мою жизнь.
Я могу представить, как напугался ребенок, когда увидел, что четверо мужчин в плащах вышагивают ему навстречу. Он было попятился, но мы выставили руки вперед и старались говорить как можно более дружелюбно:
– Не волнуйся, – приговаривал Гюнтер на родном немецком – Мы не причиним вреда.
– Нам только нужно кое-что спросить, – шепелявил ЦзыСянь с таким акцентом, что его трудно было разобрать.
А Герман сказал на английском, так что я полностью уверен, что мальчонка его не понял.
Мы окружили его в кольцо, но это не было самым страшным. Парень начал сопротивляться, брыкаться, но, как ни странно, не кричал. Может, знал, что всё равно никто не услышит, а может, думал, что даже если и услышат, то ему-то уж точно помогать не кинутся. Я коротко кивнул и слава Богу, мне досталась не самая трудная работёнка. Гюнтер и Герман держали парня за подмышки, а мой китайский коллега за ноги. Я же вколол лекарство.
– Пусть вас не мучает совесть, – посоветовал Герман, когда парнишка начал обмякать в наших руках. – Завтра доставим его целёхоньким на место, только возьмём пару анализов.
Мои коллеги кивнули, а вот я был не доволен. Мне же ведь ещё предстояло проверить свою теорию с машиной времени. Однако, сейчас, когда веки мальчика опустились, дыхание стало ровным, а лицо таким безмятежным, мне вдруг стало его жаль.
Какая же участь ему уготована и что с ним было до этого дня? Где его родители, и почему их нет рядом? Бросили ли они его? Или же удавились в канаве, оставив сына на произвол судьбы? И почему же, вместо того, чтобы восстать из пепла и стать законопослушным гражданином, он выбрал тропу бесчестия? Ах, да, я же совсем забыл. Ему не уготовано судьбой повзрослеть, возможно, даже дожить до следующей недели. Если наши догадки верны, и люди с дополнительной цепочкой ДНК умирают быстро, то этому парнишке жить осталось недолго.
Итак, мы похитили мальчика, вкололи ему снотворное, положили в брезент, как в люльку. Совесть наша была не чиста, но намерения не плохи и только поэтому мы оправдывали себя и свои действия. Но даже не этот поступок был самым страшным сегодня.
– Гюнтер, держи его голову выше. Герман, следи за его дыханием. Не думаю, что дозировка не подошла, но всё-таки перестраховка не помешает. ЦзыСянь, ради Бога, не оглядывайся по сторонам так часто, из-за твоих рваных движений мы выглядим ещё более подозрительно.
Мы не прошли и пяти минут, даже за угол не завернули, не отошли от забора, как Герман, дрожащим голосом произнёс:
– Скот, у него что-то с дыханием.
– Что? – Опешил я. Я даже не сразу поверил.
– Дыхание сначала упало, а сейчас учащается. Господи, Боже, что с ним?
ЦзыСянь мгновенно побелел. Мальчика начало еле заметно потряхивать.
– Так, спокойно, – скомандовал я. – На землю его, живо! Расстёгивай ему рубашку. Доставай воду. – Я давал короткие указания, не заботясь об именах, просто указывал пальцем наугад. – Что это? Аллергическая реакция пошла?
Дело становилось всё хуже. К тому моменту, как мы уложили мальчонку на сырой асфальт, его уже трясло в конвульсиях.
– Голову держи, чтобы он не ударился! – Я продолжал отдавать указания. – Что у нас с собой? Какие антигистаминные? Боже правый, не стойте столбом, сделайте что-нибудь.
К сожалению, мы не были медицинскими братьями. Неотложную помощь и медикаменты мы знали, но не более. Звать на помощь? И как же объяснять людям припадок сироты Тома посреди ночи?
Тем временем его трясло всё сильнее. Изо рта пошла белёсая пена, глаза открылись и закатились. Зрелище было жуткое. Но даже это не было самым страшным за сегодняшний вечер.
Герман побежал искать подмогу, да только в этот час на дорогах не было ли души. Кого он найдёт? Какой шанс, что ему на пути повстречается медик? Гюнтер держал мальчика за руки, а ЦзыСянь пытался удержать в руках себя.
Я задней мыслью уже подумал о том, что это и есть та самая смерть, которая уготована ребенку с дополнительной цепочкой ДНК. Что же, тут уж ничего не поделать. Ему на роду написано умереть в ближайшее время. Я уже начинал снимать шляпу, когда кто-то толкнул меня в бок.
Я вздрогнул. Ни Гюнтеру, ни ЦзыСяню не было дела до того, что со мной происходило они пытались помочь Тому.
Оказалось, что меня толкнул тоже ребёнок, должно быть, он увидел нас из окна детского дома и выбежал. Почему же он не спал в такой час, оставалось загадкой. Когда ребёнок заговорил, голос у него был хриплый, Боже правый, он, должно быть, болеет, а всё равно выбежал к нам на улицу:
– Возьмите, это противоядие. – сказал он.
В его крохотной ладошке был зажат шприц. Такой же, как и у меня в портфеле. Тот, которым я чуть не убил Тома. А в этом что? Действительно ли противоядие? Я часто заморгал, пытаясь разглядеть ребенка. Весь укутанный в плащ, на нём шляпа. И всё. Ребенок отдал мне шприц и побежал куда-то. Должно быть, обратно в пансион. Мне некогда было наблюдать за ним. Я повернулся к Тому.
– Ну ка, задерите его рукав!
Понятное дело, у меня не было ни одной причины верить этому маленькому незнакомцу. Но единственное, о чём я думал было то, что он знал об аллергии Тома и, как только увидел, что ему плохо, взял лекарство и побежал к нам. Кто же это? Его друг? У Тома тут всё же есть друзья?
Придётся довериться. Тому было всё хуже. Словно под водой я услышал жуткий акцент ЦзыСяня:
– Смиты, сердце почти остановилось, а пена не прекращается. Он умирает.
– Что ты задумал? Мы закатали его рукав, как ты и велел. – Сказал Гюнтер.
Я, не раздумывая, вколол Тому шприц. Только сейчас заметил смешную этикетку на нём. Она гласила «противоядие». Надо же. Как банально. Противоядие от чего?
В мгновение ока Тома прекратила бить дрожь, он начал успокаиваться, пена изо рта прекратилась. Гюнтер принялся протирать его своим платком, смоченным водой из бутылки, а ЦзыСянь закутывать обратно в одежды. Вернулся Герман и почему-то подумал, что мальчик уже мёртв.
Когда мы немного успокоились он спросил:
– Что это было и как вам удалось его привести в себя?
Гюнтер и ЦзыСянь посмотрели на меня. Мне кажется, я сейчас выглядел очень плохо. Волосы растрепались, а глаза так и не приобрели нормальную форму – были больше, чем обычно. Я поднял шприц со смешной этикеткой:
– Вы же не думали, что я не взял антигистаминное?
Коллеги позволили себе облегчённо улыбнуться. Конечно же, я не собирался рассказывать правду, второго ребенка в суматохе всё равно никто не заметил, кроме меня.
Он появился, словно ниоткуда, и так же странно исчез. У него было лекарство, он как-то узнал о
