— Нет! — вскричал Джорджоль в страшном возбуждении. — Слушай, Чейн! Идем со мной! Моя дорогая девочка, ты совсем не такая, как эти помпезные тираны, называющие себя баронами. Ты свободная душа. Идем со мной и будем свободными. Мы будем счастливы, как птицы, и будем пользоваться всеми благами мира. Ты не принадлежишь к их миру. Ты знаешь об этом!
— Ты абсолютно неправ, Джорджоль. Это мой дом, и я люблю его.
— Но меня ты любишь больше. Скажи мне это, дорогая Чейн.
— Я совсем не люблю тебя. Я люблю другого.
— Кого? Элво Глиссама?
— Конечно, нет.
— Тогда Герда Джемаха. Скажи мне, это так?
— Разве это твое дело, Муффин?
— Не называй меня Муффин!
Голос Джорджоля сорвался на крик.
— Это мое дело! Потому что я хочу тебя, и ты знаешь об этом. Значит, твой новый любовник Герд Джемах?
— Он не любовник. Ни новый, ни старый. И пожалуйста, убери свои руки…
Джорджоль в возбуждении схватил ее пальцы и больно сжал их.
Он хрипло прошептал:
— Пожалуйста, дорогая Чейн, скажи, что это неправда, скажи, что ты любишь меня!
— Мне очень жаль, Джорджоль, но это правда. Я не люблю тебя. А теперь спокойной ночи. Я пошла спать.
Джорджоль рассмеялся неприятным смехом.
— Ты думаешь, что я так легко смирюсь с поражением? Ты плохо меня знаешь! Я пришел за тобой и заберу тебя. Очень скоро ты научишься любить меня. Я предупреждаю: не пытайся сопротивляться мне.
Чейн отпрянула назад, но пальцы Джорджоля стиснули ее руки, как стальные тиски.
Она набрала воздух, чтобы позвать на помощь, но Джорджоль одной рукой зажал ей рот, а другой сильно ударил под ребра.
Колени Чейн подогнулись.
Вспыхнули огни.
Чейн слышала какие-то звуки, сквозь туман в глазах видела движение.
Она стояла, с трудом держась за стену.
Джорджоль лежал, прижатый к балюстраде.
Нож висел у него на поясе, из кармана выглядывала рукоять пистолета, отливавшая слоновой костью.
Рука Джорджоля шевельнулась, затем выхватила пистолет.
Герд Джемах шагнул вперед.
Удар ногой — и пистолет со звоном отлетел в сторону.
Чейн наклонилась и подняла его.
В голове ее туман постепенно рассеивался.
Что мог слышать Герд Джемах?
Все трое стояли неподвижно.
Джорджоль бледный, возбужденный, Чейн вся напряженная, как струна.
Джорджоль повернулся к Чейн, и девушка увидела в этом незнакомо лице проступившие черты мальчика Муффина, которого она когда-то любила.
— Чейн, дорогая Чейн, ты пойдешь со мной?
— Нет, Джорджоль, конечно, нет. Это абсурд. Я не из ульдрасов. Я буду там несчастна.
Джорджоль издал звук, который, казалось, шел из сердца.
— Ты — как все остальные ауткеры.
— Надеюсь, нет. Я есть я.
Джорджоль выпрямился.
— Я заклинаю тебя жизнью брата твоего Келса, которому я ее подарил. Это долг крови, и он должен быть уплачен!
Герд Джемах издал странный звук, то ли смех, то ли кашель.
Наконец он заговорил:
— Хочешь, я скажу правду?
Джорджоль удивленно моргнул и склонил голову на бок.
— Какую правду?
— Тебе лучше извиниться перед леди Чейн, заверить ее, что ничего подобного больше не случится, и уйти отсюда.
Джорджоль твердо сказал:
— Долг существует, и я требую выплаты.
— Долга нет и никогда не было. Когда эрьин напал на Келса, ты вскочил на камень и смотрел, как зверь расправляется с ним, а как только ты заметил бегущую Чейн, ты хладнокровно выстрелил в эрьина, затем спрыгнул вниз и изобразил, что бы в самой гуще схватки. Ты даже вымазался в крови Келса. Ты не пытался спасти его. Ты даже позволил, чтобы эрьин искалечил его.
— Это ложь, — прошептал Джорджоль. — Тебя же не было там.
Голос Джемаха был холодным, как голос судьбы.
— Кургеш был там. Он все видел.
Джорджоль издал вопль отчаяния, звенящий вопль.
Он побежал по веранде, перескочил через балюстраду и исчез.
Чейн повернулась к Джемаху и спросила голосом, полным ужаса:
— Это правда?
— Правда.
— Это не может быть правдой, — прошептала Чейн. — Это слишком ужасно, чтобы быть правдой.
И когда Чейн обнаружила, что она уткнулась лицом в грудь Герда Джемаха, а он осторожно обнимает ее, то это ей показалось таким же естественным, как дуновение ветра, как зелень трав, как восход и заход солнца, как пение птиц.
На веранду медленно вышел Келс.
— Это правда, — сказал он. — Я слышал, что ты сказал ему, Герд. Я подозревал это все пять лет. Всю свою жизнь он ненавидит нас. Когда-нибудь я убью его.
На черно-серебряном самолете Эллукс в Морнингсвейк прибыли делегация Мулла: Эррис Самадзен и шесть членов.
Для встречи с ней был выбран Директивный Комитет, представляющий Ордер Уайи.
В него входило девять баронов, избранных в результате телефонного референдума всех заинтересованных лиц.
Джорис прочел сухое и формальное приветствие Муллу.
Его цель была сразу определить чисто официальный тон предстоявшего совещания.
Все бароны были одеты соответствующим образом.
На шляпах сверкали геральдические знаки.
Члены Мулла были одеты менее строго, видимо считая это обычной загородной поездкой.
— Ордер Уайи приветствует вас в Морнингсвейке, — сказал Джорис. — Мы искренне надеемся, что эта встреча устранит взаимное непонимание, которое омрачает наши взаимоотношения. Мы также надеемся, что вы подойдете к дискуссии конструктивно и реалистично и, кроме того, мы искренне считаем, что наши отношения с Зинтаррой могут быть истинно дружескими.
Самадзен рассмеялся.
— Джорис, благодарю за приветствие. Но ты сам понимаешь, что я не могу серьезно принять все остальное. Мы приехали сюда для ознакомления с местными условиями, чтобы в полной мере удовлетворить интересы большинства населения и по мере возможности интересы остальных.
— НУ что же, — бесстрастно сказал Джорис. — Маддук приготовил для вас освежающие напитки. После этого мы сможем приступить к дискуссии в Большом Холле.
Полчаса делегация наслаждалась на западной веранде, а затем все перешли в Большой Холл.
Внешний вид членов Директивного Комитета соответствовал величественности Большого Холла, строгой роскоши его обстановки.
Келс усадил членов Мулла по одну сторону стола, а членов Комитета — по другую.
Эррис Самадзен сразу взял управление в свои руки.
— Я хочу сказать, что Мулл — единственный административный орган Коринфона. Мы представляем население Зинтарры и жителей Уайи. Ульдрасы находятся под нашим протекторатом. Домены баронов тоже подчиняются нам по всем формальным и неформальным соглашениям. Они имеют право просить и протестовать. Как вы знаете, мы подготовили эдикт, основные положения которого вам известны.
