— Там? Полноте, ведь нас двое!
Угрожающий жест сопровождал эти слова.
— Гм! — подумал Шарп, — вероятно, Осипов полетел не один.
В продолжении часа оба вагона летели вместе, на расстоянии нескольких километров. Шарп не переставал наблюдать в телескоп гранату своего коллеги. Он видел, как в окне последней поочерёдно появлялись любопытные лица Гонтрана, Елены и Сломки.
— Да у них там целый экипаж! — ворчал учёный и ломал себе голову, стараясь догадаться, какое взрывчатое вещество могло выбросить в пространство столь тяжелый снаряд с пассажирами.
Вдруг он с гневом оттолкнул от себя телескоп и, задыхаясь, прокричал:
— Фаренгейт!
— Как Фаренгейт? Не может быть! — бледнея, произнес Шнейдер.
— Да, этот проклятый янки с ними.
— Невозможно… Вы, должно быть, ошибаетесь… — бормотал в смущении Шнейдер. — Американец не мог избежать гибели… Он давно мертв…
Шарп нетерпеливо топнул ногой.
— Дурак! — проговорил он сквозь зубы. — На, смотри сам!
Спутник астронома взглянул в телескоп и явственно увидел угрожающее лицо достопочтенного мистера Джонатана; он мог даже различить почтенных размеров кулак, направленный по их адресу.
— Боже мой, что же делать? — спросил несчастный немец, со страхом глядя на неумолимого врага. — Мы погибли, если попадёмся ему: это не человек, а дьявол… Притом их там целая шайка!..
Ничего не отвечая, Шарп снова приставил глаз к телескопу и стал наблюдать.
— Право, — бормотал между тем Шнейдер, — мы, кажется, попали из огня да в полымя… Он растерзает нас… Уж лучше самому покончить с собой…
— Да замолчишь ли ты, животное? — скрипя зубами, огрызнулся на своего помощника астроном. — Револьверы ведь у тебя… Делай с собой, что хочешь!..
— А может быть, их граната не будет иметь столько силы, чтобы сдвинуть нас отсюда и увлечь на Луну?
— Осел!.. Да это уж сделано!..
— Как?!
— Так, — мы давно уже покинули проклятое место и теперь падаем на Луну.
С этими словами Шарп снова уставился в стекло телескопа.
ГЛАВА XXIX
Опасение наших героев. — Вагон граната поворачивается. — Падение с высоты в 10.000 миль. — Сказочная панорама. — Уроки по селенографии и новый промах Гонтрана.
В то время, как Теодор Шарп и его товарищ терпели залужённое наказание за свой низкий поступок, Михаил Васильевич и его спутники также находились в крайнем беспокойстве: встреча их вагона с ядром Шарпа могла иметь для них роковые последствия. Что станется со всеми пассажирами вагона, когда последний, уклонившись от намеченного пути, не достигнет Луны и навсегда очутится в межпланетном пространстве?
Погружённый в мрачные думы, старый ученый молча сидел на диване вместе с дочерью. Гонтран Фламмарион не мог оторваться от окна, с минуты на минуту ожидая какой-нибудь катастрофы. Фаренгейт сквозь зубы проклинал случай, столкнувший его лицом к лицу с оскорбителем и тем не менее не позволявший ему отомстить последнему.
Один Сломка сохранил полное самообладание. Забравшись в обсерваторию, он внимательно наблюдал в телескоп небесное пространство. Вдруг, оставив своё занятие, он сбежал по лестнице вниз и закричал:
— Вагон поворачивается!
Услышав голос приятеля, граф быстро обернулся.
— Так мы полетим вверх ногами? — невольно вырвалось у него.
— То есть… — постарался Сломка замять промах друга, — наши ноги будут находиться там, где теперь находится голова… Одним словом, коническая часть вагона, обращенная к Луне, через несколько минут повернется к Земле.
Фаренгейт, думавший только о Шарпе, радостно вскрикнул:
— Значит, мы их поймаем?!
— Почему вы так думаете!
— Чёрт возьми, да ведь вы говорите, мы падаем на Луну?
Сломка поднял брови.
— Нет, я этого не сказал, — проговорил он.
— Ну, все равно, вы сказали, что…
— Нет, не все равно: еще сомнительно, достигнем ли мы Луны.
