А ты тогда эти вараньи шкуры, десяток-другой-третий, в лодки нам погрузи, не жмоться. Я тебя, можно сказать, отныне и навеки от голода спас. Цени, и благодари по гроб жизни, Великого Вождя Хииовитаака!
В общем так. — Вот все сколько мы у тебя забрали, именно настолько и повышается отныне твой налог. Понял? Вот и прекрасно.
Как ни странно, но этот утренний разговор, и сопутствующая ему экспроприация различных ценностей, подействовала на меня весьма живительно. Даже стало казаться что солнце не так уж и сильно печет, а гниющая вокруг растительность, не такая уж и гнилая, в смысле вонючая. Да и напиточек этот ихний… Очень пользителен оказался. Кислотно-щелочной баланс от него, становится каким-то особенно сбалансированным и кислотно-щелочным. А настроеньице… Так даже сплясать хочется. А ведь уговорил-то, всего литра полтора. — А солнышко сразу засветило намного приветливей, бабочки запорхали радостно, комарики зажужжали так нежно и умилительно, и травка, травка этак игриво зазеленела и приятственно зашуршала, видать приглашая прилечь на нее, и любоваться бесконечно синим небом. — Благодать!
А золотишка-то скока урвал. Да нечаянно-негаданно, абсолютно на пустом месте. Кто бы подумать мог! Вот оно, — Эльдорадо моей мечты!
Правда местный народ, ценность золота пока еще не очень понимает. — Топора или мотыги, из золота не отлить, так что тут, в отличии от Там, оно не более чем материал для изготовления побрякушек. …А ведь все равно приятно стать гордым обладателем, такой кучи ценного металла!
А вот Вабток, чегой-то взгрустнул. Не ценит он видать, мелких радостей жизни. Впрочем, я же ему и не наливал, все в одно горло выжрал. Так почему бы не поднять человеку настроение, приятным разговором о его житье-бытье, под властью аиотееков?
…Поговорил. — Ну в общем, ничего нового. — Налоги дерут умеренные, но примерно по тому же принципу, что и я сейчас, — все что не успели спрятать, — отходит к государству. Голодать не голодают. Но с десяток молодых парней забрали то ли в армию, то ли на строительство города. А может быть и на то и на другое, одновременно.
Больше всего, чувствуется, напрягает именно необходимость, и отсутствие привычки отдавать чужому дяде, кровно заработанное. …Ну, это и у нас, Там, не особо любят, и всячески мечтают увернуться от налогов. Через пару поколений подобной практики, — привыкнут.
— Ровней-ровней мешки клади, да равней говорю, чтобы лодке не перекосило. Ах ты ж отрыжка водяного. Каракатица криворукая! — Внезапно прервал наше мирное общение, голос Кор’тека, руководившего погрузкой в лодки экспроприированного товара.
— Какие у вас лодки… большие. — С интонацией «утробы ненасытные», проговорил Староста Вабток, глядя как сокровища его деревеньки, пропадают в недрах наших броненосцев-сухогрузов.
— Угу. — С гордостью ответил я. И ловя за хвост внезапно промелькнувшую мысль, добавил. — Антилопы-Гну называются.
…А ты вот что, — скажи-ка, где ближайшее поселение вниз по речке стоит? — На том берегу? Вы как там с ними, — воюете или мирно живете. О! — Раз жена у тебя оттуда, то давай-ка, сажай на свою лодочку пару-тройку внучат, да пусть едут туда прямо сейчас, и сообщат, что к ним очень важный аиотеекский господин с отрядом пожаловать изволит. Пусть подготовят нам ночлег, кормежку, и все такое…
Следующую неделю, продолжался забег по бездорожью и разгильдяйству.
Нет, — реально ведь. — Дороги тут совсем никакие. В смысле совсем отсутствуют. Тут даже на реке, сплошь бездорожье, закоряжье, обмеление и необузданные заросли тростника. — Если не знаешь куда плыть, — можно заблудиться даже на прямом русле реки.
Но мы-то знали! Потому как в каждом селении, которое навестили, помимо налогов, брали и проводника
Брали, потому что про несусветный уровень разгильдяйства местной сельской администрации, я вообще молчу! Никакой бдительности, у товарищей речников не наблюдалось вовсе. В то что мы внеплановая налоговая инспекция, нам все верили безоговорочно, даже не пытаясь спрашивать документов, или послать запрос в центр. Чему кстати, способствовало не только наш внешний вид, но и то что посланные заранее гонцы из соседних поселений, предупреждали бедолаг о нашем приближении.
Правда, ясное дело, едва узнав о свалившийся на них нечаянной радости, — самый ходовой товар, местные норовили спрятать подальше от глаз Высокой Комиссии, выставляя всякую рухлядь и хлам.
