Она усмехнулась и приложила свою правую руку к моей щеке. В последний раз она делала это в реальном мире, во время нашей совместной недели у Ога в Орегоне. Ровно 1153 дня назад. Это была не настоящая рука, но я все еще чувствовал ее, и от этого у меня учащенно забилось сердце.
«Ты не перестаешь удивлять меня, Уоттс», — сказала она. «Для тебя еще есть надежда».
Она наклонилась и поцеловала меня в лоб. Затем она отступила на несколько шагов назад, чтобы убедиться, что мы все находимся вне зоны действия ее заклинания телепортации.
«Удачи, ребята».
«И тебе удачи, Арти», — ответил я. «Берегите себя, хорошо?»
Арт3мида кивнула всем нам в последний раз, затем телепортировалась, и ее аватар исчез в потоке сверкающей серебряной пыли. Затем я повернулся к Эйч и Сёто.
«Ребята, вы готовы зажигать?» спросил я.
Сто кивнул и сделал мне нервный жест большим пальцем вверх. Эйч хрустнула костяшками пальцев.
«Дави на газ», — сказала она.
Я проверил обратный отсчет ОНИ на своем интерфейсе. У меня оставалось всего два часа и двадцать восемь минут, прежде чем я достигну своего предела. У Эйч и Сёто было на десять минут меньше. Фейсал вот-вот достигнет двухчасовой отметки. А нам оставалось собрать еще три осколка. Если последние три займут столько же времени, сколько и первые четыре, у нас будут проблемы.
«Пристегните ремни, ребята», — с улыбкой сказала Эйч. «Мы отправляемся в Загробный мир! И когда мы туда попадем, приготовьтесь идти по моему следу, хорошо?»
Мы кивнули, затем все снова помахали Фейсалу на прощание. Эйч повернулась ко мне и Сёто и положила руку каждому из нас на плечо. Затем, перед тем как она телепортировала всех нас в Загробный мир, мы услышали ее крик: «Вперед и с песней!».
0021
Когда мой аватар рематериализовался, мое зрение стабилизировалось, и я обнаружил, что стою посреди длинного бетонного туннеля длиной в пятьдесят ярдов, с изогнутым потолком, который образовывал полукруг с бетонным полом. Каждый дюйм потолка и большая часть пола были покрыты граффити — все они отдавали дань уважения Принсу Роджерсу Нельсону, нацарапанные здесь его поклонниками за последние три десятилетия. Здесь были фрагменты текстов его песен, пары инициалов внутри сердец, пронзенных стрелами, и тысячи посланий любви и преданности, все они были направлены в адрес артиста и его творчества. Такие фразы, как «Спасибо, Принс», «Мы любим тебя, Принс» и «Мы скучаем по тебе, Принс», повторялись снова и снова, разными цветами и разными почерками. Я также увидел несколько портретов Принса, нарисованных на стенах туннеля, а также даты его рождения и смерти (6-7-1958 и 4-21-2016) и тысячи и тысячи различных нарисованных от руки изображений его непроизносимого символа.
Я заставил себя перестать смотреть на все эти граффити и попытался сориентироваться. Позади меня один конец туннеля заканчивался ярким полукругом ослепительно-белого света. На противоположном конце туннеля находился полукруг ярко-зеленого леса, за черным забором из цепей высотой около десяти футов.
Стараясь не показать всю глубину своего невежества в отношении Принса и его музыки, я вывел его полную дискографию, фильмографию, биографию и хронологию его карьеры в разные полупрозрачные окна на моем HUDе, чтобы в любой момент обратиться к ним. Мой плагин распознавания изображений также постоянно предоставлял мне информацию о моем окружении, выбрасывая ее в маленькие окошки в воздухе вокруг меня, как будто я находился внутри эпизода Pop-Up Video [35].
Просматривая дискографию Принса, я заметил, что он выпустил альбом и фильм под названием Graffiti Bridge. Поэтому, пытаясь казаться, что я действительно что-то знаю об этом месте, я повернулся к Сёто и сказал: «Это знаменитый мост Граффити, который послужил вдохновением для одноименного альбома и фильма….».
