интереса, посмотрел на него настороженно.
– Давай, приятель, отдохни. Я уж сам дров нарублю. Пойди, поиграй пока, скоро печь топить будем.
Ваня положил топорище и удалился. Некоторое время Максим работал спокойно.
***
Таня варила на печке компот из заготовленного осенью варенья.
Люба изо всех сил крутила ручку мясорубки, прокручивала замороженное мясо.
– Слушай, Тань, чегой-то горелым воняет, – принюхавшись, заметила Люба.
– Вам показалось. Плитка только здесь включена. Я слежу, чтобы овощи не переварились.
– Какие там овощи?! Деревяшки горят! Где твои хулиганы-то?
– Снаружи играют. Там светло от фонаря, – с поднимающейся в сердце тревогой ответила Таня.
– Ну-ка пойду, посмотрю, – Люба быстро накинула тулуп и валенки, и выскочила на улицу.
– Ой, мамочки, помогите! Что ж это такое?! Спасите, кто может! – раздалось со двора через несколько секунд.
С трудом стараясь не терять хладнокровия, Татьяна выключила плитку и выбежала на улицу.
Зрелище было жуткое, но завораживающее. Ее сарай горел красивыми разноцветными всполохами. Под ногами сверкал лед, отражающий это великолепие.
Только стоящая на четвереньках Люба немного не вписывалась в чарующую картину.
– Танька, чего стоишь? Оденься и беги к сараю. Дети живы. Они тушат сарай водой из колодца.
У Татьяны стучало в висках, а ноги казались ватными. Душа рвалась вперед, спасать детей, но ноги не шли.
– Люба, подождите, вы сильно ушиблись?
– Да нет. Я сразу на карачки встала, чтобы не упасть. Чего ты, окаменела, что ли? Беги, говорю, холера!
От непривычной для Татьяны ругани, как ни странно, мышцы перестали вытворять фокусы. Не замечая холода, женщина рванулась спасать детей.
В дыму она увидела Ванюшку со шлангом. Из шланга била струя воды, попадавшая, правда, куда угодно, только не на сарай.
– Ванечка, а Настя где? – дрожащим голосом спросила Таня.
– Она – трусиха. Побежала в дом, на второй этаж, чтобы от тебя спрятаться.
Таня обернулась – дом не горел. Огонь не мог добраться до него через заледеневший двор.
– Где ж ты воду взял? Она же замерзла.
– А мы дедушкин ящик с гвоздями в колодец кинули, лед разбился. А внизу – вода. Я туда наш насос опустил. Мам, помоги, а то шланг виляет, не хочет на огонь воду лить.
В этот момент к Тане подбежал Максим. Он молча набросил на нее старую шубу, к ногам кинул теплые боты.
– Идите в дом, выпейте коньяку. Я сам тут управлюсь.
– А Ванюшка…?
– Доставлю целым и невредимым, не бойтесь. Только осторожно идите. Ваш участок превратился в каток.
Таня послушалась, медленно побрела к дому.
Настена, действительно, оказалась в спальне на втором этаже.
Татьяна села на диван и заплакала.
– Мамочка, не плачь, мы не нарочно. Тебе сарай жалко?
Таня молча всхлипывала.
– Может, ты не из-за сарая плачешь, а из-за норковой шубки?
– Глупая ты девочка, Настя. Я за вас с Ванюшкой испугалась.
– Так ему же дядя Максим помогает сарай потушить.
– Откуда ты знаешь?
– Мне из окошка видно.
– Постой. А что там с норковой шубой? Это ты про ту, что мне бабушка с дедушкой на тридцатилетие подарили? – от предчувствия новых неприятностей Таня перестала плакать. Ей всегда бывало плохо, когда все беды уже остались позади.
– Да ничего с ней не будет. Я ее отмою, вот увидишь.
– Настя, садись и все мне подробно расскажи.
– А ты не будешь нас наказывать?
– Ну, в честь праздника, не буду. Но давай договоримся: ты все расскажешь, а потом вы с Ваней будете вести себя хорошо. Хотя бы до приезда в Москву.
