Но, кажется, сегодня я впервые могу решать сама за себя. Я способна сделать что-то хорошее.
Аккуратно иду вперед, делая один осторожный шаг за другим. Воздух вокруг меня вибрирует. Я понимаю, что истинная сущность Миллса не может быть неопасна. Она сжигает все вокруг. Именно поэтому, как я слышала, мужчины на Альтерре подчинены женщинам. Неприкаянные представители этой космической расы способны оборачиваться живым пламенем, чистым электрическим импульсом и только женская рука способна усмирять их внутреннюю сущность.
Из-за этого они и живут закрытыми семьями, считая верность главной добродетелью. Но в таком укладе есть и свои проблемы: если женщина не может справиться с энергией собственного мужчины, она приводит его в центр, где несчастному делают “перезарядку”. Миллс, судя по всему, оказался умней своих тюремщиков, он как-то обманул их и решил выпустить наружу свою сущность, выгорев дотла.
Узнает ли он меня теперь? И захочет ли признавать?
Я чувствую, как свет начинает жечь мне пальцы, едва я приближаюсь к зависшему в воздухе светящемуся силуэту. Границы тела Миллса размыты и легонько подрагивают, словно пламя свечи. Все, что я сейчас ощущаю это боль. Огромная, безграничная боль существа, оставшегося совершенно одиноким. Любовь жены была ему не нужна, а его настоящие чувства как будто канули в космос.
Вибрации которые исходят от Миллса, заставляют меня все это понять. Что ж, теперь я, по крайней мере, могу себе представить как улавливает мои мысли Доракс.
Я задираю голову для того чтобы заглянуть мужчине в лицо и не вижу в нем ничего, кроме ослепительного яркого света. Меня пугает мысли о том, что может быть ничего и не осталось.
Миллса нет. И его нет по моей вине. Выходит, это я – та самая женщина, которая не справилась с любовью и доверием, что были ей дарованы, должно быть, по какому-то удивительному и еще не открытому закону космоса.
Я не виновата была в том, что мне приходилось делать много неоднозначных вещей, потому что у меня не было другого шанса спасти сына. Я не была безрукой, ненужной слабой трусихой, как говорил Зепп. В конце концов, меня ведь выбрал в помощницы сам Ивлин!
Но я виновата в этом.
Я так боялась за собственную шкуру, что не дала Миллсу и шанса объясниться. Доракс оказался куда лучше меня, куда благородней. Он имел куда больше причин по-тихому слить возможного второго мужа, но не стал молчать и сам предложил мне все это.
Вот чего я должна была бы стыдиться. Я не решилась быть честной и открытой. Я попыталась нанести удар тому, кто был готов для меня на все.
Не замечаю сама как обхватываю ноги Миллса. Его свет жжет мои ладони и лицо.
– Вернись ко мне, – шепчу я, понимая, что едва ли альтерранец меня слышит. – Вернись. Нам надо… домой.
Свет становится нестерпимым. Мне кажется, он затопляет мою голову и в какой-то момент приходит мысль “кажется, это конец”, а потом я чувствую, что мы оба падаем и я теряю зрение.
Впрочем, вскоре становится ясно, что последнее – самообман. Просто свет померк, в помещении пострадали почти все лампы и только спустя какое-то время мне удается разглядеть слабое аварийное освещение голубоватого цвета.
Что-то дымится у меня в руках, но я опасаюсь смотреть туда.
Глава 40
Вокруг ничего. Полная тишина. В воздухе кружится пепел. Кажется, Миллс сжег обшивку, купол над нами, который раньше был прозрачным, затянуло копотью и кажется никто не решается войти сюда. Я бы, увидь я такое, наверное тоже не решилась бы. Но сейчас мной управляют совершенно другие чувства.
– Вернись ко мне, – шепчу я, притягивая к себе мужчину поближе, потому что чувствую, как жизнь утекает из его тела. Я все еще удивительным образом ощущаю нашу связь и понимаю, что Миллс, кажется, завершил свою трансформацию и от него осталась только оболочка.
Парадоксальным образом в голове всплывают слова Доракса, которые он сказал мне давным-давно, еще когда мы летели на том самом корабле, который меня спас с гибнущей планеты. Кажется, истинные способны передавать друг другу энергию. Но как это могу сделать я?
