подходите к камину — двигаетесь быстро, потому что бумага быстро сгорает. Вы бросаете её в камин, и огонь разгорается. Камин немного дымит, а вы подбрасываете дрова в огонь.
Он повернулся к ней лицом.
— Спасибо, — сказал он. — Я думал, что именно это я и делал. А теперь, чтобы избежать мысленной дискуссии о личной метафизике, я должен установить достоверность этого листа бумаги!
Экономка спросила, не нужно ли ещё что-нибудь сделать, и Кэрролл безучастно покачал головой. Она ушла, а Джеймс Кэрролл посмотрел на себя в зеркало.
— Чья это галлюцинация? — спросил он себя. — Моя или Полларда?
Он вспомнил историю о человеке, который был настолько убеждён в своей галлюцинации о том, что он чрезвычайно мал, что подготовил поддельные изображения самого себя, полностью потрясённого размерами обыкновенной водной гидры и подобных ей животных. Мог ли он подготовить этот отчёт, чтобы подтвердить свою собственную веру?
Он улыбнулся. Завтра он будет знать наверняка! Если бы этот отчёт был действителен, он бы пропал из архива. Если кто-то и вмешивался в официальные каналы передачи отчётов, то это был кто-то другой, а не Джеймс Форрест Кэрролл. Возможно, доктор Поллард смог бы идентифицировать отчёт.
Тогда бы он понял, у кого были галлюцинации!
Доктор Поллард закончил рассказывать свою историю Джону Мэйджорсу и сказал:
— Всё сходится, Джон. Всё сходится идеально.
— Я этого не вижу, — возразил Мэйджорс. — Как может человек, доведённый до психоза переутомлением, придумать такую нелепую историю, как эта галлюцинация?
— Легко. Предположим, что Кэрролл наткнулся на что-то в корне необоснованное. Предположим, что все остальные сделали бы то же самое, ещё трое или четверо. Возня с заметками является для него нормальным оправданием — если бы кто-то не возился с заметками, проблема могла бы быть решена давным-давно.
— Миссис Бэгби позвонила мне как раз перед вашим приходом, помните? Я нашёл время, чтобы просмотреть все скомпилированные заметки, подготовленные машинописным бюро за пару дней до болезни Кэрролла и по настоящее время. Они все здесь присутствуют. Я также просмотрел оригиналы. Ни один из них не пропал. Заметки Кэрролла, должно быть, являются попыткой психопата доказать свою вменяемость.
— Как он мог такое подготовить? — удивился Мэйджорс.
— Легко. Это было сделано в состоянии психического шока, и пациент помнил только истинные — его истинные — факты о том, как он нашёл эти заметки на улице.
— Значит, вы полагаете, что Кэрролла не было на том углу в тот день, когда он впервые увидел, как Салли затаскивают в тот чёрный седан?
— Возможно, его там вообще не было. Мы все очень хорошо знали привычки Салли и этот угол. То, что Кэрролл вернулся в последующие дни, является частью его схемы оправдания. Всё это очень логично. И это очень плохо. Я надеялся, что интерес Кэрролла к Салли был проблеском возвращающегося интереса к жизни и работе.
— Дитя вдвое моложе его, — насмешливо фыркнул Мэйджорс.
— И хорошо. Итак, ей около семнадцати. Я не ожидаю, что между ними возникнет настоящее влечение — я бы радовался точно так же, если бы Салли оказалась студентом Томми. Всё, чего я хочу — это чтобы Кэрролл проявлял интерес к чему-то или кому-то. Я с радостью предложил бы свою жену в качестве предмета его интереса, потому что знаю, что никаких привязанностей не возникнет.
Мэйджорс нахмурился.
— Я не могу предложить того же, — заметил он.
— Это потому, что вы не знаете личности Кэрролла.
— Но вы признаёте, что он уже не тот человек.
— Нет, но его чувство лояльности не изменилось. Пока он такой, у него есть надежда.
— Но что вы намерены с ним делать?
Доктор Поллард рассмеялся.
— Я? Я собираюсь признать, что, возможно, у него там что-то есть, и это вызывает проблемы. О-о-о. Он здесь, — сказал Поллард, указывая на мигающую контрольную лампочку над дверью.
Мгновение спустя вошла медсестра, и ей было велено впустить мистера Кэрролла.
— Можете ли вы подтвердить подлинность чего-либо? — спросил Кэрролл, когда с приветствиями и неформальными разговорами было покончено.
— Это зависит от обстоятельств, — осторожно ответил Поллард.
— Ну, у меня здесь есть лист бумаги, который был найден мною в тот первый день, когда я увидел, как Салли встретилась с чёрным седаном. Он действительный или ложный?
— Поскольку я могу показать вам оригинал этого отчёта, он, должно быть, ложный. — ответил Поллард. — Видите ли, Джим, независимо от того, признаёте вы это или нет, вы были так близки к излучению Лоусона, что могли бы легко подделать то, что могло бы быть вполне достоверным отчётом, если бы надеялись предъявить нам какие-то доказательства.
— Но, боже правый, стал бы я подделывать отчёт, который, как я знаю, будет соответствовать оригиналу?
— В здравом уме — нет. Я не знаю, насколько проблемы последних двух недель подточили вашу психику, Кэрролл. Но не забывайте, что после несчастного случая ваш коэффициент интеллекта был около семидесяти. Человек с коэффициентом интеллекта семьдесят не может быть умным, но может быть очень сообразительным.
И, конечно, подсознание, надеясь успокоить ваше сознание, может это сделать. Теперь, когда вы знаете, что это ложь, возможно, ваше подсознание выдаст что-нибудь более убедительное.
— Если то, что я думаю, правда, — медленно произнёс Кэрролл, — то те же люди, которые каждый день перехватывают Салли, вполне способны изготовить такую же подделку, как и я!
— Я утверждаю, что людей в чёрном седане не существует.
— О?
— Скажите, Кэрролл, как вы объясняете факт существования двух Салли?
— Я думаю, что во всём этом есть что-то гораздо более глубокое, чем могут воспринять наши пять чувств, — решительно сказал Кэрролл. — Какое-то агентство делает всё возможное, чтобы помешать нам изучить излучение Лоусона!
Поллард нацарапал в своём блокноте «и мания преследования тоже» своим нечитаемым почерком. Затем он спросил:
— Вы убеждены в этом?
— Убеждён.
— Вот что я сделаю, — сказал Поллард. — Поскольку вы считаете, что всё происходило действительно так, как вы утверждаете, я собираюсь дать вам шанс доказать это. Я собираюсь перевести Салли в отдел почтовой рассылки и поручить вам самостоятельно доставлять эти отчёты. Возможно, они не смогут пустить вам пыль в глаза?
— Знаете, что я думаю? — резко спросил Кэрролл. — Я думаю, что в те дни, когда я вместе с Салли ел сэндвичи, я ездил с ней в той машине!
— Как вы пришли к такому выводу? — спросил психолог, делая пометки в своём блокноте.
— Потому что каждый день, когда я наблюдал за ней, я видел, как она садилась в машину. Каждый день, когда я был с ней, мы не видели никакой машины. Может
