— Может быть, но Великобритания никогда не допустит такого усиления Франции.
— Если только не будет бояться того, против кого она усиливает Францию, намного больше. Ее цель традиционно заключается в том, чтобы на материке не было сильных держав. И не появлялось гегемона. Союз слишком быстро усиливается. Пугающе быстро. И его нужно чем-то парировать. Они пошли на это после битвы при Баграме, где были смяты как гнилая скорлупа их части. Стремительное вскрытие крепкой, грамотно организованной обороны и полные, сокрушительный разгром союзных войск вогнал Лондон в ступор. Мы ведь наступали меньшими силами на превосходящие и понесли меньше потерь чем защитники. Так что, полагаю, Туманный Альбион сейчас едва ли не в панике и готов пойти почти на все что угодно. Даже на возрождение Империи во Франции. Которую, кстати, как мне шепнули на ушко, он и предложил возродить.
Герман промолчал.
Ему эти новости совсем не нравились.
— Ты слышал про Неаполитанскую историю? — продолжил Фрунзе.
— Про беспорядки на юге Италии?
— Да.
— А что с ними не так?
— Все. Италию, судя по всему, тоже взвесили, оценили и поделили. Ватикану предложили возрождение Папской области и финансовые преференции для Римской католической церкви. Поэтому священники взялись мутить воду. Судя по дошедшим до меня слухам, Сицилия должна отойти как отдельная корона Британии. Юг Италии как формально независимое Неаполитанское королевство войти в Антанту. Север же Италии отойти Третьей Империи. С Венецией или нет — пока не ясно. А срединные земли между ними останутся в руках Папы.
— Надо предупредить Бенито. — наряжено произнес Геринг.
— Он мне и поведал об этом в переписке. Для англичан его стремления к экспансии как серпом по яйцам. Он ведь собирался воевать и за захват Далмации, и за расширение колоний в Северной Африке, угрожая слишком близко подойти с Суэцкому каналу. И, говорят, на Мальту облизывался, не раз называя ее оккупированной итальянской территорией.
— Ну хорошо, — после долгой паузы произнес Геринг. — А что дальше?
— После провозглашения Третьей Империи на основе Франции и западной Германии, и присоединения северной Италии старинная держава Карла Великого будет почти полностью восстановлена. Останутся только вопросы с Бенилюксом, Швейцарией и Австрией. Бенилюкс и так уже в Антанте. Так что тут никаких особых проблем. Воевать он нормально не будет, но сырьем и продовольствие обеспечит. Австрия, вероятно, тоже особенно выступать не будет. Швейцария же… после вступления Австрии в Империю она окажется в полном окружении и будут дожата в самые сжатые сроки. Как именно — не знаю. Но ее судьба не завидна. Там ведь лежит золото. В том числе тех самых банкиров, которые стояли за созданием ФРС и развязыванием Мировой войны. И это золото с них так или иначе вытрясут.
— Ты представляешь, насколько колоссальная мощь окажется собрана в единый кулак Парижем?
— Прекрасно представляю. Как и то, чем закончится это все.
— Большой войной?
— Да. Англичане постараются устроить как можно более суровую мясорубку на континенте. С тем, чтобы максимально истощить силы всех участников. Как мне тут шепнули, им не дают покоя лавры банкиров, что срубили огромные прибыли в Великую войну. Закончиться все это должна будет серией революций. Как в 1917–1918 годах. И развалом всего и все на массу маленьких государств.
— А в Париже это понимают?
— Отчетливо понимают, но планируют извернуться. Они грезят мировой гегемонией. Ты бы видел их кораблестроительные амбиции. О! Там десятки линкоров по 70–80 тысяч тонн. Вкратце их план прост. Сначала собрать кулак в виде Третьей Империи. Потом разгромить Союз, добившись нашего распада или критического ослабления, что приведет их к гегемонии в Европе, как в лучшие годы Наполеона. После чего у них идет решение окончательного вопроса с англичанами. С десантом на острова и страшной резней. И в Лондоне это знают…
— А откуда это известно тебе? — осоловевшим взглядом спросил уже изрядно набравшийся Геринг.
— Разведка. — пожал плечами Фрунзе.
— Ее ведь совсем недавно не было.
