— Да уж, сразу видно элриннское честолюбие, — я отреагировал на это действо с усмешкой.
— Ага, полное чистолюбие. Вон как луки чистят, — добавил в своей манере Варнир.
Быстро выпущенные стрелы молниеносно вонзались в палатки, в ящики с вещами, в шлюпки и в наворованное пиратами добро, несколько даже попали в самих хмельных. Из освещаемого огнем факелов лагеря стали доноситься вскрики и ругань.
— Фу, что за вонь?!
— Э, нас обстреливают!
— Тысяча чертей, что за хрень тут творится?!
Лагерь загудел недовольными возгласами, но когда пираты одумались и повскакивали со своих мест вместе с оружием, мы с лучницами уже испарились за изумрудными зарослями. Помахав немного саблями в воздухе и вдоволь начертыхавшись, хмельные вернулись в свой лагерь, а воздух вокруг уже насквозь провонял тухлой кабаниной. Теперь должно было начаться самое интересное. Я по-пластунски подполз к лагерю вместе со своей верной подзорной трубой, доставшейся мне в подарок с арендой корабля, и направил ее в сторону противника. Картина на лагерь открывалась отличная.
— А знаете… — Изъявил один пьяный в стельку моряк в треуголке, сидящий на старом сундуке у берега, — а может ну его?
— Что ты там мелешь?! — Не согласился его приятель, валяющийся лицом в песке.
— Ну грабежи все эти. Нахрена нам это надо?! Давайте просто возьмем наш корабль, начнем честно торговать, да забросим весь этот бандитизм. Неправильно это!
— А это идея! Мне мама говорила, что надо все зарабатывать честным трудом!
— Истину базаришь, — подтвердил еще один.
— Решено! — Заявил бородач в головном уборе и встал на сундук, качаясь при каждом дуновении ветерка будто парус, — значит завтра же заявим, что больше не охотимся на Билла Гилтена, а затем…
Его спокойная речь была прервана душераздирающим криком боли. Через секунду мужик в треуголке захрипел и с гухом завалился на берег, а песок под ним стал обретать алый цвет. Вначале пираты не могли понять, что произошло, но тут заметили торчащий из спины их капитана трезубец. Вода у берега запузырилась, спокойное прежде море пошло крупными волнами. Спустя пару секунд угрожающей тишины, из пучины один за другим с громкими всплесками начали выростать крупные силуэты, не похожие ни на рыб, ни на людей: это были огромные твари с панцирями, полностью черными глазами-бусинками и трезубцами в руках, похожие на гигантских раков. Наконец-то явились, я уж их заждался.
— А-а-а, что это за чудища?! — Воскликнул один, указывая на раколюдов своей саблей.
— Видимо эль был паленый! — Заорал второй.
— Защищайтесь!
Началась настоящая баталия: полтора десятка морских волков двинулись прямо на раков со своими саблями и кастетами, некоторые использовали арбалеты или пращи, но еле попадали в цель. Первый пират рванул прямо на существ и рубанул одного четко по голове, но оружие лишь зазвенело и погнулось в руках. Рак тотчас раскрыл свою клешню, а затем также быстро сомкнул ее, поймав конечность врага. Хмельной гортанно взвыл, наблюдая как из плеча потоком хлестнула кровь: за секунду он лишился правой руки. С неразборчивой руганью пираты принялись защищаться, но быстро поняли, что их статус гроз морей был преувеличен. Сабли с лязгом отскакивали от прочных панцирей, а огромные клешни разрывали плоть людей и кромсали их на части будто мокрую бумагу.
— Это раколюды! Бейте меж панцирей или по нижней части тела! Так не пробьете! — Заорал один, однако его крик затерялся среди паники пьяной толпы.
Твари продолжали напирать, их клешни врезались в плоть бандитов с громким хрустом ломаемых костей и вызывали нечеловеческие крики. С криками ужаса покалеченные пираты скрывались один за другим в морской пучине, оставляя на багровом песке лишь следы ногтей и слезы. У раколюдов была поистине мертвая хватка: никто из пиратов не смог выбраться после того, как оказался зажат в этом смертельном захвате. Ряды пиратов все уменьшались, на берегу и в воде продолжалась отчаянная схватка за выживание, а цвет волн постепенно окрашивался в алый. Я повернулся к эльфийкам, которые тоже оставались рядом. Некоторые отвернулись, другие шокировано смотрели на происходящее. Видимо таким образом раколюдов здесь еще никто не использовал.
