удовлетворенно обвел взглядом сгрудившихся людишек, наслаждаясь произведенным эффектом. На породистом лице застыла ухмылка злорадного превосходства. На миг наши взгляды скрестились. Граф ехидно ухмыльнулся, заметив мое замешательство, и издевательски поклонился — мол, выкусил
Что ж, сами напросились. Хотите грязной игры? Будет вам грязная игра. Мое лицо исказила гримаса бешенства. Я почувствовал, как черная ярость демона закипает, требуя немедленной расправы над обидчиками. Велиал жаждал вырваться наружу и утопить этот прогнивший мирок в кошмаре и боли заглушая человеческие чувства.
Усилием воли я подавил рвущуюся на волю тьму. Нет, месть подождет. Сейчас мне нужно сосредоточиться на главном — во что бы то ни стало выиграть эту битву. Посрамить напыщенных аристократов, уничтожив их зверушку на глазах у всего города. Заставить Шереметьева-старшего захлебнуться собственной желчью от унижения. А затем… затем можно будет подумать и о большем.
Над ареной раздался оглушительный рев боевого рога, возвещая о начале турнира. Ликующая толпа взорвалась приветственными криками, готовая к незабываемому зрелищу. Я натянул маску и стиснув кулаки спустился к остальным участникам.
Трибуны вокруг арены заполнялись с поразительной быстротой. Казалось, еще минуту назад здесь были лишь голые доски да пустые скамьи, а теперь — бурлящее людское море. Возбужденный гомон толпы, пестрота нарядов, запахи еды и пота, зной, щедро приправленный всеобщим нетерпением. Истинный дух ярмарочных увеселений!
Я подошел к распорядителю турнира, молчаливому мужичку с унылым лицом, и сообщил, что готов сразиться с Тугариным. Судья окинул меня тяжелым взглядом, словно прикидывая, в каком гробу меня хоронить и хватит ли казенных досок на приличные похороны. Н-да, вот это оптимизм!
— Смотри, парень, — вздохнул распорядитель, — зря ты это затеял. Супротив Тугарина еще никто не выстаивал. Зверюга — он и есть зверюга.
— Это мы еще посмотрим, кто тут зверюга, — процедил я. — Запиши давай и не трать время на душеспасительные беседы.
На площадь как раз начали подтягиваться разряженные студиозусы в компании не менее вычурных гостей академии. Юные лорды и леди, увешанные фамильными побрякушками, щеголяли модными шмотками и брезгливо косились на арену, точно мы тут отбросы какие.
Внизу, возле помоста, сгрудились персты участников — мрачноватая компания, если честно. Стояли молча, сверля друг друга опасливыми взглядами в напряженном ожидании своего часа. Хотя какой к чертям час? Ни один из этих ребят не горел желанием сдохнуть на потеху публике.
Я невольно поежился. Мда, даже среди собратьев по несчастью царили уныние и безнадега. Спасибо, Империя, удружила, ничего не скажешь! Впрочем, один паренек все же решился со мной заговорить:
— Слышь, мужик, а ты чего в маске?
— Да просто лицо сильно покалечено, — небрежно бросил я, поправляя металлическую личину. — Решил народ не пугать.
— А, ну тогда ясно. Бывает, что хозяева со злости и не так уделают, твари.
Я промолчал, только мрачно кивнул. Лезть в беседы с первым встречным не хотелось. Тем более такие, от которых за версту разит обреченностью и покорностью судьбе. Нет уж, я этот бардак терпеть не намерен! Как только захвачу трон, первым делом отменю к чертовой матери законы о перстах. Да и вообще, весь этот прогнивший миропорядок, от которого меня откровенно мутит.
Конечно, одним махом такую кучу дерьма не разгрести — слишком глубоко въелась в самые основы местного бытия. Но начать можно с малого. Для затравки — официально запретить принуждение перстов и ввести систему добровольных контрактов. Хочешь быть перстом, хочешь служить магу — да ради бога, но чтоб по обоюдному согласию и за достойную плату. А кто заартачится — милости просим на плаху, невзирая на благородное происхождение.
Прямо-таки вижу вытянутые лица лордов, когда им такое озвучат! Небось каждый первый бросится заговоры плести да бунты поднимать. Ничего, с этими белоручками у меня разговор короткий будет.
Мои размышления прервал леденящий лязг цепей, доносящийся от клетки с Тугарином. Жуткий перст буквально бесновался в своем узилище, сотрясая прутья чудовищными ударами. Полог ходил ходуном, едва не рвался в клочья. Да что ж это за образина такая, раз даже каленое железо ее не сдерживает?
У меня аж мороз по коже пробежал. И как, спрашивается, это страховидло победить? Ну да ладно, отступать некуда.
Мои мрачные думы прервал звонкий голос герольда, призывающий участников явиться на ристалище. Первыми вызвали каких-то мелких сошек: пару городских перстов и невзрачных студиозусов. Сражались они, прямо скажем, бездарно.
Один швырялся огненными сгустками с меткостью подслеповатого. Другой тщетно пытался оплести противника воздушными петлями, но все мимо. Третий, земляной, и вовсе ограничивался вялыми попытками швыряться комьями грязи.
Публика разочарованно загудела. Еще бы, разве ж это битва? Так, возня недоучек. Судьи поспешили остановить избиение и увели незадачливых бойцов с поля. Кажется, дело и до первой крови не дошло.
— Что ж за денек сегодня неудачный! — сокрушенно вздохнул стоящий рядом мужичок. — Неужто ни одной достойной схватки не дождемся?
— Да погоди ты, — хмыкнул я, поправляя маску. — Вот объявят мой выход, тогда и повеселишься.
— Ой ли? — недоверчиво покосился мой собеседник, а я немного дал волю демонической силе разжигая пламя в глазах. — Уж больно ты худосочный для серьезной битвы.Ну и глазищи у тебя, прости господи. Аж мороз по шкуре!
Увидев, как у моего визави округлились глаза и затряслась борода, я расхохотался. До чего ж легко тут народ пугается! Ох, и повеселюсь я сегодня от души.
Кстати о Тугарине. Распорядитель как раз направлялся к нам, сверяясь со списком участников. За ним дюжие охранники волокли железную клетку под истошный лязг цепей. Похоже, мой звездный час вот-вот настанет.
— Перст Яромира Белого! — провозгласил судья, сверившись с писулькой. — Соперник — Тугарин, принадлежащий господину Дмитрию Шереметьеву!
По трибунам пронесся дружный вздох — то ли удивления, то ли испуга. Хотя, судя по перешептываниям и смешкам в толпе, на героя я явно не тянул. Я решительно шагнул вперед:
— Он самый. Начинайте бой, судья. Только я бы на вашем месте отошел подальше. Тут сейчас будет очень… жарко.
Судья недоуменно моргнул, но возражать не стал. Видать, тоже мысленно отпевал безумца, рискнувшего потягаться с чудищем.
Раздался скрежещущий звук — это рабочие сдирали полог с клетки Тугарина. Толпа притихла, сама природа, казалось, затаила дыхание. Миг — и в воздухе повисла зловещая тишина, от которой мурашки бежали по спине. А потом грянул оглушительный треск и на арену, сметая все на своем пути, вырвался ОН.
Я одним
