Спасёт лишь это.
И с его пальцев, распускаясь ужасающим цветком, совались сияющие золотом лепестки магии.
— Златослава! Очнитесь. Откройте глаза!
Голос прорывался сквозь чёрный густой туман, тревожа меня, не давая снова упасть в пропасть без снов и боли. Мне не хотелось подчиняться, ведь в этой темноте я могла принадлежать сама себе.
Но в памяти вдруг вспыхнула золотистая бабочка, одна из тех, что сорвались в ладошки улыбчивой Варры и под её заливистый смех поднялись к куполу из ветвей и листьев. Вот только в этом видении я н сидела рядом с малышкой, а будто бы находилась в её теле и смотрела на мир глазами девочки.
А в ушах всё звучал и звучал звонкий голосок:
— Ты можешь вот так?
— Не могу, — прошептала я, глотая солёные слёзы.
— Можете, Злата, — раздался уверенный мужской голос. — Вы сильнее, чем кажетесь. Откройте же глаза!
Я с трудом разлепила веки и посмотрела на светлое пятно, которое постепенно приобрело жёсткие черты лорда Этвеша.
— Господин…
— Можете сесть?
С его помощью мне удалось прислониться спиной к стене. Голова сильно кружилась, и я не очень понимала, что произошло. Скользнув взглядом по обнажённой груди Этвеша, вздрогнула.
— Ваши раны!
— Всё хорошо, Златослава, — поспешил успокоить он. — Вы смыли остатки эликсира, а после я магией ускорил регенерацию. В тот момент вы потеряли сознание.
Я вспомнила, как с его руки сорвалось сияние, и медленно выдохнула, рассматривая шрамы на коже груди и плече.
— Так красиво… — слова вырвались прежде, чем я успела остановить их.
Этвеш замер, недоумённо приподняв брови, а я, будто завороженная, потянулась к нему, едва не касаясь цветов, которые расцвели на месте страшных ран. Они были похожи на те, что Ирган «рисовал» на моей коже, но те были сотканы из тьмы, а эти — из света.
Всхлипнув, я всё же решилась дотронуться до одного из цветов, а мужчина положил ладонь поверх моей и посмотрел в глаза долгим испытующим взглядом. В этот момент между нами будто рухнули все возможные преграды, и души соприкоснулись. Боль объединила нас и крепко связала судьбы, неожиданно подарив мне право сказать, что я больше не одинока.
Щёку ожгло, и Этвеш отпустил мою руку, протянув свою к моему лицу.
— Вы плачете. Почему?
— Мне вас жаль, — шевельнула я губами, ощущая, как его пальцы касаются моей кожи, осторожно стирая слезу.
Тут в его чёрных глазах мелькнуло нечто, от чего я забыла, как дышать.
— Не дразните меня, Златослава, — голос мужчины внезапно стал низким и хрипловатым.
Я отдёрнула руку и прижала её к груди.
— Про…
Он прижал палец к моим губам, вызывая целую бурю эмоций, грозящих захлестнуть меня с головой.
— Я просил не извиняться.
Мы смотрели друг на друга, и я не шевелилась, не пыталась сбросить его руку. Моё сердце заколотилось так быстро и сильно, что кровь прилила к щекам. Никто не глядел на меня так, как Этвеш! Будто голодный зверь на добычу, но, как ни странно, этот человек больше не пугал меня. Я увидела, что он такой же сломанный. Мы похожи.
— Вам стоит сейчас же уйти, — его голос прозвучал почти угрожающе, а в глазах, казалось, поселилась бездонная пропасть. Но она была не той вязкой чернотой, которую я ненавидела, а скорее манящей высью ночного неба. — Переночуйте у Варры в комнате.
Он медленно, будто неохотно отнял палец от моих губ. Я машинально подалась вперёд, желая ещё на миг ощутить непостижимое единение, которое пролилось на моё иссушенное сердце целительной влагой. И воспротивилась:
— Вам нужна моя помощь. Я не могу бросить вас в таком состоянии?
Он дёрнул уголком твёрдых губ и едва не прорычал:
— Не смотрите на меня так, иначе…
Он осёкся и сузил глаза, а у меня затряслись поджилки. Возникло ощущение, что я дразню хищного зверя, но при этом не покидало странное чувство, что я в безопасности. Будто те цветы, которые я увидела на груди и плечах лорда, давали мне над ним некую власть.
— Как я смотрю на вас?
В воздухе зазвенело напряжение, такое осязаемое, будто вокруг нас разлилась магия.
— Будто я единственный, — жарко выдохнул Этвеш.
Он вдруг рванулся ко мне, и черты лица мужчины заострились, как у дикого зверя. Я отшатнулась, вжимаясь спиной в стену. Один миг, и нечто объединяющее нас, вдруг распалось, исчезнув без следа. А мужчина навис надо мной, обдавая ароматом разгорячённого тела. Опираясь о стену, твёрдо произнёс:
— Поверьте, Златослава, — твёрдо произнёс мужчина, — что именно из-за моего состояния вам стоит немедленно покинуть эту комнату.
Я торопливо поднялась и поспешила к выходу, но стоило коснуться ручки, как услышала спокойный, будто ничего не произошло, голос Этвеша.
— Сделайте так, чтобы утром в доме никого не было. И ещё… Завтра прибудут гости, я рассчитываю вас, Златослава. Вы правы, мне действительно нужна ваша помощь.
Я кивнула и, выскочив в тёмный коридор, прижалась спиной к двери. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, на коже всё ещё ощущались прикосновения мужчины, а в ушах стоял его голос. Стоило вспомнить живую тьму в глазах мужчины, как кожа покрывалась мурашками.
«Говорили, что он настоящий дракон, — медленно двигаясь к лестнице, подумала я. — Теперь и я начинаю верить в это».
В другое время я бы не отважилась подняться на второй этаж, но сегодня взбежала по ступенькам так стремительно, что запыхалась. Скользнула в детскую, где стояла и большая кровать. Забравшись под одеяло, повернулась так, чтобы видеть Варру. Малышка посапывала во сне, а её светлые волосы рассыпались по подушке золотистыми кудряшками.
Лучик света, яркий огонёк, который согревал сердце одним присутствием.
Утром в доме творилась привычная суета. Арш, как всегда, раздражённо гремел посудой, но со второго этажа его почти не было слышно. Роза напевала романтичную песенку, убираясь в комнатах. Клета во дворе громко смеялась и игриво перекидывалась шутками с помощником булочника, который принёс свежий хлеб. Флам, не выдержав, вышел на крыльцо и рявкнул на служанку, пообещал лишить её жалования за лень.
Я лежала и смотрела на Варру, которой весь этот гвалт, казалось, совершенно не мешал видеть свои светлые сны. Девочка улыбалась во сне, веки малышки подёргивались, дыхание порой становилось быстрее, как от быстрого бега.
Казалось, я не могла насмотреться на ребёнка, так не хотелось отводить взгляд, но было пора подниматься и выполнять