— Скажем так — я воспользовался талантами Вальтера Николаи и ряда других выдающихся немцев. Не только, конечно, но на текущий момент моя разведка хоть и не в состоянии на равных бороться с МИ-6, но уже может информировать меня о их планах.
— Агентура?
— Я не могу пока раскрывать секреты. Германия… точнее восточная Германия хоть и дружественная страна, но все-таки идущая своей дорогой.
— Идущая? Ха! Летящая в бездну… — мрачно произнес Геринг. — Все что было создано Бисмарком оказалось бездарно утрачено.
— Вильгельм 2 стоил Николая 2, - пожал плечами Фрунзе. — Одного поля ягодки. Впрочем, что говорить о былом?
— То есть, ты опять хочешь предложить войти нам в Союз?
— Не опять, а снова, — улыбнулся генсек. — Как конфедерат с широкой автономией.
— Ты не хуже меня знаешь, что это невозможно.
— Знаю. Но не могу смотреть, как вас душат. С Баварии и Ганновера ведь сняли Версальские ограничения, и они теперь переманивают старый прусский офицерский корпус к себе. И ветеранов Великой войны. А вы что? Долги единой Германии весят на вас. Версальские ограничения — на вас. Еще и санкций дополнительных навалили, сделав почти все руководство ваше не выездным в страны, союзные Англии и Франции.
— Да, но… — покачал головой Геринг. — Ты ведь понимаешь?
— Понимаю. А еще я понимаю, что вас ждет.
— Что?
— Беспорядки, революция и развал на несколько государств. Пруссия, Бранденбург, Саксония, Мекленбург, Померания и еще несколько осколков поменьше.
— Это тоже разведанные?
— Да.
— Англичане?
— А кто еще? Они пытаются сделать все, для того, чтобы восточная Германия не объединила свои усилия с Союзом. Ведь у вас сохранились судостроительные мощности Рейха. Которые открывают возможности для полноценной судостроительной программы Союза. Что решительно нежелательно для Лондона. Бить нас они хотят на земле руками французов. Сами же при этом будут пытаться как можно больше откусить от Нового Света. Воевать с нами на море в их планы не входит.
— Мне не удастся их уговорить. — обреченно покачал головой Геринг.
— Я сейчас реконструирую железную дорогу от Москвы до Омска. Два пути с тяжелыми рельсами Р75[1]. Расстояние между путями увеличено, чтобы возить негабариты. Плотность укладки шпал повышенная. Насыпи усиленные и укреплены геотекстилем и геокаркасом от осыпания. То есть, делается все, чтобы повысить межремонтный интервал и, как следствие, снизить издержки перевозок. А также увеличить скорости прохождения составов. В моих планах было довести от Москвы эту мощную железнодорожную магистраль до Санкт-Петербурга и Новороссийска. Но ничто не мешает проложить ее в неизменном виде и единой колеи и от Москвы до Берлина и далее — Любека и Киля. На западе. На востоке я ее буду тянуть до Владивостока и Порт-Артура. Возможно до Пекина, но это вопрос пока. Также в проекте у меня дамба на Сахалин с проводкой ветки магистрали туда. То есть, после реализации задумки получится мощнейшая железнодорожная хорда с очень приличной пропускной способностью и низкими тарифами из-за высокого межремонтного интервала и полной электрификацией от гидроэлектростанций. Это сделает ее, с рядом оговорок, конкурентом морским перевозкам между Дальним Востоком и Европой. И восточная Германия может стать западным морским хабом этого Шелкового пути. Представляешь, какие это выгоды?
— И какие сроки? — задумчиво спросил Геринг.
— От пяти до семи лет.
— Это долго.
— Для таких проектов? — усмехнулся Фрунзе. — Кроме того, из Волго-Камского промышленного бассейна я уже тяну трубу для подачи природного газа в Москву. В дальнейшем я планирую протягивать эту трубу до Варшавы. Но что мешает ее довести дальше? А ведь природный газ — это самое дешевое ископаемое топливо. По сравнению с углем, на котором у вас все крутится, это считай бесплатно. Что позволит восточной Германии осуществить рывок в промышленности. Да и вообще — улучшить жизнь простых людей. Плюс судостроительные заказы в интересах Союза, способные превратить балтийские города Германии в крупнейший центр судостроения в мире. При этом сырье, продовольствие и прочие товары будут доступны по внутренним ценам Союза, без таможенных наценок.
