Майкл Муркок - Граф Брасс (Замок Брасс - 1)

Нет, ни один сон не мог быть столь правдоподобен. Иссельда должна была существовать.., и дети тоже.

Но воспоминания уже понемногу стирались, как всегда бывает при пробуждении. Поднявшись на пару ступеней, он обернулся к графу Брассу, который по-прежнему стоял неподвижно, не сводя взора с огня в камине. Голова его поникла под гнетом лет и пережитых несчастий.

- Так, стало быть, мы живы, вы и я? А все наши друзья погибли. Ваша дочь мертва. Вы правы, граф Брасс.., мы слишком многое утратили в битве при Лондре. Вы потеряли там двоих внуков.

- Да, - согласился граф Брасс едва слышно. - Можно сказать, мы потеряли там наше будущее.

Эпилог

Около семи лет прошло со времени ужасающей битвы при Лондре, где навсегда потерпела крах Империя Мрака, Семь лет, за которые столько всего произошло... Первые пять лет Дориан Хоукмун, герцог Кельнский, оставался в тисках безумия. И хотя здравый рассудок вернулся к нему два года назад, он больше не был тем прежним рыцарем без страха и упрека, что так верно служил Рунному Посоху. Он сделался мрачен, полюбил уединение и одиночество. Даже старый друг его, граф Брасс, единственный, кто также уцелел в том сражении, с трудом узнавал его.

- Это все потому, что он видел смерть своих товарищей.., и потерял Иссельду, - сочувственно шептались жители Эгморта, столицы Камарга, понемногу вернувшей себе славу былых времен. Сердца их разрывались от жалости к Дориану Хоукмуну, когда они видели, как он бредет один по улицам, выходит за городские ворота, взбирается в седло и скачет прочь, куда глаза глядят, на болота, над которыми чертят круги огромные алые фламинго, а у горизонта бегут стада белоснежных быков.

Дориан Хоукмун ехал через болота до небольшого холма, на вершине которого виднелись развалины древней церкви, построенной задолго до Империи Мрака. Там он спешивался и шел по склону, держа лошадь в поводу.

Взор его бездумно скользил по бескрайним зарослям тростника, по подернутым рябью заводям, и мистраль тоскливо завывал над ним, не в силах смягчить застывшее в глазах отчаяние.

Он пытался вернуть в памяти образы давнего сновидения.

Ему снились Иссельда и двое детишек, чьих имен он никак не мог припомнить. Да и было ли у них когда-нибудь имя в этом сне?

Безумное видение того, что могло бы быть правдой, если бы Иссельда уцелела в битве при Лондре.

И порой, когда солнце уже опускалось за горизонт, последними лучами озаряя унылый пейзаж, и дождь принимался хлестать по заводям, он вскарабкивался на самую вершину руин, вскидывал руки к сонму разорванных в клочья облаков, несущихся по темнеющему небу, и выкрикивал имя возлюбленной:

- Иссельда! Иссельда!

И птицы, парившие над головой, подхватывали этот крик;

- Иссельда!

Затем, уронив голову на грудь, Хоукмун разражался рыданиями, спрашивая себя, почему же, вопреки всякой очевидности, он продолжал лелеять в душе надежду рано или поздно отыскать свою потерянную любовь.

Почему, - спрашивал он себя, - не может существовать где-нибудь такое место.., может, даже другая Земля, где мертвые по-прежнему живы?

Нет сомнений, подобные мысли свидетельствовали о том, что безумие еще не до конца оставило его рассудок.

Затем он вздыхал и утирал слезы, дабы по липу его никто не смог бы догадаться, что он плакал, вновь садился в седло и в сумерках отправлялся в замок Брасс, где ожидал его возвращения старый Друг.

Там его ждал граф Брасс.