— У каждого свои скелеты в шкафу, моя милая!
Уверенной и очень легкой для его возраста походкой директор прошел к окну, давая мне время справиться с услышанным.
— Магическое сообщество не очень охотно впускает под свое крыло маглорожденных, — продолжал объяснения директор, любуясь видом из окна. — Мы оберегаем свой мир, свой дом, своих детей… Но, если рядом существуют два государства, наивно полагать, что они смогут сохранить чистоту крови. Сейчас во многих людях из магического мира течет кровь не волшебников, и наоборот, многие маглы и не подозревают, что имеют к магии самое кровное отношение.
— Постойте! Вы хотите сказать, что я принадлежу и к вашему миру тоже?
— Ну, конечно! — повернулся ко мне Дамблдор. — А как бы иначе вы попали бы в Хогвартс, моя дорогая. Как смогли пройти все маглоотталкивающие чары, овладеть волшебной палочкой и научиться магическим заклинаниям?
Я была буквально раздавлена этим известием. Может, мне полагалось сейчас громко хлопать в ладоши от радости? Но меня словно бросили в ледяную воду.
«Я принадлежу волшебному миру тоже! Я здесь не случайный гость! Во мне течет кровь волшебника! И что мне со всем этим теперь делать?», — я нервно крутила в руках маленькую крышку от сахарницы в виде статуэтки домового эльфа, которую машинально схватила с чайного столика. Странно, но мне почему–то хотелось, что бы все это оказалось неправдой. На душе было очень тяжело.
— Не сходится, — неожиданно выпалила я. — Я смогла пройти магический барьер на башне Тьмы только потому, что была не волшебницей.
— А кто Вам сказал, миссис Черри, что там был противомагический барьер? — кажется, известие о том, что я побывала у Сириуса, ничуть не удивило Дамблдора. — Защита возводилась от Темных сил и волшебного оружия. Любой светлый маг с добрыми намерениями мог свободно пройти его. Это была моя идея! — подмигнул он мне.
— И что мне теперь со всем этим делать? — спросила я вслух, пытаясь прочитать ответ в его ярко–синих глазах.
— Когда к 11-летнему ребенку приходит письмо из школы магов, он имеет право выбирать в каком мире продолжать свою жизнь, — медленно проговорил в ответ Дамблдор. — У вас тот же выбор, миссис Черри! Хотя, мне кажется, Вы его уже сделали, — добавил он тихо.
Я улыбнулась, кажется впервые за время нашего разговора. Не допив чай, я прошла к окну, у которого до этого стоял директор. День был солнечным, и из окна открывался потрясающий вид. Как бы ни закричали сейчас на меня многие, как бы ни затопали ногами, но в моем мире остались мои дети, мои родители — моя семья, мой дом… Решение принято и, как говориться, обжалованию не подлежит.
— У меня к Вам одна просьба, профессор, — я вернула крышку на фарфоровую сахарницу, что до сих пор держала в руках. — В Хогвартсе есть домовой эльф, его имя…, — я побоялась произнести его вслух, опасаясь, что Апчхи явится прямо сюда, — такое неудачное… Если бы его можно было поменять?..
— Боюсь, здесь я бессилен, — развел руками Дамблдор. — Имя домовику невозможно поменять.
— Как жаль беднягу! Неужели нет никакого выхода?
— Выход всегда есть, — директор заговорчески подмигнул мне. — Например, эльфу не обязательно будет спешить на зов, если он станет свободным.
Обрадовавшись яркой идее директора, я направилась к двери:
— Вы любите сказки, профессор? Есть такая старая история об одном очень злом волшебнике. Звали его Кощей Бессмертный. А бессмертный он был потому, что смерть свою при себе не носил, а прятал ее в укромном месте, до которого тяжело было добраться простому смертному.
— И чем же заканчивается эта сказка? — очень серьезно спросил меня директор.
— А нашелся паренек, который эту смерть отыскал, уничтожил ее и тогда вышел на честный бой с Кощеем. Злодей пал от простого удара мечом.
Дамблдор глубоко задумался, а затем философски произнес:
— Взрослые не всегда правильно относятся к сказкам. Считают их детскими, незначительными… А ведь весь мир держится именно на сказках.
Я уже открыла дверь, когда директор меня остановил:
— И еще одно дело, прежде чем Вы уйдете, — Дамблдор подошел к письменному столу и достал маленький предмет на длинной золоченой цепочке. — Здесь все очень просто, — добавил он, видя мой изумленный взгляд.
