Весь диалог Юлия Михайловна провела спиной к нам. Я так и не увидел ее лица, но вполне смог оценить «вид сзади». Такая ничего себе, очень фигуристая особа. Будь я постарше… То есть я, Василий…
Саша, распахнув дверь, в кабинет громко сказал:
— Лев Сергеевич! По вашему указанию прибыли!
— Заходите! — услышал я знакомый голос.
Помещение оказалось небольшим, скромным, обшитым деревянными панелями. Одна из стен представляла собой сплошной встроенный шкаф со множеством разнокалиберных дверец. Еще одна стена — практически сплошное окно. Рядом с ним стоял рабочий стол декана и несколько стульев.
Тоже комната-аквариум.
ЛСД стоял у оконной стены, руки в карманах брюк, смотрел на улицу, но когда последним зашел я, щелкнул дверной ручкой, он повернулся к нам.
Еще вчера я заметил, а сейчас убедился, что Лев Сергеевич тот еще пижон — ну, в хорошем смысле. Мастер элегантно приодеться и вообще проследить за собой. Внезапно мне пришло в голову, что он тщательно бреется, угощает лицо лосьонами, кремами… и все это результат ощущения возраста. Похоже, наш декан очень не хочет стареть, как может, так и борется с непреодолимым течением лет.
Тут во мне озорно просквозило — вот бы кому надо попасть в тело юноши другой эпохи! Вот сбудутся мечты!..
Темные с легкой проседью волосы Льва Сергеевича были аккуратно, волос к волосу причесаны. Облачен он был на сей раз в костюм цвета молочного шоколада, легкий, летний. Наверняка чехословацкий или ГДРовский. Свежая рубашка, светлая, почти белая, но с едва уловимым кремовым отливом. Вишневый с прихотливыми бело-розовыми узорами галстук.
Декан молча уставился на нас давящим взглядом. Глаза у него были темно-синие. Лицо бесстрастно-отчужденное.
Вот удивительно: несмотря на все это, я шестым чувством ловил, что ЛСД вовсе на нас не сердится. Что он прекрасно помнит свою студенческую юность, когда наверняка он был отъявленным стилягой с оранжевым галстуком, в клетчатых штанах и башмаках на толстой белой подошве — «на манной каше», как тогда выражались… И все эти безумства юности в каждом поколении он видит, знает, и относится к ним совершенно снисходительно.
Тем не менее, положение обязывает. В данном случае — наложить на нас необременительное наказание.
— Значит так, — прервал он суровое молчание. — То, что вы вчера учинили — крайняя безответственность. Могу понять, но не простить. И ради вашего блага предупреждаю: второго такого разговора не будет. Теперь каждый из вас у меня лично на контроле. Это ясно?
— Да конечно, ясно, — бодро откликнулся Саша, и следом невнятно загудели все, кроме меня:
— Да, Лев Сергеич… понятно… не повторится, осознали…
Я промолчал.
Выслушав эти покаянные бормотания, декан подвел им итог:
— Хорошо. Будем считать, что тема закрыта. Допускаю, что где-то до кого-то не дошло, потому еще раз: вы все у меня пофамильно учтены. Под колпаком, если хотите. Спрашиваю у каждого персонально: это ясно? Лаврентьев?
— Так точно.
— Бочкин?
— Понял, Лев Сергеевич…
И так с каждым. Я узнал, что Роман — Голиков, Алексей — Заливкин, а Виталий — Юрченко. А остальных я уже по фамилиям знал.
На мне взгляд шефа задержался.
— А это Родионов, так? Знаток органических соединений!
— Поставил цель — и иду к ней, — отчеканил я.
— Это можно только приветствовать, — суховато отметил он. — Главное, чтобы цель была… какой?
— Справедливой, — сказал я. — И разумной.
Он долго смотрел на меня. А я на него. Молча и спокойно. Как будто мы два ведущих актера на сцене, а прочие — статисты. И ничего не сказав мне, Лев Сергеевич отвел взгляд и заговорил так:
— Значит, граждане первокурсники, слушаем меня. Вину свою надо искупать честным ударным трудом на благо общества. Согласны?.. Вижу по глазам, согласны. Так вот и потрудимся. Отсюда у меня первый вопрос: у кого есть водительские права категории С?
