Снилась Кеара.
Щиты вокруг лагеря стояли, но сверхвысокий фон вокруг накопителя всё равно умудрялся действовать на нервы, усиливая реакцию дара. Сны вызывали эмоции, эмоции провоцировали тревожность, энергетические меридианы в ауре натягивались и звенели – слишком сильно, слишком опасно, проснуться, проснуться! И вместо того, чтобы наслаждаться обществом любимой девушки хотя бы во сне, приходилось лежать и раз за разом усмирять гормональный фон.
Да пусть лучше снятся монстры и Катастрофа, чем такое издевательство!..
От духоты начали ныть виски. Ильнар перекатился на спину, раскинул руки в стороны – ещё пять минут, и надо вставать, руководить, наставлять, раздавать мотивирующие пинки. Кир хитрый, Кир остался в Доме – он, мол, отвечает за всю базу целиком и командует стрелками, а раз магов на накопитель едет больше, чем обычных людей, то и командовать ими тоже должен маг…
Молния на входе раскрылась с резким, пронзительным звуком, заставившим его поморщиться.
– Дан капитан, разрешите доложить – до завтрака десять минут! – Фин сделал паузу, реакции не дождался и сменил тон: – Слушай, хорош валяться! У меня тут толпа агрессивных медиков под боком, если они тебя найдут лежащим после подъёма, страшно обрадуются и станут лечить!
Угроза была весомая. Эл приволок к накопителю всю свою команду, чтобы продемонстрировать влияние сверхвысокого фона на инициированных – однако те возмутительным образом отказывались участвовать в экспериментах, справляясь с оным влиянием самостоятельно. Единственным человеком, который с радостью демонстрировал свои успехи, был Нат, третий номер – после портала и туманника у парня внезапно открылся целительский дар. Но щитовое плетение, в теории способное закрыть разрыв у накопителя, было рассчитано на пятнадцать человек, заменить Ната было некем, и медикам оставалось лишь ругаться и ждать своей очереди.
– Пусть лечат, – буркнул Ильнар, не открывая глаз. – Я злой и невыспавшийся, это очень опасно для здоровья, надо срочно принять меры-ы-а-у…
Он потянулся и рывком сел.
– Не зевай на меня, – усмехнулся Фин. – Вдруг это заразно? Будем тут лежать и дрыхнуть лет сто, как в той сказке. А потом приедет прекрасная принцесса и поцелует… – Он запнулся и развёл руками: – Кого-нибудь.
Ильнар помотал головой, выкидывая из неё обрывки сна. Про принцессу там тоже что-то было, да…
– Да ну. Вот прикинь – лежишь ты сто лет, немытый, бородой оброс, носки воня-а-а-ают… – Он снова зевнул в ладонь. – Приличная принцесса на километр сюда не подойдёт. Разве что с Той стороны явится какая-нибудь… Красавица.
– Со щупальцами! – радостно подхватил друг.
– Ага. И с во-о-от такой…
– Грудью?
– Пастью! А ещё с тремя глазами и хвостом.
Фин оценил масштабы красоты, хрюкнул и категорически заявил:
– Тогда она поцелует тебя. А меня сожрёт.
– Это ещё почему?
– Потому что я буду лежать ближе ко входу, – очень серьёзно пояснил друг. – А уже потом, на сытый желудок…
Ильнар представил сцену, фыркнул и принялся выбираться из спальника. Если смотреть с этой точки зрения, то не такие уж неудобные сны ему снились.
После завтрака маги ещё раз обошли накопитель, проверяя состояние укреплённых щитов. Практика показывала, что при необходимости команда может выстроить защиту с нуля, но здравый смысл советовал такого не допускать – слишком много сил, ресурсов и времени на это уйдёт. Лучше уж потратить лишние пару часов на проверку, чем совершать никому не нужный подвиг.
Глядя на успехи подопечных, Ильнар всё чаще возвращался к идее разломать щиты до конца и таки закрыть разрыв – вот только пятнадцати магов для этого хватало едва-едва, плетение нужного размера выходило насыщенным, но не стабильным, и удержать его дольше минуты пока не удавалось. К тому же для зачистки закрытой территории требовалось не два десятка стрелков, а как минимум две сотни, и нельзя забывать про высочайшее разрешение на операцию, которое только предстоит получить…
Императорский Совет по безопасности должен был собраться в конце лета. Что скажут генералы и чиновники на творящийся в Диких землях магический беспредел, Ильнар не представлял, но всякий раз, отправляя отчёт об успехах подопечных, невольно задумывался, не станут ли его слова строками в приговоре.
