Они летели в неё.
Волка мягко, словно льющаяся вода, скользнула, распластываясь над самыми камнями, оказалась у края сети, попыталась поднырнуть под него — и вдруг отдёрнулась.
Это была не просто сеть. Толстый её кант был, похоже, каким-то механизмом, к нему от ползуна тянулись кольчатые шланги; из канта резко выбросило игольчато-острые штыки, и Волка едва успела увернуться.
Хитро придумано, хитро!..
Перед глазами у Молли всё застыло, замерло. Рвущий путы вермедведь, сжавшаяся у края сети и готовая к броску верволка и револьверы в руках охотников.
Револьверы, выплёвывающие огонь, несмотря на все приказы.
Потому что железная змея извергала и извергала перегретый пар, клубы его взметнулись аж до третьего этажа, и все приказы лорда Спенсера были позабыты.
Люди стреляли. Но не в оборотней — в неё, Молли.
Кра-ак. Кра-ак. Крак-крак-крак.
Летят куски штукатурки, пули плющатся о кирпич прямо радом с головой девочки.
Нет, пока ещё не прозвучало «убейте ведьму!», но… почему они стреляют именно в неё?!
Со странным жестяным звоном ударилось в стену нечто большее, чем просто пуля. Какой-то цилиндрик… с иголкой… шприц?
У Молли не было времени разглядывать диковинку, тем более что вторая такая же разбилась уже совсем близко от её виска.
Локоть-ладонь-пальцы, ты падаешь, но держаться уже не за что, осталось только спасать друзей!
Лопаясь по шву, разворачиваясь, извергая потоки пара, сорвалась с кронштейнов вторая труба.
Ещё одна пуля в стену — совсем рядом!
Пустоглазов всё больше, кажется, все стены колодца, куда по-прежнему падала Молли, усеяны ими.
Держись.
Мягкое щупальце словно обхватило её вокруг талии, уверенно и сильно толкнуло вверх, прочь из глубин.
Только сейчас Молли сообразила, что вокруг неё в этой реальности — вода.
Толчок — и она взмывает обратно к свету и солнцу, пусть даже скрытому смогом Норд-Йорка.
«Спасибо», — успела поблагодарить она. И ощутила, как, гибко складываясь вдвое, молодые кракены уходят обратно в глубину своих подземных рек.
Она вырвалась на поверхность. Норд-Йорк наваливался громадами домов, рвал слух воплями людей, шипением и скрежетом машин. Хлещущий пар почти скрыл уже оборотней от разбежавшихся в стороны охотников; кто-то орал, требуя перекрыть вентили, кто-то требовал открыть огонь, ещё кто-то визжал: «Митральезой их, митральезой!»
И в самом деле — бронированный ползун стоял как стоял, и пар, похоже, нимало не повредил его экипажу. Торчащий из спонсона пучок стволов задёргался, задвигался, наводясь на готовых уже вот-вот вырваться оборотней, и Молли с ужасом поняла, что этот поток пуль ей не остановить.
Она не Предслава Меньшая!..
Молли ощущала, как катится эхо её магии. Как жадно, ненасытно стремятся к ней пустоглазы, странная какая-то нечисть, у которых словно и впрямь ничего нет, кроме пары пустых глазниц.
Пар из обеих труб иссякал, давление падало, разбежавшиеся было охотники — точнее, самые смелые из них — приходили в себя.
А Всеславу так и не удалось до сих пор прорвать сеть! Стальные нити трещали, от них летели искры, но поддавались они медленно.
Митральеза наводилась.
А Молли, заглянув в себя, вдруг вновь ощутила пустоту.
Пустоту там, где следовало пребывать вернувшейся магии.
Волосы зашевелились у неё под шлемом.
Сеть лопалась, лопалась, но недостаточно быстро.
Волка взвыла.
Молли окатило словно крутым кипятком. Сила! Сила! Сила!..
Есть! Её мало, и она утекает. Она чужая, непривычная. Локоть-ла… времени нет!
Молли швырнула силой словно снежком — прямо в борт бронеползуна. Невидимый клубок, не преобразованный, не оформленный, не трансформированный…
Госпожа Старшая точно по заднице бы шлепок влепила. Не с размаху, а так, для острастки. Чтоб не небрежничала, доводила до конца каждое заклятие…
Нет, она не смогла разнести бронированное чудовище, подобно тому, как разносила их там, за Карн Дредом. Ползун не исчез в вихре взрыва, его борта не раскрылись, обнажая нутро, — просто блок стволов митральезы с жутким скрежетом вдруг провернулся дальше, чем нужно, и чуть выше.
В этот миг стрелок за бронёй нажал на спуск.
Открылся клапан, пар ринулся по патрубку, толкнул поршень, тот, в свою очередь, двинул тяговое дышло. Ударил по капсюлю боёк, митральеза выпалила из первого ствола, а пар уже гнал следующий, торопя, не давая ни мига передышки.