***
Весь Хогвартс волновался в ожидании последнего в этом учебном году ужина. На нем подводились итоги межфакультетского соревнования — дружба дружбой, но за очки своего дома все боролись усердно. Там же должны были объявить результаты экзаменов учеников начальных курсов.
А вот старшеклассникам приходилось поволноваться гораздо дольше. Оценки министерских экзаменов студенты получали с домашней почтой. Но, имея доступ к оценочным книгам и экзаменационным отчетам, я уже знала, кому выпало радоваться, а кому и плакать в это лето. На отлично сдал экзамены по ЖАБА Оливер Вуд. Как ни странно, но Перси Уизли тоже получил высшие оценки. В ожидании решения экзаменационной комиссии он становился все более серьезным и важным. А его подружка Пенелопа Кристал — печальнее и расстроеннее. А вот Фред и Джордж с трудом наскребли скудные баллы по СОВ, но для них и это должно было стать настоящим праздником! Зато на отлично сдал экзамены по Супер Отменному Волшебству красавчик Седрик Диггори. Учителя хвалили его и пророчили блистательное светлое будущее.
На учительской трибуне добавили столов, так как на прощальном банкете присутствовали еще и министерские чины, некоторые родители учеников, члены попечительского совета школы и даже представители прессы.
Очень эффектную и очень пронырливую Риту Скитер я заприметила сразу. Она ловко заговаривала со всеми подряд и интересовалась исключительно историей неудавшейся поимки Сириуса Блэка. Плавающее следом за ней перо строчило, не переставая, а глаза вездесущего корреспондента «Ежедневного пророка» так и блестели, предвкушая те пакости, которые она здесь может откопать.
Меня усадили между надменным главой попечительского совета Люциусом Малфоем и улыбчивым пожилым волшебником с большими залысинами. Мужчина представился сотрудником отдела по регулированию и контролю над магическими существами. Но и без этого я сразу узнала в нем Амоса Диггори. Папа Седрика беспрерывно болтал, рассказывая мне анекдоты, а от Люциуса веяло холодом и дорогим парфюмом.
Дамблдор в парадной лиловой мантии горячо приветствовал гостей. После короткой и, как всегда, многозначительной речи, он подвел итоги учебного года. А затем торжественно поздравил Гриффиндор с Кубком школы по квиддичу.
Зал взорвался аплодисментами, многие ученики поднялись со своих мест, все поздравляли Вуда и Поттера. Однако крики и разговоры поутихли, когда директор приступил к подсчету очков. Дамблдор привычным движением хлопнул в ладоши, и с потолка хлынули красно–желтые полотна.
Стол Гриффиндора превратился в бушующий океан. Сияющая МакГонагалл с нескрываемым восторгом принимала поздравления. А фотограф непрерывно щелкал затвором, пытаясь запечатлеть радостного заместителя министра, целующего недоуменного Дамблдора.
Глава 30. Сказка заканчивается…
Ранним утром я брела по окрестностям замка. Мне хотелось запомнить шум исполинского Запретного леса, утренний свет зеркальной глади Черного озера, дурманящий запах цветов и трав на предгорных лугах. В голове звучала грустная шотландская мелодия, будто невидимый пастушок перебирал пальцами на своем рожке. Сердце щемила тоска, как будто я навсегда оставляла родной дом. Видимо, я всей душой прикипела к этому причудливому замку на горе и ко всем его обитателям.
Из лесной чащи донеслись курлыкающие голоса встревоженных птиц, когда я постучала к Хагриду. Клык радостно залаял мне на встречу.
— О! Я думал, вы не встаете так рано, миссис Черри, — приветствовал меня лесничий. — Проходите, выпейте со мной чаю.
Я забралась на высокую лавку и медленно огляделась, стараясь запомнить все до мельчайших деталей.
— Как же у тебя мило, Хагрид! — тяжело вздохнула я.
— Я тоже не люблю день отъезда, — грустно улыбнулся он в ответ. — Всегда так тяжело расставаться… Впереди два долгих месяца каникул… Нет, работы у меня будет много, — рассуждал великан, дрожащими руками разливая чай в огромные кружки, — но я так привык к детскому шуму, к камням, которыми в меня швыряются первокурсники, к отчаянным забиякам, к девчонкам, плачущим из–за оценок…
Хагрид всхлипывал и вытирал нос огромным платком, похожим на скатерть.
— Мне тоже этого будет очень не хватать! — заверила его я. — И очень будет не хватать тебя, Рубеус! — я подошла и обняла его косматую голову. — Ты самый лучший!
— Мне никто никогда не говорил таких слов! — уже вовсю ревел огромный Хагрид. — Вот только Дамблдор, да Гарри! Да еще мама в детстве, очень давно…
