смазал, так что она практически не скрипела, а я скоро научился приземляться как кошка, не оставляя на теле синяков. Единственное, что мешало мне наслаждаться жизнью — я иногда случайно зацеплял рычаг и оказывался в туалете совсем не в той позе, какая необходима. Но и тут я решил, что не стоит столь мелкие частности класть поперек дороги прогресса — так что я просто дергал рычаг и снова оказывался в своей спальне.
Идиллия наша длилась, к сожалению, недолго — по роковому стечению обстоятельств я вот так случайно ткнул в рычаг в тот самый момент, когда в туалете сидел и о чем-то размышлял сам профессор. Надо сказать, я ожидал от него больше хладнокровия — а он заполошенно вскочил, потянув меня за собой. Мы оказались соединены, так сказать, посередине, крест накрест. Наши атомы аккуратно заняли один и тот же объем, все как он и предсказывал. Вид, вероятно, был не для слабонервных, так как я спал лежа на животе.
СТУЛ немного сплоховал в том смысле, что не совсем разобрался как этот объем делить — после того, как я дотянулся до рычага и дернул его, на мою кровать приземлились я пополам, так сказать, с профессором. Дело было пустяшное — всего-то четыре варианта, но профессор так разволновался, что выдернул рычаг из гнезда и нам пришлось его искать и чинить, так сказать, в четыре руки. Ничего страшного, нашли и починили и через несколько волнующих минут мы уже были в своем первоначальном виде.
После этого профессор купил себе беруши, мне — мягкие тапочки, а СТУЛ подарил профессору Левандовскому.
Глава 12. Домашняя энергетика
Едва ли не первое, что сделал профессор, переселившись ко мне — перерезал идущие в квартиру провода и перевел наше жилище на автономное энергопитание. Самым, по его словам, простым способом — соорудил атомный реактор из подручных материалов. Под руку ему попались мои чугунные сковородки, старый лазерный принтер и газовая плита. Газ он тоже отключил. Водопровод я смог отстоять — хотя создание целиком замкнутой системы жизнеобеспечения до сих пор значится у него в планах.
С оболочкой и системой управления реактора проблем не было, проблема была с начинкой. Уран очень трудно купить легально, так что пришлось вылезать в Даркнет и заказывать там. Я хотел все операции по обмену производить где-нибудь подальше от дома, например на кладбище, но профессор объявил это все несусветной глупостью и пригласил продавцов прямо к нам домой.
Продавцами оказались два диковатого вида негра — они, отдуваясь, затащили к нам на этаж две бочки, облепленные желто-черными знаками и прочими атрибутами опасного груза. Привели их, что характерно, на мусоровозе. Требовали в оплату только валюту, когда профессор предложил им рубли они воззрились на него так, словно он хочет обменять их богатства на одеяла и стеклянные бусы. Сторговаться так и не удалось, тем более, что по-русски они не понимали. В итоге, выругавшись, профессор подхватил приготовленные заранее купюры и бросился в ближайший обменник. Мне он денежные вопросы решать не позволял с того памятного случая, когда я перепутал курсы и в итоге купил в три раза больше золота, чем требовалось. Ну да, ошибка оказалась в нашу сторону, но в следующий раз я мог ошибиться в противоположную, так что доверие было утрачено напрочь.
Дожидаясь профессора, мы расположились на кухне. Я у окна — мне все время казалось, что на нас сделают налет компетентные органы и хотел заранее к нему приготовиться. Поглядывающие на меня без всякого уважения негры расположились за столом, бочки стояли между нами. Хоть какая-то, а защита.
Двор у нас маленький и мусоровоз они припарковали чуть поодаль, чтобы было где развернуться. На их беду, характерные обводы углядел дядя Мумтаз, наш дворник, а так как мусорные баки во дворе давно переполнились, он немедленно организовал их опорожнение.
Я наблюдал за его трудами, негры сверлили меня грубыми взглядами, и тут на кухню вперся наш домашний робот-уборщик Вениамин Четвертый. Обстановка сразу накалилась.
Дело в том, что при его монтаже у профессора не хватило фурнитуры для закрепления лицевых видео процессоров. Так как он у нас человек крайне раздражительный, то в итоге он так ничего закреплять и не стал, а просто слепил из гуталина шар, воткнул все туда напрямую, разгладил, а сверху обработал каким-то составом, чтобы не расползлось.
— Хай, бро! — протянул один из продавцов. — Воркинг фор вайт?
Четвертому профессор специально ограничил словарный запас, чтобы не болтал понапрасну. Это наложилось на природную лень роботов, в результате чего Четвертый вообще перестал себя утруждать раздумьями на тему что ответить — он просто повторял последние одно или два слова из обращенной к нему фразы.
— Фор вайт, — ответил он, потом со скрипом наклонился и начал подметать пол.
— Аз а слэйв?
— Слэйв.
— Из хи ё мастер?
— Мастер.
Оба посетителя достали из карманов мачете и выпрямились во весь рост.
— Джаст вайт, бро, энд юлл би фри.
— Би фри.
Я в тот момент напрочь забыл английский язык, а мой собственный от страха прилип к гортани. Негры, переглянувшись, сделали шаг, другой, но тут за их спиной раздался глухой стук. Оглянувшись, они увидели Вениамина, сидящего на корточках на потолке и деловито протирающего плафон.
Негры остолбенели.
— Ват зе фак, бро! — придушенно пискнул один через минуту.
Вениамин поднял голову и взглянул на них карими объективами окуляров.
— Бро.
Он, видимо, сообразил, что смотрят на него немного странно и надо как-то разрядить обстановку. Уж не знаю, что там перемкнуло в его электронных мозгах, но вместо того, чтобы что-нибудь сказать он просто по очереди перекрестил наших посетителей.
Креститься его научила моя тетка — она просила меня помочь ей на Пасху, но я был нужен профессору для опытов и пришлось послать к ней Вениамина. В церкви ему страшно понравилось, и с тех пор он постоянно просился к тетке, обещая за это научить нас молитвам и поставить за нас свечку. Профессору это было не по душе, но свобода вероисповедания для него, как атеиста, была на первом месте, так что он, скрипя зубами, отпускал робота на воскресную службу, запретив только креститься по-настоящему. С этим и впрямь могли возникнуть проблемы, так как Вениамин выглядел как настоящий только в пиджаке и брюках. К тому же вода могла повредить его конденсаторы.
Выглядел стоящий на потолке Вениамин весьма величественно, отточенные движения и тишина лишь подчеркнули значимость момента. Поставщики, не задумываясь, рухнули на колени, синхронно ударившись