— Что же тогда? — невольно вздрогнув, спросил граф.
— Тогда?.. Может быть, мы станем кружиться вокруг Луны, или затеряемся в пространстве, и в таком случае один Бог ведает, что нас ожидает.
— Доверимся же Его милосердию! — проговорила Елена, бросая нежно ободрительный взгляд на своего жениха.
— Во всяком случае, — шутливо заметил инженер, — чтобы ни случилось, мы первые про то узнаем…
По истечении нескольких минут наши герои не замедлили почувствовать вращение вагона, предсказанное Сломкой. Граната медленно поворачивалась вокруг своей оси, направляясь к Луне нижней, более тяжелой частью.
Падение началось, но вкось и с еле заметной скоростью. Последняя, впрочем, прогрессивно возрастала.
— Мы падаем с высоты десяти тысяч миль! — проговорил молодой инженер.
Продолжая хранить молчание, профессор встал и поднялся в обсерваторию, чтобы еще раз измерить, насколько вагон отстоит от Луны.
Получалась цифра в 45 тысяч километров. На этом расстоянии, с помощью сильного телескопа, через который Луна казалась кругом семи миль в диаметре, — можно было прекрасно различать, все подробности лунной топографии. Михаил Васильевич, позабыв о грозящем, быть может, несчастии, с восхищением созерцал хаотическую, неровную поверхность земного спутника. Его глаз замечал массу подробностей, о которых немыслимо было догадываться на земле, пользуясь даже самыми лучшими оптическими инструментам.
Тут были голые скалы, разверстые кратеры, острые пики, — и всё это разбросано в беспорядке, нагромождено друг на друга. Но ни один признак не указывал на присутствие в этом застывшем мире живых существ.
Если бы ядро наших героев продолжало двигаться по тому пути, по какому летело первоначально, то оно упало бы невдалеке от северного полюса Луны. Но встреча с Шарпом отклонила снаряд от этого направления; отчасти нейтрализуя остававшейся еще у него скоростью притяжение Луны, вагон-граната обогнул видимое полушарие последней и направился к юго-восточной части земного спутника, громадный диск которого, казалось, поглотил все небо, залив его своим светом.
— Не закрыть ли пока окна? — предложил Сломка. — Пусть m-lle Елена немного поспит.
— Мне спать?! — воскликнула молодая девушка. — Ни за что, пока мы не прилетим!
— Но подумайте, — продолжал инженер, — ведь нам осталось лететь до Луны еще по крайней мере двое суток.
— Да, дочка, — вмешался старый ученый, — г-н Сломка совершенно прав. Тебе надо отдохнуть, чтобы приготовиться к предстоящим трудам. Вот, бери пример с мистера Джонатана!
И старый ученый указал на американца, который крепко спал, растянувшись на диване. Гнев утомляет не менее, чем самый тяжелый труд, а Фаренгейт со времени встречи с Шарпом, в течении целых суток, только и делал, что бесился на оскорбителя, строя планы отмщения. К тому же вид лунных кратеров вовсе не настолько интересовал практичного янки, чтобы последний мог им любоваться беспрерывно в продолжении сорока восьми часов.
Между тем вагон, все более и более ускорял свой ход, пролетел над морем Гумбольдта, озером Сновидений и озером Смерти. Видимые с такой высоты, последние представляли собою зеленоватые пятна, похожие на отдаленные леса. Затем снаряд наших героев очутился в зените над Тихим морем.
Михаил Васильевич, в восхищении, не мог оторваться от созерцания этого сказочного мира, тайны которого пред ним мало-помалу раскрывались.
— Смотрите, — восторженно говорил он своим спутникам. — смотрите, какая изрытая, хаотическая поверхность! Вы вероятно, узнаете, дорогой Гонтран, эти горные цепи направо? Это лунные Апеннины, Карпаты и Кавказ…
Помолчав немного, старый астроном продолжал:
— А вот море Дождей, болото Туманов, болото Гниения…
Гонтран слегка толкнул локтем своего приятеля.
— Моря! — шепнул он ему на ухо, — где он их видит?
Инженер тихонько отвечал:
— В селенографии "морями" называют пятна, похожие на высохшие равнины, природу которых астрономы не могли определить.