Магия в Империи всё ещё была под запретом.
Перед самым отъездом он навестил могилу Тависа и убитых Лейро пограничников. После трапезы ящериц разобрать, где чьи кости, оказалось сложно – твари непостижимым образом высосали из останков всю энергию до капли, не оставив отпечатков аур. Одна могила, четыре фамилии на обглоданном ветрами белом камне, голубые, нежно звенящие колокольчики, высаженные им лично…
Команде он велел готовиться к отъезду и не мешать – но когда это Гэлхан Сорро делал так, как ему говорили.
– Вы всё ещё чувствуете свою вину.
Ильнар пожал одним плечом. Спорить с интуитом высокого уровня по поводу чувств было бы глупо, тот считывал настроение сквозь все щиты. Можно, конечно, укрепить блок и снизить эмоции в ноль – но разве за этим он сюда пришёл?..
– Есть вещи, которые нельзя исправить при всём желании, – продолжил жрец, не дождавшись ответа. – Мы можем лишь извлечь урок – и молиться. О лучшем перерождении для ушедших, о вразумлении и наставничестве на пути… Всевышний всегда готов оказать духовную поддержку, нужно лишь попросить.
– Я не умею молиться.
Можно было взять книжку или повторять тексты за Имарским жрецом, но это выглядело бы слишком фальшиво. А просить чего-то у высших сил своими словами казалось стыдным – выходило, будто он признавал свою слабость и передавал ответственность кому-то ещё. Часть вины можно было спокойно свалить на Лейро, но сомнительно, чтобы Магистр мучился угрызениями совести и молился…
– Можно желать счастья.
– Кому? – рассеянно уточнил Ильнар, глядя вдаль. Покрытые цветущим вереском холмы походили на волны застывшего лилово-розового моря. Вечером над ними сгущался туман, и поверить в скитающихся по пустоши бесплотных духов было проще, чем в слова Гэлхана о перерождении.
Именно поэтому к могиле он пришёл утром.
– Всем. По-настоящему счастливый человек не станет нарушать законов, не подумает обижать ближнего – вы ведь понимаете, что я говорю не о банальном удовлетворении потребностей? Если бы Великий Магистр Ордена Карающего пламени был счастлив…
– Пусть лучше сдохнет окончательно. Этим он осчастливит многих.
Жрец благостно улыбнулся и принялся вещать что-то о концепции счастья, отсутствии желаний, гармонии с собой и точке, в которой человек приближается к Богу. Ильнар слушал вполуха и злился – на жреца с его проповедями, на себя за то, что стоит и притворяется заинтересованным, и на дурацкое желание поверить в мир, населённый исключительно счастливыми людьми.
А Тавису уже не помогут ни молитвы, ни колокольчики, ни тем более скорбящие посетители.
Подкравшийся со спины Фин прихватил его за плечи, мученически вздохнул и без выражения продекламировал:
– Ты не знал, не мог знать, и вообще ни в чём не виноват. В который раз я это повторяю?
– Змей тебя знает, – вздохнул Ильнар, отворачиваясь от надгробия и жреца. – Но спасибо. Приятно, что хоть кто-то обо мне хорошо думает.
– Ты бы очень удивился, если б знал, сколько всего я о тебе думаю, – проворчал напарник. – И не только о тебе. Что там в твоей библиотеке, нет инструкции по чтению мыслей?
– Мне думается, ему не нужна инструкция.
Фин закатил глаза, скривил рожу и только потом обернулся – с самым вежливым выражением на лице. Гэлхан тонко улыбнулся в ответ.
– Ментальная магия, насколько я знаю, по большей части интуитивна, и склонность к ней либо есть, либо нет.
– Хотите сказать, чтение мыслей всё-таки реально? – скептически уточнил Ильнар.
– Вы уже их читаете, – огорошил его жрец. – Вы и до инициации мысленно разговаривали с Таро, работали с его воспоминаниями, так ведь? Потом вы воспринимали память тех несчастных с айринга. А теперь общаетесь с живым домом… И поправьте меня, если я ошибаюсь, но косвенной причиной смерти этого мальчика, – он кивнул на камень, – стала ваша попытка считать образы с его сознания. Успешная попытка.
