– Вседержители мира, опять? – простонали за моей спиной. – Ну сколько можно? Экспертизу ей в нос сунули – нет, мало! Либо вы заканчиваете с этой придурью, либо с завтрашнего дня отправляетесь на принудительное лечение к морю. Если я маг и не люблю семейство Алерно, то от этого не превращаюсь в некроманта. Шайтан, дай мне терпения!
Покраснев, вскочила на ноги и рассыпалась в извинениях. Лотеску хмуро выслушал их и велел зайти. Закрыв дверь, он подпер ее спиной и, буравя взглядом, хмуро буркнул:
– Не пустили меня на прием, довольны? Десять лет назад, в Штайте. И чтобы ни слова больше об Алерно!
Я захлопала глазами, осмысливая сказанное. Несмотря на предупреждение, решилась спросить у замкнувшегося в себе, излучавшего злость, едва ли не клацавшего зубами, Лотеску:
– Прием важный был? На глазах друзей, девушки? Из-за отсутствия титула? Морис Алерно что-то говорил?
Первый зам сделал пару глубоких вздохов, успокаиваясь, и, не глядя на меня, прошел к столу.
– Свободны, – не оборачиваясь, приказал Лотеску. – Списки прошерстить, о результатах доложить до… – тут он задумался. – Три дня вам.
– И не смейте под меня копать. Узнаю, мало не покажется, даже если действия безобидны, – неожиданно резко добавил первый зам. – Я и так сказал слишком много. Пустите сплетни – тоже вышибу из Инспекции. Все понятно, ишт Мазера?
Кивнула и рискнула ответить откровенностью за откровенность: объяснить свое поведение. Говорила и не сводила взгляда с руки Лотеску: она лежала на письменном приборе. Возьмет или не возьмет увольнительный лист? Начальник не перебивал, слушал молча, но без особого восторга. Откровенно говоря, раздраженно.
– Перемудрили, – наконец изрек он и махнул рукой. – Все, с глаз моих долой, сыщица!
Показалось или буря улеглась? Искоса взглянула на Лотеску: так и есть, углубился в чтение бумаг, лицевые мышцы расслабились. Надо было сразу все объяснить, а не наживать проблемы. В результате узнала правду, но какой ценой?.. Мужское самолюбие – хуже плохой работы, второе Лотеску простит, а вот первое не забудет. А тут еще я со своими уточнениями! Поманило место начальника отдела и уплыло.
С такими грустными мыслями с головой нырнула в работу. День прошел на редкость продуктивно: поставила на уши полицию, заставив проверить поддельное удостоверение личности и начать искать Алерно, просмотрела и проанализировала пятьдесят человек из университетских списков. Больше не смогла: банально в глазах рябило.
Рука сама потянулась набрать Тайрона. Тот ответил, радостный такой, довольный, и обещал скрасить тоскливый вечер.
Ужин действительно удался. Дело не в деликатесах, а в Тайроне. Почувствовав мое состояние, он окружил заботой, постарался сделать так, чтобы я позабыла о негативных событиях дня. Разные мелочи, простые слова – и вот уже мне хорошо, тепло и уютно.
– Лена, ничего он не сделает, – успокаивал Тайрон, которому я призналась в подозрениях, не уточнив, впрочем, по какому делу и в чем именно они заключались – так, общие слова. – Оснований для увольнения нет, уверен, ты добросовестный сотрудник. И кого ж ты там донимала? Не того ли, который тебя обхаживал? Тогда точно не уволит.
– Никто меня не обхаживал, – фыркнула я, потягивая через трубочку коктейль. – Мы просто вместе ходили на прием.
– И поэтому его рука лежала на твоей талии? – усмехнулся Тайрон. – Специально, между прочим.
– Вы ревнуете? – лукаво уточнила я.
– Ты, – поправил новоиспеченный любовник. – И не ревную, потому что повода нет. Знаю я таких людей, – хмыкнул он, – коллекционер типичный. Он мне не соперник.
– А вдруг? – слегка захмелев, решила подразнить Тайрона: так хотелось, чтобы тот приревновал. Глупое желание, памятуя Гарета, едва не перечеркнувшего всю карьеру одним звонком, но хотелось потешить самолюбие. – Мужчина видный, богатый, умный…
Тайрон рассмеялся и покачал головой.
– Я богаче и нравлюсь тебе. Ничего у тебя не выйдет, Лена, не убедишь.
Вот так, легко и просто, мы перешли на новую стадию – отношения. Это не прогулки на яхте, не ночь бурного секса, а равенство. Лена… Ой, кажется, я, подперев ладонью щеку, влюбленно таращусь на Тайрона. А он сидит, довольно улыбается.
После мы танцевали. Веселая музыка, зажигательный ритм, яркие образы голограмм, скользивших по полу клуба, заставили окончательно позабыть о дурном. Раскрасневшись, порываясь скинуть туфли, кружилась вокруг Тайрона и смеялась. Интересно, что было в последнем коктейле? А, плевать! Тайрон, к слову, не отставал и ни на минуту не отпускал от себя.
Закончился день как вчера. Похоже, придется заказать звукоизоляционные чары. Зато так сладко, и кажется, будто весь мир лежит у твоих ног. И нет в нем некроманта, Мориса Алерно, отрезанных голов, обидчивого гордого начальства, работы – ничего, кроме шепота Тайрона.
Дальнейшие дни прошли под лозунгом: «Работа и еще раз работа».
Полицейские отчеты не обрадовали. Морис Алерно будто сквозь землю провалился. Веселился с друзьями накануне жертвоприношения в одном из баров, видимо, празднуя освобождение под залог, потом сели в огнемобиль одного из хассаби, имя я записала, и поехали кутить к девочкам. И все, дальше следы терялись. Потом, опросив местных жителей, установили, что похожий на описанный огнемобиль видели в районе, где совершили преступление. Свидетели ничего толком сказать не могли, но слышали шум мотора. Странно, что не крики – значит, девушку перед смертью оглушили. Но там пустырь, кусты, жилые дома далеко, а на большой скорости не поймешь, кто орет. И какой огнемобиль тоже. Словом, показания хлипкие.
С другом Алерно я побеседовала. Выглядел парень плохо: помятый, с перевязанной головой, все еще не отошедший от похмелья. Разговаривая со мной, он то и дело прикладывался к бутылке. Я не возражала, лишь бы говорил. Признаться, звоня в дом Ирвина Нойса, сыночка одного из местных богачей, не надеялась, что впустят. Ан нет, банкиры оказались не столь высокомерны, как камердинеры.
Слова давались Нойсу нелегко, однако тот старался, вспоминал: видимо, читал газеты и боялся пополнить список жертв друга. Попутно хассаби пытался строить мне глазки и пригласить на свидание в баре, приходилось постоянно мягко возвращать беседу в нужное русло.
Несмотря на похмелье Нойса, кое-что интересное я узнала. Во-первых, за последний год Алерно сильно изменился, завел знакомых, о которых не рассказывал друзьям, иногда без причины отказывался от приглашений выпить или потанцевать. Во-вторых, неожиданно начал интересоваться науками. В-третьих, строил амбициозные планы, повторял, что скоро о нем заговорят. В день убийства же Алерно, изрядно надравшись, клялся отомстить «поганым властям, которые не знают, с кем связались». Судя по всему, отомстил.
