Ниже — крупно — СССР. Ещё ниже — СЛУЖЕБНЫЙ ПАСПОРТ. Всё — золотом.
— Раскрой, — посоветовал товарищ майор.
Я раскрыл.
«Просьба ко всем гражданским и военным властям СССР и Дружественных Государств пропускать беспрепятственно предъявителя настоящего паспорта, гражданина Союза ССР, отправляющегося за границу, и оказывать ему всяческое содействие», — прочитал сверху на первой странице. Ниже — то же самое на эсперанто.
Перевернул. Моя чёрно-белая фотография. Ермолов Сергей Петрович. Дата рождения: 25 декабря 1955 года. Место рождения: г. Дрезден, ГДР.
— Так мне уже шестнадцать? — удивился я.
— Ага. Было трудно, но мы справились. Но главное не это. Американская виза — самая настоящая. Вот это было по-настоящему трудно. Как-нибудь расскажу.
— Что, — спросил я, — и свидетельство о рождении переделали?
— Извини, — сказал Петров. — Делать так делать. Родители твои, между прочим, Надежда Викторовна и Пётр Алексеевич, согласились с этой вынужденной мерой. Так что тебя дома ещё один паспорт ждёт, общегражданский. Только расписаться надо будет. Кстати, на, распишись прямо сейчас, — он протянул мне шариковую ручку. — Вот здесь, — показал. — Без подписи документ не считается действительным.
Я подложил сумку, расписался в паспорте. Видимо, выглядел я слегка ошеломлённо, потому что Петров сказал:
— По-моему, сплошные преимущества. Во-первых, теперь государству с тобой проще иметь дело, а тебе — с государством. Во-вторых, школу экстерном можешь заканчивать вообще без проблем и в любой институт поступать. Даже жениться можешь, — он весело хмыкнул.
— От Наташи тебе привет, — сообщил Боширов.
— Спасибо, — сказал я. — А что насчёт всяких узбекских дел? Не хотелось бы мне, теперь почти совершеннолетнему, попасть под действие, чтимого мною Уголовного кодекса.
— Чтимого! — фыркнул Петров. — Будь он тобой, дедом твоим, Кофманом и товарищем Черняевым чтим, мы бы сейчас без антиграва сидели. А так — с антигравом. Ешё и со сверхпроводимостью при комнатной температуре. Ты представить себе не можешь, что началось, когда узнали, что в антиграве используется сверхпроводящий контур! Чуть про сам антиграв не забыли. Учёные и технологи по потолку бегают — тебя ждут. Так что забей. Всё чисто с Уголовным кодексом у тебя и всех причастных.
— Зуб даешь?
— Слова моего недостаточно? Зуб ему. Самому нужен. Не напасёшься зубов на такую работу.
— Ты и в Кушке слово давал моим родителям, — сказал я. — Что вышло?
— Чёрт, извини, — сказал он. — Промашка вышла. Больше не повторится, обещаю. К тому же мы всё уже исправили. Не без твоей помощи, кстати. Идея с письмом в Алмалык была гениальной, молодец. Всё сработало. А то мы бы ещё долго тебя искали…Вернёмся в Москву, — получишь грамоту Комитета с благодарностью.
— В Москву?
— Да, мы теперь в Москве. Твои, между прочим, тоже. Отца перевели в Московский военный округ, с повышением. Он теперь полковник и начштаба дивизии. Ладно, по дороге всё расскажу, — он посмотрел на часы. — До самолёта у нас ещё куча времени, поэтому предлагаю…
Он не договорил. Какой-то молодой парень, запыхавшись, вынырнул из кустов и остановился на парковой дорожке перед нами.
— Got ya! [13] — сказал он и улыбнулся в тридцать два зуба.
Опа, а ведь я его знаю. Владелец моторной лодки «Daisy». По крайней мере, это его я видел несколько дней назад на пирсе в Окленде.
— Вы к нам, молодой человек? — холодно осведомился Петров по-английски (над произношением нужно поработать, но в целом сойдёт).
