Путешествие на Луну (ЛП) - Ле Фор Жорж

Почти тотчас же лицо графа изменилось, опущенные веки приподнялись, губы открылись, как-будто желая что-то сказать… Потом вдруг гримаса перекосила лицо ех-дипломата, и он несколько раз сильно чихнул.

— Спасён! — закричал Сломка, бросаясь на шею своему другу.

В ту же секунду новый крик, взволнованный и прерывистый, раздался из соседнего ящика:

— Улетели!.. Мы улетели!.. — То кричал очнувшийся от обморока Михаил Васильевич.

— Что с вами, профессор? — спросил озадаченный Сломка.

— Разве вы не слышали страшный гул, раздавшийся в кратере?

— Ну? — Это извержение Котопахи!

Инженер и Фаренгейт взглянули друг на друга: во время суматохи они совершенно позабыли о том, где находится сейчас их вагон…

Между тем Гонтран, сидя на краю своего ящика, растирал попеременно голову и поясницу.

— Ох! — стонал он. — Я, право, словно упал с колокольни, — так трещит голова! А по спине точно меня сейчас отдули палками!..

Но вдруг боль в голове и спине прекратилась, как по волшебству. Быстро вскочив, молодой человек подбежал к ящику Елены. Молодая девушка лежала, не шевелясь, словно погруженная в глубокий сон.

— Вячеслав! — закричал граф приятелю. — Иди сюда скорей!.. Этот сон меня пугает!..

Одним прыжком Михаил Васильевич был около дочери и взял ее на руки, как малого ребёнка, покрывая поцелуями.

Сломка тихо отстранил старого ученого и поднес к носу девушки тот же пузырёк с белою жидкостью, который так успешно оживил Гонтрана. Не прошло и минуты, как Елена медленно открыла глаза.

— Дорогой папа! — прошептала она, обнимая Михаила Васильевича.

— Гонтран! — прибавила потом девушка, увидев жениха и протягивая ему руку, которую молодой человек покрыл поцелуями.

— Браво! — весело воскликнул Сломка при виде этой картины. — Значит, все целы!.. Решительно я никогда не думал, что путешествие на Луну могло быть так приятно…

Едва профессор убедился, что дочь его находится вне опасности, как оставил ее и поспешил к середине вагона. Здесь он опустился на колени, развязал ремни, прикреплявшие ковер к полу, и начал торопливо открывать находившееся здесь окно. Стекло последнего было настолько толсто, что по нему можно было безопасно ходить. Однако, для предохранения от ударов во время вылета гранаты из жерла, оно было с внешней стороны закрыто металлической ставней, прикреплённой при помощи гаек, выходивших внутрь вагона.

— Отвертку! Скорей отвертку! — лихорадочно проговорил старый ученый.

Сломка бросился к шкафу и живо достал оттуда требуемый инструмент. Вооружившись последним, Михаил Васильевич стал отвинчивать гайки, пока наконец ставня не отворилась, позволяя видеть все, что делалось снаружи. Затем профессор совершил ту же операцию и над другими окнами нижней части вагона.

— Теперь потушите лампы! — приказал он.

Молодой инженер повиновался, и в вагоне снова воцарилась темнота. Михаил Васильевич впился глазами в одно из окон.

— Победа! — закричал он. — Победа! Мы летим на Луну!

Фаренгейт, прижавшись носом к стеклу, таращил глаза, не видя ничего, кроме глубокой тьмы.

— Ради Бога! — воскликнул он наконец, — я очень желал бы знать, дорогой профессор, почему вы думаете, что мы покинули Землю?

— Да просто потому, что нас теперь окружает густая тьма… Между тем, если бы мы упали назад на нашу планету, то увидели бы вокруг себя почву, освещенную Луной. Если бы, затем, мы упали, например, в Тихий океан, то почувствовали бы колыхание волн… Итак я повторю: мы улетели…

— Но ведь такая же тьма была и в кратере, Михаил Васильевич! — возразил Гонтран.

— Так что же? — с иронией спросил профессор.

— А может быть, мы все еще находимся в жерле вулкана?