Наша парочка следопытов, даже возмутилась незатейливой наглости, с которой это делается, и предложила за пару часов разыскать все заначки. Потому как спешно прячущие имущество аборигены, наследили сильнее чем стадо овцебыков.
Ну да я это предложение вежливо отверг. — И тех крох, что оставляли «гостеприимные хозяева» дабы продемонстрировать свою бедность, нам вполне хватало, чтобы забить лодки товаром.
Тем боле что, дабы умилостивить внезапно прибывших ревизоров, — администрация, прибегала к старой чиновничьей хитрости. — Сиречь, — пыталась нас закормить, упоить в зюзю, да и женской лаской, никто из нас обделен не был.
В общем, прокатились весело, с ветерком, и без особых хлопот. Единственная проблема в таком способе передвижения. — Намного медленнее обычного. Ведь селения были расположены крайне неравномерно. То бывает за целый день, только успеваешь от одного до другого доехать, а то сразу три на дневном перегоне. И ведь каждый поселок надо было навестить, поговорить с народом о наболевшем, узнать об их нуждах и чаяниях, забрать свое…
…Ну, или хотя бы для того, чтобы послушать брюзжание Кор’тека. — Сначала, при подъезде, на то что медленно движемся. А при отъезде, — что лодки у нас больно маленькие, и всего чего хочется в них не впихнешь.
Чует мое сердце, — приохотившийся к халяве адмирал, для следующей поездки в эти края обязательно построит лодочку размером с Титаник, как минимум. …Нет, он не жадный. Просто очень азартный.
Халява хороша тем, что… Да ну на фиг, эти «тем» да «что». — Халява хороша сама по себе и самодостаточна без всяких «что». Как радуга, улыбка красивой девушки, или кружка ледяного пива в жаркий день.
Ибо когда не сеешь не пашешь, да вдруг с небес на тебя обламывается манна небесная, — это лишь подтверждает твои смутные догадки, что ты любимчик богов, и они явно выделят персонально тебя, из рядов всего остального серенького быдло-человечества. И все это исключительно твоя заслуга, ибо из всей серой массы людишек, только ты сумел родиться таким счастливым и удачливым.
А вот плоха халява тем, что подобные мысли чрезвычайно ослабляют, притупляют бдительность и осторожность, подталкивают к необдуманным решениям.
Да и боги, как известно существа ветреные, коварные, да к тому же еще и чрезвычайно мстительные. Им ничего не стоит согнуть вчерашнего любимца в бараний рог, или привязав ему к хвосту консервную банку, ухохатываться, сидя на своем Олимпе, глядя на прыжки и метания наивного бедолаги, возомнившего о себе невесть что, а теперь пытающегося удрать, от грохочущего за спиной возмездия. И особенно, они любят наказывать нас за жадность, высокомерие и иные пороки.
Вот так, собственно, и случилось, что примерно на девятый день, нашего приятного путешествия, мы нарвались на неприятности. В очередном селении, нас встретили аиотееки.
И было-то их всего горстка. — не более десятка. И кабы мы были настороже, — завалили бы их в один момент, задавив своим четырехкратным превосходством в живой силе. Но мы расслабились, решив будто и впрямь на курорте, и кончилось это довольно печально. В том числе и для меня.
Да, определенно, надо было быть редкостным дебилом, чтобы попереться практически без охраны, в самый центр неизвестного поселка, даже не обратив внимание на подозрительные лодки, припаркованные чуть в стороне от лодок местных рыбаков.
Вот так и получилось, что мы втроем, — я, Лга’нхи и молодой парнишка из бородокосичников, оказались один на один, с десятком аиотееков весьма злобного вида.
…Я как раз повернул за поворот, вышагивая этакой гордой цацей, да еще и зажав свой шлем под мышкой, дабы все видели мой черный хаер. И так при этом пыжился, старался походить на гордого и крутого аиотеека, что даже не сразу обратил внимание, что нечто похожее идет мне на встречу.
— Вы кто такие? — Поинтересовался этот «кто-то», оказавшийся довольно высоким (для аиотеека), и плотным воякой средних лет, с этаким волчьим прищуром в глазах.
— Бе-е-ме-е… — Сообщил я ему. Что было не столько ответом на вопрос, или некоей загадочной аббревиатурой, а скорее звуком, который издает воздух, покидая воздушный шарик.
— Говори! — Рявкнул он в ответ, а потом его взгляд сосредоточился на моей прическе. …И думаю вряд ли для того, чтобы уточнить название фасона, и парикмахерскую, в которой можно сделать такую же. Потому как внезапно потемневший взгляд аиотеека, выражал что угодно, только не восхищение новыми веяниями моды.