Черт возьми, я чуть не дернулся. У меня в моем водительском удостоверении — ну, из XXI века, открыты были почти все категории, за исключением мотоциклетных. Тормознул себя в последний миг. А рабфаковцы все подняли руки.
— Так, — с удовлетворением отметил начальник. — А кто реально работал или в армии служил шофером?
Теперь с поднятой рукой остался один Алексей.
— Значит, так. Заливкин, отправляешься в гараж. Впрочем…
Впрочем, в гараж он велел отправляться четверым: помимо Алексея, еще Роману, Виталию и Толику. Трем последним предстояло вместе еще с несколькими работниками отправиться в подшефное хозяйство института, пригородный совхоз. В одиннадцать тридцать от гаража в совхоз отходит автобус — троим названным предстояло за оставшееся время собраться, присоединиться к временной бригаде… и остаток лета провести на сельхозработах. Алексею же была поставлена задача найти завгара и опять же временно поступить на работу в его подразделение.
— Задача ясна? — спросил декан.
— Да… конечно… — вразнобой и без энтузиазма отозвались четверо.
Вот тут ЛСД впервые обозначил улыбку:
— А хоть бы и неясна была, все равно выполнять. Вперед!
Четверо ушли, всем видом своим иллюстрируя высказывание «судьба сильнее нас».
— Теперь с вами, — объявил декан, вернулся к столу и снял трубку одного из двух телефонных аппаратов, на котором, как я заметил, номерного диска не было, он был заменен круглой заглушкой.
Я мгновенно сообразил, что это, скорей всего, локальная телефонная сеть Политеха, так называемый коммутатор: когда подняв трубку, ты вызываешь центральный пост, где телефонист (обычно девушка) вручную соединяет тебя с нужным абонентом… И оказался прав. Через пару секунд декан сказал:
— Здравствуйте. Технопарк дайте, пожалуйста, — а еще секунд через десять заговорил напористо и деловито:
— Александр Петрович? Приветствую, Доронин беспокоит… В норме, спасибо… Хорошо, хорошо, увидимся, подробнее расскажу. Слушай! Ты ведь говорил, тебе рабочие руки нужны?.. Имею, шесть штук. Да, нормальные, здоровые руки. Прикреплены к трем светлым головам. Соображают хорошо. Горят желанием поработать бесплатно. Именно так! Только поступили. Да… Ну, будем считать, вопрос решен. Фамилии: Лаврентьев, Родионов, Ушаков. Пусть на проходной пропуска им выпишут. В течение получаса они у тебя. Попозже?.. Ну хорошо. Прогуляются, подышат утренним бризом. Будь здоров!
— Ну вот так, — сказал Лев Сергеевич, положив трубку.
В целом ситуация была ясна, однако, он счел нужным ее уточнить.
Мы направляемся работать в так называемый технопарк — своего рода многопрофильное конструкторское бюро при институте. Технический вуз немыслим без индустриальной площадки, это ведь не классический университет, готовящий тех, кому потом сидеть по кабинетам и лабораториям: «чистых» ученых или госслужащих. Здесь уже должны рождаться образцы передовой техники, что требует заводских цехов. Так что технопарк — это, собственно, завод, только экспериментальный.
Далее выяснилось, что начальник технопарка должен срочно отправиться по своим делам, заместитель, напротив, будет примерно к половине двенадцатого — вот к нему нам и надо прибыть, представиться и получить направление на тот или иной участок работы.
— Ты, Лаврентьев, разумеется, за старшего в вашей команде. За этих двух юниоров, — ЛСД выразительно повел глазами в нашу с Витькой сторону, — несешь ответственность.
— Это само собой, Лев Сергеич.
— Тогда вперед.
Пока этот разговор шел, я уловил сквозь дверь другой разговор, в приемной. К переливчатому игривому голосу Юлии Михайловны добавился вальяжный и глубокий баритон, почти бас. Когда декан нас отпустил, я распахнул дверь, шагнул в приемную и увидел там надменного мужчину немалых лет, рослого, подтянутого, явно щеголяющего выправкой и роскошью — в великолепном темно-сером костюме-тройке, белоснежной сорочке, синем шелковом галстуке. Благородная седина, очки в тонкой золоченой оправе, взгляд едкий и насмешливый.
— Никак, наша смена?.. — процедил он, щурясь на меня.