Не говоря ни слова, старый ученый схватил графа за руку и подвел к одному из окон.

— Видели вы это из своего кратера? — спросил он, указывая рукой, чрез толстое стекло, на созвездия, чудным блеском горевшие во тьме,

— Остается узнать, — проговорил Сломка, — хватит ли двигательной силы, чтобы доставить нас в сферу лунного притяжения.

— Увидим! — был сухой ответ профессора.

ГЛАВА ХХV

— Скажи пожалуйста, Вячеслав, — обратился граф своему приятелю, — нельзя ли открыть окно нашего вагона?

— Открыть?!.. Зачем?

— Чтобы освежить немного воздух, чёрт возьми! Здесь можно задохнуться.

К счастию, молодой человек говорил почти шепотом, так что до слуха Михаила Васильевича долетали лишь отдельные слова.

— Но, глупый, ведь мы теперь летим в пустоте! — прошептал, наклонившись к уху собеседника, Сломка.

Лицо экс-дипломата приняло выражение глубочайшего изумления.

— В пустоте? — повторил он. — Так мы уже пролетели всю земную атмосферу?

Инженер взглянул на хронометр.

— Да, — отвечал он, — мы покинули ее пояс уже двадцать одну с половиною минуту тому назад.

— Так где же мы теперь?

Сломка бросил взгляд в сторону старого ученого.

— Тише, несчастный, тише! — прошептал он. — Если твой будущий тесть услышал бы твои слова, всё бы пропало… Пространство, которое мы теперь пролетаем, наполнено невесомою жидкостью, называемою светоносным эфиром. Плотность последнего равна нулю, и, следовательно, его можно сравнить с абсолютной пустотой, какую мы получаем при помощи воздушного насоса… Понятно поэтому, — если мы откроем окна вагона, то не только не запасемся свежим воздухом, ни и лишимся того, какой у нас есть…

— Но, мистер Сломка, — прервал объяснения инженера Фаренгейт, прислушивавшийся к его словам, — я прекрасно помню проекты мерзавца Шарпа: он говорил, что Луна совершенно лишена воздуха. Как же мы будем на ней дышать? Есть ли у вас, как у него, каучуковые скафандры и резервуары с воздухом?

— Конечно, — с улыбкой отвечал инженер. — Неужели же вы думаете, что, отправляясь в столь опасное путешествие, мы не позаботились предусмотреть все случайности? Хотя, по убеждению профессора Осипова, на Луне и достаточно воздуха для человеческих легких, однако мой предусмотрительный друг, граф Фламмарион, заказал шесть аппаратов, с которыми мы можем безнаказанно разгуливать даже в безвоздушном пространстве.

— О, если так… Впрочем, для меня лично нужно лишь столько воздуха, чтобы иметь возможность схватить подлого Шарпа и задушить его.

С этими словами мстительный янки повернулся к окну и стал вглядываться в окружающую тьму, между тем как Гонтран и Елена разместились у другого окна.

— Что за чёрт! — воскликнул он, через минуту отрываясь от своих наблюдений, — где же Луна? Неужели она будет настолько неделикатна, что не придёт на свидание с нами?

— Если потрудитесь подняться наверх, то увидите ее, — ответил Сломка.

— Вероятно, со времени нашего отъезда она значительно увеличилась? — спросил в свою очередь Гонтран.

— Поднимись наверх, если не лень, и увидишь сам, — лаконично ответил инженер.

Граф быстро поднялся по лестнице и вошел в темную лабораторию. Вдруг его нога задела кого-то, стоявшего на коленях.

— Кто тут лезет?! — раздалось раздражённое восклицание.

— Ах, это вы, дорогой профессор!.. Тысячу извинений!.. Но что вы здесь делаете в впотьмах?

— Это вы, граф? Помогите пожалуйста: я уже десять минут никак не могу отвинтить проклятую гайку, которая держит ставень окна…

С этими словами Михаил Васильевич так энергично дёрнул отвертку, что гайка отскочила, и старик, потеряв равновесие, полетел на Гонтрана, который в свою очередь не удержался на ногах и покатился на пол.