— Да уж, Билл, вот это ты выдал, — безэмоционально сказал Варнир.
— Еще бы.
Я повернулся к своему другу и краем глаза заметил что-то за деревьями. Это что-то заставило меня дернуться и тотчас притихнуть: высокий, худой силуэт полностью черного цвета, будто бы отлипшая от владельца тень, мельтишил между соснами, а его ярко-алые глаза будто бы пялились прямо мне в душу.
— Что это там?! — Запричитал я, указывая вглубь ночной чащи.
— А? Где? — Варнир повернулся и оглядел ближайшие деревья, — ничего там нет. Может дикое животное?
— Да нет же, та… — Сказал я и вдруг понял, что никого за деревьями уже не было. Видимо, показалось. Или же кто-то из гильдий решил использовать против нас черную магию. Стоило быть начеку.
Ужасающие вопли стали медленно затихать под шумом прибоя. Вода у берега еще некоторое время была неспокойной: барахтающиеся пираты все пытались выбраться из западни, но призванные нами твари затаскивали их все глубже и глубже. Вскоре, все затихло и на море вернулся то ли успокаивающий, то ли пугающий штиль. Я вышел из своего укрытия и рывком оказался в лагере, откуда теперь доносились только плач и жалобные стоны. Почти все раколюды уже скрылись под соленой водой вместе со своими жертвами и кусками тухлой кабанины, оставив на берегу лишь разгромленные палатки и изувеченные куски трупов. Один раколюд остался у берега и, увидев меня, злобно зашипел, но я заблаговременно бросил ему в рожу кусок кабана, который до этого припрятал. Существо переключило внимание на тухлятину и оставило меня в покое.
— Ты… Как т-ты мог! — Вдруг услышал я мужской голос, перемешанный со всхлипываньями.
Это был один из пиратов, парень примерно моего возраста, лежащий у своей разрушенной палатки в окружении крови и частей тел его мертвых друзей. У него не было кисти, а ноги были изувечены до неузнаваемости.
— А как вы могли так поступить с женой того владельца постоялого двора, а? — Ответил ему я без раздумий, — это травма на всю жизнь, знаешь ли. Мало того, ее еще могут заклеймить позором окружающие. Знавал я пару случаев… Некоторые после такого вешались. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
— Ч-че?! Да она же… — Пробубнил он что-то в ответ.
— Вот видишь, весь вопрос в перспективе, — я присел на корточки рядом с ним и глянул в его полные слез и ужаса глаза, — и моя перспектива в том, что я только что уничтожил около двадцати врагов без потерь. Неплохо, правда? Или ты думал, что я просто позволю вам отсечь себе голову и принести ее вашему боссу за пять тысяч золотых?
— За шесть…
— Тем более.
— П-прости… Я-я… Не хотел! — Взмолился он, — прошу, оставь меня в живых. Я уйду и больше никогда тебя не потревожу!
— Так что там с женой трактирщика?
Тут в разговоре возникла пауза, израненный пират крайне осторожно подбирал слова для ответа.
— Ну… Мы… Мы не думали о ней! Признаю, мы думали только о себе, нам плевать было на эту чернь, они для нас были никем! Прошу, я раскаиваюсь, только отпусти меня!
— Ну вот, ты сам это сказал. Раз ты так отлично осознаешь, что значит думать только о себе, то ты меня поймешь.
Уши пронзил короткий вскрик и звук клинка, пронзающего плоть. Плачущий парнишка теперь замолк навеки, а его пиратскую компашку можно было считать полностью разбитой. Теперь во всем лагере остался лишь ишак, смотрящий на меня с осуждением. Вот неблагодарный. Я, между прочим, его шкуру спас: так бы его прожорливые пираты точно бы пустили на закуску.
— Да уж, жестко ты, — Варнир почесал затылок, осматривая разгромленную стоянку, — боялся, что он все расскажет металлическим?
— Думаю, так он бы и сделал. Хмельные по своей натуре те еще прохиндеи, — я встал и отряхнул плащ от песка, — в любом случае, оставлять их в живых было опасно. А так смог еще и крутую речь толкнуть напоследок, хе-хе.