Молли увидела, как по толпе охотников и подоспевшей к ним подмоги словно прошлась незримая коса. Людей швыряло оземь точно тряпичные куклы, и по брусчатке щедро заструилась кровь.
Молли хотела зажмуриться, не смотреть — и не смогла.
Но этого мгновения как раз и хватило оборотням.
Сеть лопнула, Волка серой молнией взвилась над нею, одним прыжком оказавшись в мёртвой зоне митральезы, которую, похоже, заклинило, и теперь она поливала свинцом всё пространство перед собой, да ещё и поворачивалась.
Молли словно наяву видела сквозь серые броневые плиты намертво сцепившиеся друг с другом тяги, не разошедшиеся шестерни передач, включенную автоматическую перезарядку и автоматический же поворот блока стволов.
Следом за Волкой вырвался на свободу и Медведь. Одним прыжком оказался у самого борта бронеползуна, ещё миг — и оборотни перемахнули через механического монстра и исчезли.
Но прежде, чем исчезнуть, бросили — оба — на Молли последний взгляд.
Мы не сумели тебя вытащить, казалось, говорили они. Но ничего, sestrichka, мы вернёмся, вот увидишь! Мы обязательно вернёмся!
Сквозь облака рассеивающегося пара Молли видела, как распахиваются люки бронеползуна, как с криками оттуда тоже выбрасывается экипаж — потому что митральеза всё строчила и строчила, сметая загонщиков; и, похоже, внутри машины не в порядке было не только это.
И точно — ползун вдруг судорожно затрясся, задёргался, заскрежетал всеми шестернями, шатунами и коленвалами. С жутким хрустом рвущегося, пережёвываемого металла сорвался с места, слепо ударив в стену дома напротив, пробил её и замер, окутанный едкой цементной и кирпичной пылью.
Из распахнутых люков машины повалил пар, раздался громкий хлопок, и следом из тех же люков взлетели какие-то обломки и обрывки. Машина всхрапнула в последний раз и замерла уже окончательно.
Тишина — мигом сменившаяся криками о помощи и стонами.
Молли вжалась спиной в стену — вся улица перед ней была завалена телами и покрыта кровью. Убитые и раненые громоздились друг на друга: митральеза в упор — это страшное дело.
Уже бежали с носилками санитары, доносились команды, где-то вновь захлопали суматошные выстрелы, но Молли замерла в странном и пугающем спокойствии.
Она знала, что с Волкой и Медведем всё хорошо. Что они сейчас уходят от погони и никаким департаментским никогда не потягаться с ними ни в ловкости, ни в быстроте.
Она закрыла глаза. Всё сделалось неважно, и даже зияющая пустота в груди, там, где была магия. Молли твёрдо верила, что она вернётся. Даже не верила — знала.
Магия вернётся в нужный момент, когда это будет и впрямь вопрос жизни и смерти. Молли пока не может этим управлять. Не знает, как вновь вызвать силу, не уверена, сколько будет этой самой силы.
От выжигающей боли внутри кружилась голова. Ноги обратились в настоящий кисель. Молли вдруг сделалось всё равно, что с ней самой — неважно, главное — что Медведь и Волка ушли!..
И потому совершенно не испугалась, когда рядом с ней на одно колено поспешно бросился сам лорд Спенсер.
— Мисс Моллинэр!..
— Ранена?! — выкрикнул кто-то, тоже падая рядом с ней, но уже на оба колена.
— Я… цела… — выдохнула Молли.
Лорд Спенсер медленно выдохнул через стиснутые зубы.
— Хвала всему святому, — проговорил он, выпрямляясь и брезгливо отряхивая полу своего длинного кожаного пальто. — Вы невредимы, мисс. Это всё, что я желал бы знать. Подняться сможете, мисс Моллинэр?
— К-конечно, ваша светлость…
Она старалась не смотреть на кровь и на людей, застывших на брусчатке. Некоторые, впрочем, ещё шевелились и стонали.
— Здесь разберутся без нас, мисс Моллинэр. Идёмте, я отвезу вас в Департамент.
— В Департамент? — испугалась Молли. — З-зачем в Департамент?
— Не бойтесь, — улыбнулся одними губами лорд. — Расскажу по дороге.
По дороге — то есть внутри роскошного локомобиля — Молли сидела, вцепившись в подлокотники и уставившись прямо перед собой.
Кровь на мостовой. Много крови, очень много. И убитые… тоже очень много.
— Мисс Моллинэр! — услыхала она наконец нетерпеливое. С трудом нашла в себе силы взглянуть лорду в лицо.
Он улыбался. Тонкой, змеиной улыбкой, крючковатый нос нависал над бескровными губами.