– Ладно. Значит, так. Сначала мы играли, будто я королева, а Ванька – рыцарь. А все рыцари своим королевам дарят цветы и их перчатки прикалывают к своим шапкам. Но Ванька не захотел мою варежку прикалывать. Сказал, что от нее воняет, потому что я ей вытерла разлитое молоко, еще в Москве, у бабушки, и оно протухло вместе с варежкой.
– Ну и что?
– Ну и мы подрались немного. Это вчера было. Снега еще не было.
– Ладно. А причем тут моя шуба?
– Ясное дело – королевы всегда ходят в дорогих нарядах. А я дома слышала, как ты говорила дедушке: "Иван Михайлович, зачем же так тратиться? Шуба, наверно тысяч пятьдесят стоит". Вот я ее и надела. А когда подрались, мы оба упали прямо на землю, и испачкались немного.
– Зря я пообещала… Ладно, допустим. А зачем вы сарай подожгли?
– Мы играли в теракт. Я по телевизору в новостях видела. Там что-то подожгли. А тем, у кого дом сгорел, обещали заплатить по сто тысяч рублей. Только мы не успели, наш сарай сам загорелся. Так красиво! Ты не волнуйся, у него одни ступеньки сгорели. Посмотри сама в окошко. Жаль. Больше десяти тысяч не дадут.
– Выкинуть надо телевизор. От него добра не жди.
***
Люба терла ладони, замерзшие во время ползанья по льду.
– Тань, ты где? Я схожу домой, посмотрю, как там Колька. И переоденусь, а то так перепугалась с этим пожаром, аж взмокла вся, – крикнула Люба
– Да, Люба, чего вы спрашиваете. Конечно, идите, – ответила Татьяна, приоткрыв на втором этаже окошко.
– Ты-то тут как будешь? Небось, коленки дрожат?
– Ничего. Уже все проходит. Только немного сердце побаливает.
– Ты это брось! Живы, здоровы твои охламоны, и слава Богу. Я мигом, тебе корвалольчика захвачу. Закрывай окошко! Максим! Смотри за ней в оба. Если что не так, звони мне на мобильный.
Татьяна понимала, что бывшая продавщица вряд ли сильна в медицине. Но, как ни странно, ей стало легче. Если б был ее муж таким сильным, решающим все домашние проблемы, возможно, не случился бы этот мучительный развод.
Люба ушла, и Татьяна с Максимом и детьми остались готовить дачу к встрече Нового года.
***
Люба, как могла, привела себя в порядок. Нарядного платья здесь, конечно, не было. Зато губная помада в сумке нашлась. Поверх спортивного костюма она накинула теплую фуфайку, посмотрелась в зеркало и осталась вполне довольна собой. Так, что там муж копается?
– Коль, ну что, скоро в сортир-то можно будет наведаться? Сколько можно ковыряться?
– Надень валенки. Проберешься. Я же не могу сразу и крышу утеплять, и дорожку откапывать.
– Чегой-то ты не можешь? Я так все могу. Иди-ка в дом, плиту включи, хоть теплее будет. Толку от тебя… Отдай лопату.
– Люб, да чего ты? Никого кругом нет. Тут где хочешь, там и туалет.
– У вас, мужиков, точно везде одни туалеты. А мы – прибирай потом. И вообще, может, мне дорожка в принципе нужна.
– Знаю я эти принципы.
– Ну, ты точно дождешься…
– Не, я к тому, что ты лучше к Татьяне иди.
– Успею. Мы с тобой все равно к ней идем Новый год встречать. А ты все копаешь. За это время я бы уже к Москве дорогу прокопала.
– Чего ж не прокопала? – буркнул Коля себе под нос.
Разъяренная Люба уже хотела по всей форме ответить муженьку, как вдруг все погрузилось в темноту.
– Ой, свет погас. Коль, ты там, может, провод какой задел?
– Провода у нас вверху от столба тянутся.
– Значит, отключили.