«Нет, это не так, Си», — сказала Эйч, положив руку мне на плечо и поправляя меня. «Настоящий мост Граффити находился в другом пригороде Миннеаполиса под названием Иден Прери. Он был снесен в 1991 году. Однако существует множество копий оригинального моста Граффити, разбросанных по всей планете. Но это не одна из них. Это воссоздание туннеля, расположенного вниз по дороге от дома Принса». Она огляделась вокруг, улыбаясь. «Я прихожу сюда каждый год на его день рождения. Это была моя последняя точка отправления. Это также одно из назначенных мест прибытия в Загробный мир».
Я собирался ответить, но Эйч уже бежала к зеленому концу туннеля.
«Пошли!» — крикнула она через плечо. «Сюда!»
Мы с Сёто помчались за ней.
Когда мы вышли из устья туннеля, я увидел, что на самом деле это водопропускная труба, проходящая под четырехполосным автомобильным мостом над сухим руслом реки. Над входом в туннель было выгравировано название BULL CREEK ROAD.
Мы последовали за Эйч, когда она резко свернула направо, на изношенную грунтовую дорожку, огибающую слева от нас черный забор из цепей, который, казалось, тянулся по всему периметру лесного участка за ним. К забору была привязана куча записок, фиолетовых цветов и фиолетовых лент. Казалось, их количество и плотность увеличивались по мере того, как мы бежали вдоль забора.
Я посмотрел вверх, затем повернул голову, чтобы осмотреть весь горизонт. Трудно было сказать, какое сейчас должно быть время суток. Небо было окрашено в дюжину различных оттенков фиолетового цвета и заполнено светящимися грозовыми облаками, которые быстро дрейфовали по нему.
В конце концов, деревья по ту сторону забора начали редеть, и за ними я увидел круглое белое здание, похожее на башню цвета слоновой кости, возвышающееся над раскинувшимся полем с зеленой травой. За белой башней находилось еще более крупное здание, тоже белое, которое выглядело так, словно было построено из кубических блоков полированного белого мрамора. Вокруг всего здания горели прожекторы, заливая его ярким, потусторонним светом.
Программа распознавания изображений, установленная на моем HUDе, сообщила мне, что мы приближаемся ко входу в Paisley Park, знаменитый дом и творческий комплекс Принса. Спустя мгновение мы, наконец, добрались до кованых железных ворот, покрытых пурпурным хромом.
Ничего не говоря, Эйч подошла к воротам и взялась правой рукой за один из прутьев. Когда она это сделала, сработала первая игла, и наши уши наполнились церковной органной музыкой. Программа идентификации песен, установленная на моем HUDе, определила ее как начало песни под названием «Let's Go Crazy». Казалось, она исходила откуда-то высоко над нами, как будто само небо было одним гигантским динамиком. Секунду спустя мы услышали голос самого Пурпурного, доносившийся с неба, как голос Бога Всемогущего, когда Принс декламировал отрывок из вступительной части песни:
Дети мои,
Мы собрались здесь сегодня,
чтобы преодолеть эту штуку под названием «жизнь»…
Но я здесь, чтобы сказать вам,
что есть ещё одна вещь —
Загробный мир!
Как только он произнес «Загробный мир!», раздался оглушительный раскат грома, от которого у меня затряслись поджилки, а секундой позже по небу пронеслись разряды фиолетовых молний. Затем клубящиеся фиолетовые облака на мгновение расступились, открыв взору луну в форме вишни (с плодоножкой), сидящую высоко в поднебесье на востоке.
Я повернулся, чтобы посмотреть в противоположном направлении, и понял, что также вижу солнце, неподвижно висящее прямо над западным горизонтом. Мне стало интересно, почему Загробный мир был спроектирован именно таким образом — как раз перед тем, как я услышал объяснение самого автора, что это «мир бесконечного счастья, где всегда можно увидеть солнце, днем или ночью».
Пока звучала песня, перед нами начали открываться ворота Пейсли-парка. Как только они открылись до конца, Эйч повернулась ко мне.
