов там были распространённые когда-то "дырки" с подставками для ног по бокам, которые пафосно именуются чашами "Генуя", а в простонародье - очками. На мокром полу стояло ведро с водой, из которого свисала серая дырявая тряпка.
- Ты мне ещё будешь приказы обсуждать?! - услышала Лера.
Голос был мужской, визгливый, противный. Она повернула голову и увидела парня в военной форме с тремя полосками на погонах. Лера никак не могла вспомнить, что они называются лычками, а обладатель таких лычек именуется сержантом. Но главное, что сержант держал за грудки перепуганного юношу-рядового, и этот рядовой был не кто иной, как ... дядя Валера.
- Я хотел сказать... - попытался произнести он.
- Молчать! - взвизгнул сержант. - Кто давал команду вякать?
- Но это невозможно отмыть без...
- Руками отскоблишь. Вперёд!
- Я не буду.
- Что?! Да я тебя языком заставлю всё вылизать, душара!
- Да пошёл ты! - неожиданно выкрикнул дядя Валера и оттолкнул сержанта.
Сержант на мгновение оторопел. И вдруг со всей силы двинул дяде Валере кулаком в грудь, аккурат в металлическую пуговицу. Дядя Валера охнул и покачнулся. Ноги заскользили по мокрому полу, он не удержал равновесия и упал, с размаху ударившись затылком об угол каменной приступки чаши "Генуя". Тело его содрогнулось, и он обмяк, устремив взгляд в потолок. А через мгновение по полу стала растекаться густая алая жидкость, как будто, падая, дядя Валера раздавил упаковку кетчупа. Сержант с ужасом смотрел на бездыханное тело рядового. Потом оглянулся на дверь - никого. Леру он почему-то даже не заметил. Сержант попятился к двери, не отрывая взгляд от покойника, а затем выскочил из помещения словно ошпаренный.
Лера, дрожа всем телом, подползла на четвереньках к трупу. Она должна была убедиться, действительно ли это дядя Валера или просто очень похожий на него человек. Но едва она приблизилась к нему, покойник резко поднял окровавленную голову, и глаза его вспыхнули малиновым огнём.
- Найди его! - прошипел он.
Лера отпрянула, вскочила, бросилась к выходу и... поскользнувшись, рухнула спиной на бетонный пол...
Она открыла глаза. В окно барабанил дождь. Сверкнула молния, а через несколько секунд вдалеке ворчливо пророкотал гром. Лера лежала на полу посреди кухни в бабушкином доме. Страшно ныл затылок.
С утра Лера принялась рыться в старом сундуке, к которому её влекло всё детство. Бабушка хранила там всё ненужное и одновременно ценное. Чего здесь только не было! Старомодные платки и шали, густо пересыпанные нафталином; какие-то баночки-скляночки с иностранными этикетками; совершенно новые, неношеные туфли причудливого дизайна; и ещё много-много чего. Но Лера искала совсем другое - она искала письма. Бабушка обязательно должна была хранить письма от дяди Валеры, ведь раньше их всегда писали только на бумаге и посылали друг другу в конвертах. Не найдя писем в комоде и в шкафу, Лера резонно предположила, что они могут храниться в сундуке. И она не ошиблась. На самом дне Лера обнаружила перевязанную бечёвкой тоненькую стопочку пожелтевших конвертов. Их было всего шесть, и на каждом в качестве обратного адреса значилась войсковая часть номер 72135, а отправителем - Краснов Валерий Андреевич.
Лера развязала бечёвку и достала письмо из верхнего конверта.
"Дорогая мама! У меня всё хорошо. Я служу добросовестно, как и обещал вам с папой. Ребята в нашем взводе подобрались дружные, есть несколько земляков..."
Внезапно строчки письма стали расплываться, а бумага из пожелтевшей превратилась в полупрозрачную, а потом и вовсе растворилась в воздухе. Прямо перед собой Лера увидела стриженый затылок сидящего за столом парнишки в военной форме. Левая рука его придерживала листок бумаги, а правая аккуратно выводила на нём маленькие округлые буковки обгрызенной шариковой ручкой. Лера огляделась. Просторная комната с дюжиной длинных столов. За каждым - по несколько стульев. На стенах плакаты с изображением солдат и призывами служить достойно, чтить устав и прочее. На самом видном месте - портрет Ленина, а ниже - целая галерея суровых немолодых физиономий под надписью "Политбюро ЦК КПСС". Как это странно! Как будто Лера попала в какой-то старый кинофильм. И этот парень, который пишет письмо, этот солдатик... Боже! Да ведь это он!
И словно в подтверждение этих слов в воздухе зазвучал звонкий голос:
- Недавно мы ездили на учения, которые прошли хорошо. Всех очень хвалили. А сейчас я готовлюсь к наряду по роте, поэтому у меня появилось немного времени, и я спешу написать тебе письмо, дорогая моя мама. Мне очень важно написать его, потому что оно - последнее. Ведь сегодня вечером меня убьют...
Лера вздрогнула, а дядя Валера вдруг повернул голову и посмотрел прямо на неё. Глаза его вспыхнули малиновым светом, губы скривились в жуткой гримасе, а из горла вырвалось хриплое шипение:
- Найди его!
Лера отпрянула и... чуть не упала в открытый сундук. В ужасе она отбросила в сторону пожелтевший лист бумаги, письмо спланировало на вязаный половик. Лера снова была в кладовке бабушкиного дома. Никаких агитплакатов, никакого Ленина, никакого политбюро. А главное - никакого дяди Валеры.
- Да что же это такое! - отчаянно взвыла Лера...
Посреди двора плясало жаркое пламя костра. Лера то и дело выходила из дома и, притащив очередную партию мусора, отправляла её в огонь. Последним, что она вынесла, были письма дяди Валеры и фотоальбом. Лера швырнула пачку писем в костёр. Бумага мгновенно занялась, чернея и сворачиваясь в трубочки, которые тут же рассыпались серым пеплом. Лера размахнулась, чтобы отправить следом и фотоальбом, но в последнее мгновение что-то остановило её.
"Всё-таки это память о нашей семье, - подумала она. - И о бабушке".
Лера подошла к машине, открыла багажник и бросила фотоальбом в одну из коробок, набитых всяким барахлом, которое она не решилась ни выбросить, ни оставить новым хозяевам дома, потому как каждая из этих вещей оказалась ей чем-то дорога.
Солнечный диск уже наполовину скрылся за железной крышей и будто замер, подглядывая за Лерой. Она улыбнулась солнцу, махнула ему рукой, и солнце, смутившись, юркнуло за дом, оставив после себя на небе медленно тающий ореол. Лера посмотрела в последний раз на дом, ставший вдруг почему-то совсем чужим, и села в машину.
За окном стремительно темнело. Когда она выезжала из посёлка, дорога уже погрузилась во мрак. Лера не спеша вела машину по пустому узкому шоссе. Свет фар рассекал темноту, подкрашивая её молочным цветом опустившегося на землю тумана. Лера