Сейчас мне настолько больно от того, что я не успела, что хочется рыдать и я совсем не чувствую в себе никаких сверхъестественных сил. Я просто склоняюсь ниже к телу мужчины который лежит у меня на руках и касаюсь своим лбом его темного лба.
Сейчас я отдаю себе отчет в том, что есть вещи, на которые я не способна повлиять. Но я не могу принять этого. Перед моими глазами промелькивают последние воспоминания Миллса: о том, как он встретил меня на моей родине, как увидел во мне ни что иное как надежду обрести самого себя настоящего. Теперь я вижу себя его глазами и мне хочется рыдать.
Сейчас я совершенно точно знаю о том, что жизнь этого мужчины была предрешена и она ему такой не нравилось. Он увидел во мне глоток свежего воздуха, понял, что я не стану подавлять его мечты стать исследователем, отправиться на другую планету и строить там новый альянс. Миллс хотел вернуться на мою родину, попытаться найти выживших и сведения о нашей цивилизации. Получается, я лишила его всех этих планов оттого, что испугалась и потому что Доракс меня защищал.
Может быть, мой другой мужчина потому и был настолько снисходителен к Миллсу, так как в конечном счете понял это все.
– Вернись, – продолжаю шептать. – Я дам тебе то…
И в это время я начинаю чувствовать, что мои пальцы теплеют. Мои руки неожиданно заливает странное белое сияние. Наверное вот тут бы в пору испугаться, но я спокойно смотрю на то, что происходит. Мои волосы приподнимает в воздух, так словно они наэлектризованы. Я выпускаю Миллса, а потом все вокруг затапливает свет.
По правде, я не знаю, что это. Возможно, свет его воспоминаний. Сейчас я уже ничему не удивлюсь. Это день продемонстрировал мне то, к какой удивительной расе принадлежит один из мужчин, с которыми свел меня космос. И главный вывод из этого: никогда не суди по внешнему виду. Ведь прежде чем сделать окончательные выводы и наклеить ярлык, нужно как следует разглядеть то, что скрывается под оболочкой. Сейчас я ужасно жалею о том, что этого не сделала.
Мои глаза застилает тьма. На сей раз окончательно. За ней следует только ватная тишина в ушах и писк датчиков…
Датчиков?
Когда я распахиваю глаза, то понимаю, что на дворе день и я нахожусь в просторном, вполне себе уютном помещении. Произошедшее вспоминается сразу: мне кажется, что Миллс еще мгновение назад лежал у меня на руках, а сейчас его отняли. Пытаюсь двинуться, но тут же замечаю над собой обеспокоенное лицо Доракса. И мне становится стыдно: значит он уже обо всем знает, как, конечно же и о том, что я не сочла нужным ставить своего мужчину, рискнувшего собственной честью поручиться за меня, в известность о том, что я собираюсь делать.
– Прости меня, – проговариваю одними губами.
Мой собеседник в ответ только качает головой. Доракс выглядит осунувшимся и уставшим.
Пытаюсь дотянуться до него, но мой мужчина меня останавливает. Он ловит протянутую ладонь на лету и крепко сжимает пальцы.
– Ты ведь могла умереть, – произносит с нажимом.
– Но не умерла, – я тщетно пытаюсь делать хорошую мину при плохой игре.
Я хотела бы сказать что-то вроде “Несмотря ни на что я вернулась к тебе”, это не так. В тот самый момент я ни о чем подобном не думала. Я не приняла во внимание то, как плохо будет этому мужчине если я исчезну.
– Прости-и-и… – еще раз вырывается у меня.
Доракс отводит взгляд.
– Надеюсь, что в следующий раз ты будешь осмотрительней, – наконец выдыхает он, все еще глядя в сторону.
Я крепко сжимаю его руку.
– Скажи мне, что там произошло?
Доракс хмыкает и оборачивается ко мне.
– Ты точно хочешь знать?
Киваю.
– Хорошо, – он садится рядом, подтягивая штанины костюма. – Центр перевоспитания уничтожен, – в этот момент я замечаю тень улыбки на его лице, – не то, чтобы я расстроен.
