Яйца из ушей выковыривать.
— Спорим, следующего раза не будет? Он теперь на спарринг с тобой ни за что не выйдет. Он понял, что ты понял, что он понял… Ну, в общем, ты меня понял. Несложно сообразить, что в следующий раз ты его показательно порвёшь на кучу маленьких эдуардиков, чтобы никто не сомневался, у кого тут самый длинный.
— Клюся!
— Не клюськай! Так вот — он не подставится. Наверное, он рассчитывал тебя побить, но теперь знает, что не тянет. И будет бить тебя там, где он сильнее.
— Это где же он сильнее?
— В разговорах, намёках и интригах. Вот увидишь, через месяц все будут искренне помнить, что это он тебя побил. А на реванш не соглашается, чтобы не унижать старика. И чем сильнее ты будешь настаивать, тем глупее будешь выглядеть.
— Вот же сука, — признал я её правоту. Я не силён в подковёрной борьбе за умы и сердца.
— То-то и оно. Кроме того, ставлю свою гитару против твоих носков, что через неделю половина девочек будет мастурбировать на его вирт.
— Клюся, блин!
— Для тебя новость, что девочки этим занимаются? Или тебя шокирует эта очевидная информация из моих уст? Так мы, вроде, давно знакомы, пора бы привыкнуть. И это будет бо́льшая половина, поверь.
— Убедила, — нехотя признал я. — Природа возьмёт своё. Но если он хотя бы дотронется до кого-то…
— Он не такой дурак, чтобы подставляться под статью. А насчет «морочить дурочкам головы» в кодексе ничего не написано. Сам понимаешь, влюбить их в себя ему будет несложно. Устоят только те, что влюблены в тебя.
— Клюся!
— Что ты всё время «клюськаешь»? Я же простые вещи говорю. Ты ещё скажи, что не догадываешься, кто из контингента к тебе неровно дышит.
— Стараюсь об этом не задумываться.
— Перечислить? Для начала — Карина…
— Не надо, Клюсь, правда. Не хочу знать. А разве Карина не с Артуром перемигивается?
— У девочек всё сложно, Аспид. Она в симпатиях с Артуром, но это другое. Тебя она боготворит как Идеального Мужчину, с ним крутит как с ровесником. Не парься, это нормально.
— Блин, нашла идеал…
— Любовь зла, полюбишь и тебя. По себе знаю. И не вздумай снова «клюськать»!
Я не стал.
Глава 15. Кэп
The best way to explain it is to do it.
Lewis Carroll. Alice in Wonderland
— Ведьма-ведьма, выходи!
— Ведьма-ведьма, погляди!
— Черти ждут тебя в аду!
— Твою чёрную манду!
Странная считалочка приглушённо доносится из-за двери, у которой стоят две женщины: некрасивая коренастая белой расы и худая длинноногая — чёрной. Обе на нервах, даже со спины вижу. Я должен бы их знать, раз просыпаюсь в одном помещении, но нет. Не знаю. Я и себя-то…
— Оу, Кэп-сама? Вы снова с нами?
— С кем «с вами»? — уныло спрашиваю я.
Голова трещит, но не как с похмелья, а как будто по ней били. Почему-то не сомневаюсь, что оба варианта мне хорошо знакомы. Наверное, у меня хреново с социализацией. Или слишком хорошо — как посмотреть.
— Вы сесяс нисего не помните, но это не страсно. Страсно было носью, а тут они нас не найдут…
— Где «тут»? — тупо спрашиваю я, оглядываясь.
Нахожу себя на матрасе, на полу в какой-то кладовке. Рядом весьма растрёпанная и помятая азиатка в порванной одежде и со следами побоев на лице. Симпатичная, но явно видала лучшие времена. У меня сбиты костяшки на руках, предплечья исцарапаны и даже, кажется, покусаны. Зеркала нет, но ощущения на лице позволяют предположить, что ему тоже досталось.
— Кэп, проснулся? Как самочувствие? — коренастая, поперёк себя шире, толстожопка поворачивается ко мне, так и стоя у двери, и улыбается разбитыми опухшими губами.
Её сизый нос забит запёкшейся кровью, отчего она гнусавит, левый глаз превратился в щёлочку среди лилового фингала, татуированные мощные руки изодраны. Но она рада меня видеть, хотя, улыбаясь, одновременно кривится от боли.
— Как будто меня зверски отмудохали, — признаюсь я.
— Примерно так и случилось, — сообщила негритянка.
Синяки на чёрной коже выделяются меньше, пухлые от природы губы и широкий нос слегка скрадывают эффект, но ей тоже недавно неплохо прилетало по физиономии. Кроме того, она почти раздета, в одной рваной майке, на ногах запеклась кровь из нескольких неглубоких ран, наскоро перемотанных полосами ткани.
— А почему я ни хрена не помню? По голове били?
— Не, — пояснила белая, — не поэтому. Хотя по голове тоже били, конечно. На вот, почитай.
Она выудила из набедренного кармана карго-штанов мятую бумагу.
Летописи тоже досталось, но почти всё можно разобрать.
Летопись оказалась неполной, но концовку мне наперебой изложили Натаха и Сэкиль. К концу чтения я уже вспомнил. Оказывается, мы были близки к победе над Стасиком и его бандой, но внезапно на поле боя объявилась группа фанатов Абуто. В масках из фанеры и с дубинками. Они считали, что мучить чёрную ведьму — их эксклюзивное право, потому что в её аду они главные черти. К счастью, Стасик и Ко были против. К несчастью, мы им уже успели изрядно навалять, и силы были неравны. В общем, досталось всем.
— Кэп-сама! Вы с Абуто бирись как, как… Не знаю, как кто! Она настоящая онна-бугэйся! Вы верикий буси! Вы быри безумны и прекрасны! — вдохновенно сверкнула подбитыми глазами Сэкиль. — Но их было сришком много…
В общем, нас с Абуто синхронно ресетнуло посреди драки, и мы впали в амок, как намухоморенные берсерки. Только благодаря этому прорвались на лестницу. Натаха даже утащила с собой Сэмми, которого кто-то (возможно, что и я) нокаутировал.
— Его пришлось связать потом, — пожаловалась она. — Так и норовил самоубиться, придурок. А ещё я утащила пистолет, Кэп. Но это практически всё, что удалось спасти. Еды нет. Вода только в сортире. Одно радует — теперь не я одна уродина!
