— Так кто там в главной роли?..
— Да хер его знает, фамилии у них разве запомнишь⁈ Морда лошадиная такая.
— Фернандель, что ли?
— Не! Того я знаю, тот старый. А этот молодой, но тоже рожа страшная.
— Ну а сам фильм-то как?
— Да на любителя. Такой, знаешь, черный юмор…
А Витек, Роман и Алексей разгорячились, вспомнив прошедший в июне в Аргентине чемпионат мира по футболу, где в финале хозяева в упорной борьбе одолели сборную Голландии — 3:1. Сборная СССР в чемпионате не участвовала, вдребезги провалив отборочный турнир.
— … да аргентинов этих судьи за уши тянули! — невесть отчего кипятился Роман. — Как они этих… перуанцев вынесли? Шесть — ноль, как по заказу! Разве так бывает⁈
— Ну, это еще не доказательство… — солидно тянул Витька. — А команда у них вообще неплохая. Кемпес, Пассарелла!.. Да и тренер сильный.
— Да если б у голландцев Круифф был, они бы всех там размазали! Они и без него-то до финала дошли, а уж с ним…
Словом, все нашли темы по вкусу, а Саша так незаметно дирижировал процессом… ну и долго ли, коротко ли, а оказалось, что три бутылки на семь молодых здоровых рыл — увы и ах. Горючка кончилась на самом взлете, когда все достигли градуса «хочется обнять весь мир и петь от счастья».
— Та-ак, — уже хмельно резюмировал Толян, — похоже, опять надо снаряжать экспедицию…
— Молодняк, подъем! — развязно скомандовал Алексей. — Второй забег!
Тут мое врожденное чувство справедливости полыхнуло:
— Здрасьте! Мы уже ходили раз, все должно быть по-честному!
Алексей аж глаза вытаращил от такого нарушения субординации:
— Ты чо, абитура? Большим стал? В себя поверил?
— Давно верю, — сдерзил я. — Так воспитали.
Алексей смотрел на меня волком, видимо, не находя нужных слов.
— Э, господа студенты, — Саша решил вмешаться, — а ну-ка, гасимся… Не хватало еще нам спалиться на пьянке!
— Да ну, кто сдаст⁈ — воспрянул Роман. — А Матвеевна далеко.
Саша знающе усмехнулся:
— Ну, Матвеевна еще та чекистка, плохо вы ее знаете… Но похоже, без повторного рейса не обойтись, что правда, то правда. Но еще два пузыря, и все! А то знаю я вас, берега теряете.
— А кто пойдет-то? — набычился Алексей.
— Жребий бросим, — спокойно сказал Саша. — Толян, дай спички.
Толян как раз достал пачку болгарских сигарет «Интер», готовясь выйти покурить. Он кинул спичечный коробок, Саша ловко поймал его.
Тогдашние спичечные коробки — не нынешние картонки. Они были из тончайшей фанерки, проклеены темно-синей оберточной бумагой — целая древесная конструкция. Саша достал семь спичек, две обломал наполовину:
— Кто вытащит короткие — летит под парусами. Все по чесноку!
Спички бросили в кепку-восьмиклинку Романа, тянули не глядя. Короткие выудили Витя и Роман.
— Ну вот… — огорченно протянул Витек. — Что такое «не везет», и как с ним бороться…
— По полтора рваных скидываемся, — распорядился Саша. — Нет, по два! И закуси возьмите. Хотя и это надо все сожрать, чтоб не пропало.
— У нас не пропадет, — хохотнул Виталий.
Витька заблудил глазами.
— Слышь, ребята, — промямлил он. — Я это… на нуле, вон, с Васькой когда были, последний трояк улетел… Если это… кто займет, я на неделе отдам!
Вот сказочник, а⁈
— Ладно, — Саша махнул рукой. — Я за тебя внесу. Ну, давай винтом!
Гонцы понеслись, а остальные вышли покурить. Я, некурящий, остался «на хозяйстве», как выразился Саша. И вновь мысль покатила по знакомому маршруту: в этом мире случайностей нет!..
Ну, а раз так, значит, зачем я здесь⁈ Да, все-таки закончить вуз, получить диплом. Это ясно. Добьюсь железно.
Но разве это главное⁈ Неужто такой немыслимый трюк случился со мной только ради законченного образования?.. Нет, конечно. А тогда зачем? Какова моя миссия в этом мире?.. Конечно, она есть. Но я пока ее не знаю. Значит, она проявит себя в каких-то событиях, может, неявно, хитро — так, что ее надо угадывать в чем-то совсем обычном: встречах, словах, нечаянных находках… Надо быть готовым к этим вещам. Надо не зевать. Надо каждую секунду…
Я не успел додумать, что надо каждую секунду. Дверь резко открылась, в комнату шагнул Алексей. Один. Дверь захлопнулсь.
