пролиться подступившим слезам. В ответ благодарно кивнула, не в силах произнести и слова. Казалось, в присутствии ребёнка грудь начинает нестерпимо ныть, но это хорошая боль. Она напоминала мне, что я не кукла, а живой человек.
— Варра! — услышали мы голос Розы. — Госпожа Златослава! Где вы?
Девочка прижала палец к губам и хитро улыбнулась. Когда шаги служанки стихли, отпустила мою руку и поинтересовалась:
— Ты умеешь такь?
Пошевелила пухлыми пальчиками, и на ладони малышки зазолотилась магия. Будто солнце, поднимающееся над горизонтом, оно росло и становилось ярче. Я будто приморозилась к месту, не в силах оторвать от руки Варры завороженного взгляда. По спине поползли мурашки, и татуировка на спине начала нестерпимо жечь, как было в присутствии Иргана.
Паника подступала к горлу, и я распахнула рот в немом крике. Мечтала сбежать, но не могла и пошевелиться с ужасе от одного вида магии, как Вара вдруг хлопнула в ладоши, и свечение превратилось в стайку жёлтых бабочек. Они вспорхнули под купол, освещая наше небольшое убежище, и я едва не лишилась чувств от облегчения.
— Нъявиться?
Девочка смотрела на меня, затаив дыхание. Так, будто от моего ответа зависело если не всё, то многое. Варре действительно было интересно, как я отношусь к её умению, а не требовался правильный ответ на вопрос. И это заставило меня прислушаться к себе: а что я ощутила?
— Сначала мне было очень страшно, — призналась, не желая расстраивать ребёнка правильной ложью. Казалось, что малышка тут же раскусит это. — А потом стало тепло тут.
Коснулась груди и закончила:
— Я была потрясена вашим талантом, госпожа Варра.
— Не госьпожа, — девочка помотала и широко улыбнулась: — Вайя!
— Госпожа Златослава! — снова послышался голос служанки. — Варрочка!
Пришлось выбраться из убежища и помахать Розе. Заметив нас, женщина подбежала и быстро ощупала обеспокоенным взглядом сначала ребёнка, потом меня, и лишь тогда заулыбалась.
— Я уже освободилась и могу вас подменить, но… — Взяла за руку ребёнка и повернулась ко мне. — Может, госпожа Златослава прогуляется с нами?
Я вежливо отказалась, но на следующий день прогулялась с ними по узкой аллейке, по бокам которой были посажены розовые кусты. Постепенно совместное времяпрепровождение стало занимать всё больше времени, и, только открыв утром глаза, я уже ждала наступления любимого времени суток. Вместо того, чтобы подсматривать за жизнью из окна, я стала всё больше принимать в нём участие.
Казалось, что моя душа потихоньку начала оттаивать, но однажды в саду появился тот, о ком почти перестала думать.
Меня редко оставляли с малышкой наедине дольше нескольких минут. Вот и сегодня мы с Варрой неторопливо шли по знакомому маршруту, но сегодня нас, вместо Розы, сопровождала Клета. Служанка постоянно зевала и сонно моргала, а после и вовсе, пожаловавшись на плохое самочувствие, присела на скамейку, где и заснула.
Мы с девочкой переглянулись, и Варра прижала палец к губам. Я кивнула, и мы обе расположились в небольшой тенистой беседке. Я любовалась девочкой, чьё лицо было невероятно подвижным, да и сама она не могла усидеть на месте и минуты.
— Игъять! — громким шёпотом предложила она.
— Хорошо, — согласилась я и вынула из кармана тканевый кошель, в который собрала и сложила гладкие отполированные палочки и чистые кусочки ткани. — В кого поиграем?
— В йошадку! — радостно подскочила она.
Я показала, как цокать язычком, и малышка с энтузиазмом повторила. Мне пришлось лишь раз поправить артикуляцию, и Варра уже поскакала по кругу, подражая лошадке. Я умилялась усердию девочки и её упорству, и однажды надеялась, что она предложит поиграть в «лошадку», правильно выговаривая букву.
Слуги, наблюдая за нашими играми, часто спрашивали, зачем я это делала. Я и сама не знала, но мне так хотелось, чтобы Варра говорила красиво и правильно. После лошадки мы повторили ещё несколько упражнений, пока девочка не начала зевать шире, чем до этого Клета. Я покосилась на потемневшее небо и вздохнула:
— Кажется, скоро пойдёт дождь. Нам пора возвращаться.
Я ненавидела дождь, он напоминал мне о первом дне, с которого начались мои воспоминания, больше похожие на страшные кошмары. Сейчас они начинали немного меркнуть, уступая место новым и робко-счастливым: встречам с малышкой и неспешным прогулкам по ароматному саду. Каждый такой день казался мне искрящейся ярко-жёлтой бабочкой, одной из тех, что вспорхнула с ладошки Варры.
Пока я будила Клету, малышка уселась на скамейку и тоже задремала. Служанка, встрепенувшись, начала виновато извиняться и подхватила ребёнка на руки. На мою щёку упала первая капля, и я вздрогнула, внезапно вспомнив, что оставила в беседке свой кошель.
— Я принесу, — пообещала Клета.
— Нет, — возразила я и указала взглядом на малышку. — Варру нужно спрятать от дождя. Я сама схожу.
— Вы уверены, госпожа? — заволновалась служанка. — На вас лица нет.
Больше всего мне хотелось убежать в дом и спрятаться в своей комнате, но я убеждала себя, что сад не опасен, ведь мы гуляли тут много раз. К тому же тучи заполонили всё небо, и дождь грозил затянуться до завтра, а мне не хотелось прерывать занятий с девочкой. Каждая минута общения с Варрой будто наполняла меня жизнью. Все инструменты я сделала сама, не зная, как и не могла поклясться, что смогу повторить.
«Я и в первый день сильно боялась, — вдыхая полной грудью, я смотрела, как удаляется Клета, унося ребёнка в дом. — А оказалось, что играть на свежем воздухе очень приятно и вовсе не страшно».
— Это просто вода, — шептала, делая шаг в сторону беседки, когда ветер набросился на моё красивое, подаренное новым господином, платье. — Я в безопасности, в безопасности…
Понятия не имела, зачем я это произносила, слова вовсе меня не утешали, но зато помогали делать следующий шаг. Я уже почти дошла до беседки, как показалось, что увидела мелькнувшую за деревом тень. Вздрогнув, застыла, прижав руки к груди — как страшно! Лучше бы я попросила кого-нибудь из слуг забрать кошель…
— Это лишь тень, — утешала себя, шепча. — Ветер качает деверья. Мне показалось.
Когда ощутила в себе силы сделать ещё шаг, схватила кошель, лежащий на скамье, и повернулась, чтобы со всех ног бежать к дому, но увидела перед собой мужчину и вскрикнула от ужаса:
— Господин?!
Выглядел отец Варры ужасно! Лицо белее муки, дорогой плащ будто дикими зверьми разодран, всё плечо в крови. Покачнувшись, Этвеш едва не упал на меня, но я отпрянула, сжавшись спиной в беседку. Ощутив слабость, сползла на землю и задрожала.
— Пом-могите мне, — с трудом выговорил хозяин дома.
Я же и