— Да, извините. Меня зовут Такер Ломбарди. Я репортёр «Сан-Францииско кроникл», — он перевёл взгляд на газету под мышкой Петрова.
— Эта? — Петров продемонстрировал газету.
«San Francisco Chronicle», — прочёл я название, выведенное крупным готическим шрифтом на первой странице.
— Она, — подтвердил молодой человек. — Если честно, пока репортёр-стажёр. Но меня скоро обещали взять в штат.
— И что нужно от нас репортёру-стажёру уважаемой газеты? — голос Петрова не потеплел ни на полградуса.
— Не от вас. От него, — он посмотрел на меня. — Интервью. Заплатить не могу, но обещаю, что это будет бомба, — он подумал и добавил. — Американский народ и жители Сан-Франциско имеют право знать, что происходит. Это наше неотъемлемое право, с рождения.
Петров и Боширов молчали. На лице товарища майора читалось раздумье. Боширов не отставал.
— Как ты меня нашёл? — спросил я. — Лодка? Она твоя, да?
— Ух ты, — он восхищённо посмотрел на меня. — Откуда ты знаешь?
— Догадался, — сказал я.
— Tuff! [14] — воскликнул он. — Пошли к нам в газету работать.
Я засмеялся. Он тоже.
— У меня брат двоюродный в морском полицейском патруле, — сообщил Такер. — Они утром лодку нашли на пляже. — Там, — он показал головой в сторону океана. — Я же был на вчерашнем шоу, всё видел своими глазами и слышал своими ушами. Про то, что ты мою лодку взял, я ещё вчера догадался, когда узнал, что машину твою нашли рядом с площадью Джека Лондона. Эти места я знаю. Пещеру тоже знаю. Пиво там пил однажды, баночное. Прикинул, куда ты мог пойти. Подумал, вдруг тоже знал о пещере? В мотель или гостиницу тебе нельзя. А там бродяги часто ночуют. Идеальное место для беглеца.
— Бродяги тебе меня и сдали, — сказал я.
— Ну да. Я им денег дал. Они сказали, что ты пришёл ночью, тоже дал им денег, поспал несколько часов и ушёл.
— А как догадался про парк? — спросил Петров.
— Так бродяги, опять же. Они подглядели, куда Джимми направился.
— Меня зовут Сергей, — сказал я. — Сергей Ермолов. Гражданин Союза Советских Социалистических республик.
— Я помню, — сказал Такер. — Ты вчера об этом сказал со сцены. Так это правда? Что тебя похитило ЦРУ?
— Правда, — сказал я.
— Подтверждаем, — сказал Петров. — Мы, работники посольства СССР в США, подтверждаем, что это правда. Только вот что. Пусть будет интервью, окей. Но не здесь и в нашем присутствии.
— Как скажете, — охотно согласился Такер. — У меня машина неподалёку, и я знаю одно хорошее тихое кафе…
— Внимание, — сказал я. — К нам идут.
— Опасный ты человек, Серёжа Ермолов, — сказал по-русски Петров.
— Ага, ты уже говорил.
— Теперь повторяю.
— Вон они, — сказал Боширов. — Я их вижу.
Слева, справа и спереди к нам приближались, кажущиеся на первый взгляд разрозненными, группы людей. В основном мужчины, но были и женщины. Все молодые, подтянутые. Одеты разнообразно и старательно делают вид, что просто прогуливаются приятным летним солнечным утром в парке. Смеются, разговаривают.
— Ну да, — сказал Петров. — Красиво плывут.
— Кто? — не понял я.
— Вон та группа в полосатых купальниках [15].
Я вспомнил цитату и засмеялся.
— Бежать, пожалуй, поздно, — сказал. — К тому же сзади, за кустами, засада. Я затылком чую.
— Классный у тебя затылок, — сказал Петров. — Научишь потом, тоже так хочу. А бежать никуда не надо. Руки
