поделать. За кроткое время меня сдёрнули с мягкого облачка робких надежд и с головой макнули в привычную грязь липкого страха.
— Что с вами произошло?
Слабый шёпот Этвеша показался дуновением ветра, я не была уверена, что мужчина действительно задал этот вопрос. Впрочем, у меня всё равно не было сил отвечать, поэтому я сделала вид, что не расслышала, и поспешила сменить тему.
— Вам лучше, господин? Ваша рана кажется серьёзной. Мне позвать лекаря?..
— Нет! — резко ответил он, сверкнув чернотой хищных глаз, и я подавилась остатком фразы. — Никто не должен знать, что я здесь и в таком состоянии, даже мои слуги. Слышите, Златослава? Это очень важно.! Кивните, если поняли.
Я торопливо опустила голову и замерла — поднимать взгляд не хотелось. Но взгляд сам метнулся к мужчине, когда услышала:
— Помогите мне раздеться и обработать рану.
У меня спина покрылась ледяным потом, стоило только представить, что придётся быть рядом с мужчиной на постели, и магическая татуировка начала неприятно чесаться. Но ослушаться я не могла, ведь господин ясно дал понять, что отказа не потерпит, поэтому пришлось договариваться с собой и обманывать, отвлекаясь на что-то не столь страшное.
Для начала я сходила за кипячёной водой, которую Арш с ворчанием налил мне в тазик.
— И что вы придумали на ночь глядя? Лучше бы почитали Варре сказку, она так скучает по отцу, что не отлипает по вечерам от окна, глядя на ворота. Сердце разрывается… Вы же няня! Позанимайтесь с ребёнком!
— Прекрати давить на неё, — на кухню вошла Роза и с улыбкой передала мне чистые и выглаженные тряпочки. — Такие лоскутки подойдут?
— Да, спасибо, — я приняла аккуратную стопочку.
Эта женщина мне нравилась всё больше и больше. Она была яркой и эмоциональной, но очень доброй и никогда не отказывала в помощи. Лучше бы господин попросил помощи у неё. Уверена, что Роза справилась бы лучше и сохранила его тайну. Но приказ есть приказ, и я понесла тазик в свою комнату. Слуги привыкли, что я не очень-то общительна, и перестали звать меня на вечерний чай. Как правило, после заката меня никто не беспокоил.
Я тщательно прикрыла дверь и неохотно приблизилась к кровати, но замерла, поймав испытующий взгляд Этвеша. Руки задрожали, и вода начала выплёскиваться за край тазика.
— Вы меня боитесь? — снова спросил мужчина.
— Нет, господин, — привычно ответила я.
— Когда вы поймёте, мне можно говорить правду?
Я поспешно отвела взгляд и поставила тазик на столик рядом с кроватью. Достала из кармана передника стопочку чистых кусков ткани и произнесла отстранённо:
— Наверное, стоит попросить у слуг какое-нибудь зелье или мазь. У меня ничего такого нет.
Магические узоры, которые Ирган выводил на моей спине, причиняли жуткую боль в процессе «рисования», но заживали быстро, не требуя вмешательства целителя.
— Не нужно, — холодно осадил Этвеш и, сжав зубы, приподнялся.
Я хотела бы ему помочь, но сдвинуться с места не смогла. Это было выше моих сил, и я не представляла, как буду раздевать мужчину или же промывать его раны. Мне даже к кровати не приблизиться, сразу перед внутренним взором вспыхивают ужасные картины прошлого, а спина начинает нестерпимо гореть.
— Господин, — хрипло выдавила я и, ощутив приступ дурноты, вцепилась в край столика. — Может, вам будет удобнее на полу?
Конечно, я понимала, что предлагать раненому человеку холодный и твёрдый пол — верх идиотизма, но это было единственным решением, которое пришло мне в голову. В ожидании отповеди господина и, возможно, наказания, я затаила дыхание.
Этвеш царапнул меня тёмным взглядом и, сжав губы в тонкую линию, коротко кивнул, а потом протянул руку, безмолвно прося о помощи. Я была так изумлена его добротой, что преодолела страх и, обняв мужчину, послужила ему нетвёрдой опорой. Кое-как Этвеш сполз на пол, а я только догадалась, что нужно было постелить покрывало.
Теперь, когда кровать не навевала мне жуткие воспоминания, стало проще дышать. Стараясь не думать о том, что делаю, я поспешно отстегнула изодранный плащ, который и послужил для мужчины подстилкой, а потом проворно расстегнула пуговицы на его камзоле.
Когда стягивала одежду, лицо Этвеша потеряло краски, приобретя пугающую бледность, а рот приоткрылся, выпуская рваное дыхание. Я скользнула взглядом по красиво очерченным губам, отмечая, что они пухлее, чем казалось, ведь обычно господин их сжимает в твёрдую линию.
Поспешно отвернулась и отложила тяжёлый пропитанный кровью камзол в сторону. Рубашку снять не смогла, стоило задеть раны, как Этвеш едва не синел, а взгляд его наполнялся такой болью, что у меня давило грудь. Пришлось бросить попытки и попросту разодрать ткань, обнажая грудь мужчины.
— Чем вас ударили? — сорвалось с немеющих губ.
Рана оказалась ещё ужаснее, чем я думала. То, что я видела, было лишь малой частью. Казалось, что мужчину облили какой-то ужасной кислотой, или он оказался в огне… То тогда бы подгорела и одежда. Единственное, что пришло в голову, я едва слышно озвучила:
— Это магия?
— Всё-таки любопытство вам не чуждо, — скрипя зубами от боли, саркастично процедил он.
— Простите, господин. Я забыла своё место.
Он потемнел лицом и сузил глаза:
— Ваше место?
Я поспешно поднялась и вернулась к столику, на котором оставила таз и тряпочки. Вернувшись, опустилась на колени и, смочив ткань, осторожно прикоснулась к ране. Этвеш поморщился и что-то прошипел сквозь зубы. Я отдёрнула руки:
— Простите, господин.
— Да прекратите, наконец, извиняться! — проскрипел он и сжал пальцы в кулаки. — Это нужно смыть как можно быстрее. Продолжайте.
— Эликсир? — догадалась я, холодея изнутри.
Когда я впервые оказалась в доме Иргана, то почему-то думала, что эликсир это что-то вроде отвара трав, который может помочь здоровому сну или же избавит от кашля, но оказалась не права. Травы были не при чём. Эликсиры изготовляли редкие маги, которые могли своей силой менять клеточную структуру воды, превращая её в страшнейшие яды.
Ирган часто хвастался, что эта способность досталась ему от матери, и мечтал развить её, но жаловался, что ничего не получается. А я была готова быть подопытной крысой и пробовать его эликсиры, лишь бы больше он не приглашал меня по вечерам в свою постель.
— Что ты знаешь об эликсирах?
Этвеш задумчиво покосился на меня, но снова сморщился, когда я промокнула рану влажной тканью. Я спешила смыть с него эту гадость, потому что Ирган кое о чём меня всё же просветил.
— Немного, — ответила тихо. — Например то, что от них невозможно вылечится зельями или мазями.
— Верно, — кивнул он и поднял руку. —