— Слышь ты, душара, — зловеще произнес он, — ты че вообще о себе представил? Герой? Спортсмен?
— Присядьте, Алексей, — по-взрослому сказал я. — Не пылите, вы не летний ветер. Хотите поговорить?
На миг он оторопел, никак не ожидав услышать это от пацана. И, видать, решив, что слов хватит, протянул руку…
Вот, что он хотел сделать, не знаю. Схватить меня за лацкан пиджака? Если так, то маневр не удался. Я вмиг перехватил его кисть с вывертом запястья. Это больно и чревато травмой, но я знаю меру.
Он охнул от внезапности. Лицо перекосилось.
И тут вошел Саша. Я тут же отпустил руку задиры.
— Вы чего, пацаны? — спокойно спросил Саша. — Быкуете?
— Да ну, что ты, — я улыбнулся. — Ничего.
— Ну-ну, — сказал он с непередаваемой интонацией, но тему не развил. А еще через секунду в комнату ввалились остальные, резко запахло табачным перегаром, расселись по местам, потекли всякие разговоры. Алексей сидел с мрачной рожей, на меня не смотрел.
Явление гонцов с двумя «пузырями» и закусью было встречено с неподдельным восторгом, алкогольные крылья уже успели несколько скукожиться, всем не терпелось вновь ими взмахнуть. Бутылку раскупорили мгновенно, стали разливать…
И здесь беседа приняла внезапный оборот:
— Слышь, мужики, — сказал раскрасневшийся Виталий, — а может того… баб позовем? С третьего этажа. Я триста двенадцатую знаю, им только пробку покажи, вмиг прилетят. А дальше как судьба решит.
Все переглянулись. Слова попали в самую десятку подогретых водкой душ.
— Н-ну… — произнес Роман так, что ясно — посольства в комнату № 312 не избежать.
И в этот самый миг дверь распахнулась, предъявив рослого мужчину в дорогом шевиотовом костюме-«тройке». За ним маячила еще пара фигур.
Глава 6
— Так, — произнес солидный дядя с удовлетворением врача, убедившегося в предварительном диагнозе. — Сидим рядком, говорим ладком?..
Произнесено это было в мертвой, ужасающей тишине. С чьих-то губ чуть было не сорвалось безнадежное матерное слово, но застыло на первой букве «б».
— Я что-то слышу?.. — ледяным тоном поинтересовался вошедший и обернувшись, властно кинул: — Иван Кондратьевич!
Пожилой седой мужичонка в замызганном пиджаке и сильно мятых штанах суетливо шагнул в комнату.
— Да, Лев Сергеевич?..
— Взгляни-ка, это все твои соколы ясные?
Иван Кондратьевич мигом окинул глазом контингент.
— Наши, наши, — вздохнул он. — Четверо отсюда, Бочкин из четыреста десятой, а эти двое, Ушаков и Родионов — из четыреста седьмой.
Услышав свою фамилию, я первым сообразил встать. Вслед за мной все, гремя стульями и столешницей, вскочили, застыв в почтительных позах.
— Да теперь уж сидите, — тоном гробовщика произнес Лев Сергеевич. — Раньше надо было скакать. А еще раньше — думать. Так, чем питаемся? Ну, хлебное вино, это понятно, а что еще?.. Смотри-ка, богато живут, Иван Кондратьич!
— Рабфак, Лев Сергеевич! Стипендия хорошая.
— Была, — отрезал высокий чин.
Стало еще тише, хотя тише вроде бы невозможно. Лев Сергеевич посмотрел на Сашу, слегка сдвинул брови…
— Лаврентьев? — полувопросительно-полуутвердительно сказал он.
— Так точно, — отрапортовал Саша.
Незваный гость еще немного помолчал, затем очень спокойно молвил:
— Значит, гуляй Москва, разговаривай Рассея. Так?
Мы уныло потупились.
— Значит, студенческие билеты в карманах ощутили?.. — в интонациях засквозил убийственный сарказм.
Кто-то виновато задышал.
— А что такое «волчий билет», слыхали? — тон вдруг сделался вкрадчивым.
Все как будто стали ниже ростом. Я не на шутку напрягся: а ну как и правда отчислят, еще толком не зачислив? Вот тебе и судьба, вот и предназначение… Сразу такой нокдаун! Неужто и правда испытание такое на излом⁈
