– Понимаю, Далила. Но и ты пойми: как только освободим царевича, вернешься к своему Самсону, и все пойдет по-прежнему. Только не подвергай свою жизнь неразумной опасности. Договорились?
– Ладно, – кивнула она, – пойду-ка я спать. Ты права.
И Далила тихонько закрыла за собой дверь.
Проснулась я от крика и шума за окном. Ничего не соображая, я встала с постели и подошла к окну. Вид ослепил меня.
Огромная масса народа заполнила улицу. Над головами реяли шарики и флажки. Раздавались пронзительные крики разносчиков. Живые и искусственные цветы были повсюду, белые и синие люди шли в карнавальных костюмах, веселые и радостные. Многие были одеты львами, с хвостами и гривами. Наверное, в этот год была такая мода. Зрелище живо напомнило мне первомайскую демонстрацию, на которую я любила ходить с папой.
– Здорово, правда?! – это прибежала Далила. За ней в комнату ворвались Ипполита с Гиневрой и прилепились к окну.
– Из наших окон ничего не видно, – объяснила Ипполита вторжение.
– Интересно, что у них за праздник? – поинтересовалась Гиневра.
– Спросим у хозяйки, пошли вниз.
И мы спустились в гостевую комнату.
Тетушка Ласло уже была при деле: командовала демонами, заглядывала в каждый угол, пересчитывала продукты, которые прибыли к ней на длинной ленте, неизвестно каким образом плывущей по воздуху.
«Демон-транспортер», – подумала я и не ошиблась.
– А, мои гостьи! – воскликнула она и улыбнулась так, что ее зубы засверкали. – Проходите, садитесь за стол, сейчас подам завтрак.
Из люка посередине стола показался поднос с апельсиновым соком, крекерами и творогом. Это тоже была здоровая пища, но хотя бы удобоваримая. Мы принялись за еду.
– Что это за гулянье на улице? – спросила Далила с набитым ртом.
– Выборы верховного правителя, – ответила тетушка.
– Какого верховного правителя?
– Нашего, гадолийского. Мы всегда его так выбираем. Каждые четыре месяца.
– Что? – тут уж я удивилась не на шутку. Карнавальное шествие еще можно было понять, но такие частые выборы? Это уже никуда не годилось.
– А почему так часто? – поинтересовалась Ипполита, откусывая крекер.
– Как же иначе? Правителем быть, а тем более верховным – очень вредно для здоровья. Наш-то, последний, уж каким орлом был, а ведь не выдержал.
– Чего не выдержал?
– Как чего? – удивилась она. – Обязанностей. Знаешь как это трудно? Ведь он для народа и отец, и муж, и старший товарищ.
– Интересно… – пробормотала Далила в сторону. – И как он выполняет обязанности мужа, например?
Но Гиневра не дала старушке ответить, перебив ее на полуслове:
– Странные люди у вас в стране – синие. Почему они такие?
– Что ты, что ты! – замахала на нее руками хозяйка. – Разве можно так говорить? Никакие они не синие, они – кузены…
– Чьи кузены?
– Наши, то есть белых. Хотя это тоже неприлично.
– Вот уж глупости! – возразила Ипполита. – Что тут неприличного? Назвать синего синим, а белого белым?
Нет, Ипполита поразительно напоминала иногда генерала Лебедя в юбке, то есть в тунике.
– Если вы назовете наших кузенов так, как вы уже не раз назвали, принялась терпеливо объяснять нам старушка Ласло, – у меня даже язык не поворачиваться выговорить это слово, то они обидятся. Упаси боже вас обратиться к ним так на улице. Могут и городскую стражу позвать…
– Ну, хорошо, – успокоила я не на шутку разволновавшуюся тетушку Ласло, мы обещаем… Не будем так называть ваших двоюродных братьев.
– Вот и хорошо. Что вы собираетесь делать сейчас?
– Мы побродим по городу, – ответила за всех Ипполита, – а наши кони пусть останутся у вас. Прикажите слугам почистить их и дать им овса.
– Почему же слугам? – обиженным тоном ответила хозяйка гостиницы. – У меня демоны есть.
– Ну, демоны, так демоны, – согласилась амазонка, – лишь бы коней не напугали.
И мы вчетвером вышли на улицу.
в которой читатель вместе с путешественницами попадает на выборы верховного правителя.
Нас тут же увлекла толпа. Гиневра была осыпана конфетти, а Далила запуталась в серпантине. Ипполите какой-то рослый синий парень (то есть кузен) нацепил на голову львиные уши, она тут же распустила свой каштановый хвост и стала похожа на роскошную львицу.
Все мои уговоры о том, что мы приехали не развлекаться, а искать ключ в Город Ветров, пропали втуне: мои спутницы не желали заниматься делом, а хотели лишь скакать в толпе веселящихся гадолийцев и не думать ни о чем мрачном.
Отовсюду слышались зазывающие крики и лозунги, призывающие голосовать за кандидатов в президенты. Как мы поняли, соискателей было двое: один – одетый в львиную шкуру, а другой – с пышным павлиньим хвостом. Скорее всего, львы и павлины составляли две конкурирующие партии. Иногда вспыхивали потасовки, но тут же пресекались рослыми молодцами со внушительными бицепсами. Это были местные стражники.
На меня налетел со всего размаха какой-то юнец, отчаянно крича:
– Да здравствует Павлин-Дорлекох! Дорлекоха в верховные правители! – в волосы юнца было воткнуто несколько павлиньих перьев, делающих его похожим на вождя краснокожих.
Схватив его за руку, я спросила:
– Кто такой Дорлекох?
Мальчишка тщетно пытался выдернуть руку. Поняв, что от него не отстанут, он произнес:
– Откуда вы такие явились? Не знать Дорлекоха?! Он же лучший фог-певец в Гадолии! – и он во весь голос заорал какую-ту мелодию из репертуара вышеозначенного Дорлекоха.
На пацана тут же набросился другой, с нарисованными усами и черным носом, и принялся колотить его по голове портретом кандидата в верховные правители. Я разжала руку.
– Твой Дорлекох поет, как пенек! – приговаривал усатый, методично нанося удары по затылку вождя краснокожих. – Ты еще называешь его фогом? Настоящий фог-певец – Авенайс. И он будет нашим верховным правителем!
Павлинообразный вырвался и убежал, а его противник обернулся к нам и выдохнул:
– Вы не верьте глупым майсам. Все вам врут про Авенайса! – и выставил перед нами портрет.
Зрелище было довольно жалкое. От интенсивного использования портрета, как подручного средства для борьбы с оппозицией, от изображения мало что осталось. Мы увидели лишь немного львиной гривы, переходящей в кусок бороды. Физиономия отсутствовала.
Пропагандист Авенайса понял по нашим лицам, что портрет произвел на нас совсем не то впечатление, на которое он рассчитывал. Он крякнул, отбросил его в сторону и убежал.
На центральной площади Гадолии собралось несметное количество народу. Синие мускулистые парни, задрапированные в львиные шкуры и украшенные павлиньими хвостами, танцевали друг против друга воинственный танец, топча плиты босыми ногами. Они кружились, сходились и расходились, и было видно, что для них это не просто танец, а образ мышления.
