на черно-серо-багровые шкуры, закрывающие половину ее трупа, она твердо понимает, что не готова отдавать себя морю.
Ему может достаться что угодно – но только не Анорерсуак.
Анэ садится на колени и осторожно прикасается к своей оторванной руке. Тонкой синей ручке, сжатой в кулак. Она кажется такой маленькой, словно детской. Анэ поглаживает руку, проводя пальцами по ледяной коже, с которой еще не стекла вся морская вода. И понимает, что прямо сейчас Анорерсуак лежит на холме, ожидая, когда придут люди и дотащат ее до поселка.
Рука Анэ дотрагивается до холодного посиневшего лица. Хочется погладить эту несчастную, одинокую девочку, обнять ее как можно сильнее – и рассказать, что она обязательно найдет в людях и поддержку, и дружбу, и увидит в них любовь. Что все страшные годы ее детства приведут к чему-то теплому и важному.
Но сказать этого она не может.
Маленькая Анорерсуак заслуживала любви. Заслуживала хоть одного человека, который захотел бы ей помочь.
Тяжело вздохнув, Анэ решает похоронить себя где-то подальше. И следующий час она переносит все останки своего тела, какие может удержать в руках, за самый далекий холм. Руки у нее быстро окрашиваются собственной кровью, что никак не перестает стекать из открытых ран. Под пальцы забиваются кусочки плоти. Мороз скрывает большинство запахов, но невозможно пропустить зловонное дыхание смерти.
Она не хочет хоронить себя со всеми, кто умирал из-за отца. Там, поодаль, у холма, Анэ засыпает свое тело камнями, образуя огромную горку – такую, что со стороны кажется, будто это продолжение горы.
Вытерев со лба капельки пота, Анэ возвращается к месту ритуала и вновь подходит к морю. Опять черные волны, опять белая пена, опять глубокая морская пустота. Наклонившись, она зачерпывает в руку побольше воды и умывает лицо. Ледяная вода мгновенно остужает ее, ускоряет ход мыслей, забирает на себя всю кровь.
Будущее восстает перед Анэ так ясно, как никогда прежде. Если у нее не получилось остановить ритуал – и более того, своим вмешательством она все это и начала, – ей придется сделать все, чтобы Инунек был готов.
Не просто стать ангакоком – а сделать так, чтобы знание за двести лет сохранилось и стало традицией. Чтобы люди верили. Чтобы эту веру не сломило ничто.
Анингаак знал. Он всегда знал, кто такая Анэ и какую роль сыграет в Инунеке, поэтому привел к себе домой и рассказал, что ее ждет дальше. Поэтому Апитсуак сразу увидел в ней возможность убежать из своей жизни – он с самого начала знал, что она пришла из прошлого.
Они все знали – именно потому, что Анэ, оставшаяся здесь и ставшая ангакоком, рассказала им о своем приходе. Теперь это кажется очевидным: чтобы жители Инунека за двести лет не потеряли веру и могли защититься от духов, она сама должна их предупредить.
Будущее складывается в одну ясную картинку, и тело Анэ наполняется особенной, светлой силой. Она нашла свою главную цель – вернуться в родную хижину и начать путь ангакока. Рассказать всем, каждому человеку, который будет расти, умирать и рождаться на этой земле, что через двести лет здесь появится девушка. Напуганная и потерянная, словно взявшаяся из ниоткуда – но ее нужно спасти, дать ей дом и направить на верный путь. И дать ей возможность пройти его самой, ничего не зная заранее, чтобы стать другим человеком и принять те же решения.
Анэ с грустью понимает, что та Анорерсуак, которая прямо сейчас устремилась в будущее, допустит ее же ошибки. Она дойдет до Адливуна в пустой надежде выполнить приказ отца, узнает правду и вернется в прошлое – чтобы вновь запустить весь круговорот несчастий. И этот круг не разорвется, не изменится никогда.
Потому что оставить разозленную, измученную, преданную богиню здесь, в прошлом, означает подвергнуть смерти всех вокруг. Переместить злую богиню в будущее означает подвергнуть опасности жителей Инунека. Анэ пытается отыскать правильное решение – но его нет. Есть лишь холодная безысходность, повисшая в воздухе.
Анэ предстоит прожить эту новую жизнь до конца – и, стоя у моря, пытаясь охватить, осмыслить свое будущее, впервые ставшее таким ясным, она еще не знает главного. Не знает, что станет смелым, решительным ангакоком. И что смерть у нее будет самая воинственная – в сражении с иджираками, при защите будущего Инунека от злобных охотников. Но их окажется слишком много даже для взрослой и опытной Арнак – иджираки убьют ее тело и захватят душу, и она навсегда окажется на грани мира живых и мира мертвых, темная и могущественная, внушающая страх.
Еще раз умыв лицо ледяной водой и подняв глаза к небу, она видит, как сквозь черноту и яркий лунный свет летит сова. Обычная белая сова. Она опускается и пролетает прямо над головой.
«Арнак», – шепчет Анэ свое новое имя и разворачивается к холму.
С высоты на нее смотрит с десяток снежных хижин. Бледных и почти невидимых в ночном свете. Застывших.
Будущий Инунек [16]. Анэ грустно усмехается, понимая, как хорошо такое название подходит этим хижинам. Это ее новый смысл, новая жизнь – и новая, вечная теперь сила.
Умывшись водой в третий раз, Анэ отряхивается, тяжело вздыхает и медленно бредет на холм. В хижину, оставленную ими с отцом всего час – или двести лет – назад.
Анэ́ (Анорерсуак) – дочь ангакока.
Ангута — отец Анэ, могущественный ангакок.
Анингаак — ангакок поселка Инунек.
Тупаарнак — жена Анингаака.
Атангана – сестра Тупаарнак.
Апитсуак — ученик Анингаака.
Ная – мать Апитсуака.
Тулугак – младшая сестра Апитсуака.
Ангакок — гренландский шаман и целитель.
Инунек — поселок, в котором оказывается Анэ.
Адливун — в гренландской мифологии место, где души очищаются, готовясь к путешествию в мир вечного покоя.
Иджирак — дух-охотник, умеющий принимать любую форму. Враждебен к людям, но с ним можно договориться.
Ачкийини – враждебный дух в форме скелета.
Кикитук — дух-защитник, призываемый ангакоками для помощи в битвах.
Карлимаацок — оживленный мертвец, используемый для помощи в ритуалах.
Катутаюк – карлик, у которого большая голова и непропорционально маленькие ноги.
Инуксук – каменная фигурка, которую иджираки дают людям, чтобы помочь им вернуться домой; также камень-указатель.
Суаасат – гренландский суп из мяса тюленя.
Мактак — полоски из мяса кита.
