— Токсичные пары, — сказала она. — Прошедший ночью дождь вступает в реакции с некоторыми сухими химикатами, которые собираются в кюветах вроде этого, и вырабатывается ядовитый газ. Когда ветер усиливается, его приносит прямо к заповеднику, но в спокойный день, как сегодня, пары можно просто обойти.
Она вела его вперед, иногда тихо рассказывая о городе — его опасностях и возможностях, — а иногда просто молчала. Ее знания пустоши и местных закономерностей впечатляли, и Сэмм подумал о том, какой полезной была бы Каликс по пути сюда.
Их путешествие стало бы более легким, и, возможно, они бы даже смогли сохранить жизнь Афе. «Интересно, а не захочет ли она вернуться с нами, — подумал Сэмм. — Она говорила о том, чтобы покинуть заповедник, и в пути будет просто незаменима, учитывая ее умения выживать в пустоши.
Разумеется, зная, что это такое, она может и вовсе не захотеть отправиться с нами: для нее это станет совершеннейшей переменой от блаженства заповедника к ужасам и войне на востоке.
Перед тем как предложить, спрошу, что думает Кира».
— Это там, правильно? — спросила Каликс, указывая вдоль широкой разрушенной улицы.
Сэмм узнал торговый центр в конце дороги и кивнул.
— Верно.
Они шли спокойно, не опасаясь врагов или хищников, потому что в округе их просто не было. «Та же пустошь, что держит этих людей в заточении, — подумал Сэмм, — также защищает их от любых других угроз. Они живут в безопасности, их жизнь легка, но, если однажды появится настоящая угроза, они будут к ней не готовы». Он наблюдал за уверенной походкой Каликс.
Девушка обращала внимания только на опасности особого рода, например, ядовитые газы, но спокойно проходила мимо превосходного места для засады, совершенно его не замечая. Против настоящего врага местные не выстоят ни дня. Они должны молиться, чтобы Морган никогда их не обнаружила.
Когда Сэмм приблизился, лошади голодно зафыркали. Вода у них почти закончилась, а корм — и вовсе. Сэмм начал говорить им что-то, пытаясь повторить успокаивающий тон Киры, но его слова все равно звучали прямо и сухо, будто он беседовал с другим солдатом-Партиалом.
— Не обижайтесь, что нас так долго не было, — сказал он. — В комплексе ПараДжен мы нашли людей. У них есть настоящая трава и яблоневый сад, а также чистая питьевая вода. Мы пришли отвести вас туда. — Он указал на Каликс. — Это Каликс, она друг.
Лошади смотрели на него своими глубокими темными глазами, нетерпеливо перестукивая копытами.
— Они огромные, — сказала Каликс. — Больше, чем любой лось, которого я когда-либо видела.
— Они голодны, — заметил Сэмм, — и хотят выбраться отсюда. Им не нравится быть запертыми здесь со своими собственными испражнениями, особенно этому. — Он погладил Одджоба по носу и успокаивающе положил ладонь ему на спину. — Это Одджоб, а это Бобо.
Клички им давала Кира.
Он показал Каликс, как успокоить животных и как потом седлать их: сначала покрывало, затем седло, ремни которого затягивались достаточно туго, но и не слишком плотно, чтобы не ранить лошадей. Теперь животные были куда более костлявыми, чем тогда, когда путники выдвигались из Нью-Йорка. Сэмм надеялся, что непродолжительная передышка в заповеднике поможет им вернуть силы и немного веса. Лошади понадобятся им для обратного пути.
Каликс, казалось, думала о том же, потому что, занимаясь седлом Бобо, спросила:
— Надолго вы у нас останетесь?
— Не знаю, — ответил Сэмм, хотя этот вопрос не давал ему покоя с тех пор, как они нашли поселение. Ему приходилось быть осторожным в том, что он говорил Каликс. — Мы не можем остаться надолго: мы пришли в поисках штаба ПараДжен, надеясь найти лекарство от РМ, и теперь, когда мы выяснили, что оно существует, мы должны доставить его домой как можно скорее. Наши люди втянуты в войну, и нам нужно... — Он помедлил, не зная, как объяснить, что им нужно, не выдав при этом слишком многого. — Честно говоря, мы ищем не только лекарство от РМ, — сказал он. — Нам нужна информация о самих Партиалах. Мы пытаемся...
Сколько ему стоит говорить? Сколько Каликс готова услышать? Люди в заповеднике не волновались из-за Партиалов, но, скорее всего, все еще винили тех за Раскол. Как Каликс отреагирует на идею мира между двумя видами? Она глядела на него глазами, полными... доверия?
Дружбы? Он не умел понимать человеческие эмоции, и снова задался вопросом, как люди могли общаться друг с другом без линка. Он уже видел раньше это выражение на лице Киры, но не знал, что оно означает.
Он решил быть искренним, по крайней мере частично. Возможно, они могли доверять Каликс больше, чем думала Кира.
— Мы пытаемся помочь Партиалам, — проговорил он. — Они страдают от собственной болезни, которая убьет их, и, если мы сможем вылечить их, это подарит шанс для мира между нашими видами. Вот почему мы искали комплекс ПараДжен: чтобы найти что-нибудь, что может помочь нам — и что поможет им.
— Вы должны поговорить с доктором Вейлом, — сказала Каликс. — Он знает все об РМ и болезнях. Может быть, ему известно что-то и о том, что происходит с Партиалами.
— Дома у нас есть очень похожие врачи, — сказал Сэмм, думая о Морган. Вейл и Морган знают друг друга? Является ли Вейл действительно частью Доверия?
— Но доктор Вейл вылечил РМ, — сказала Каликс, — еще двенадцать лет назад. Ваши врачи так и не смогли этого сделать.
— Это не кажется тебе странным? — спросил Сэмм. — У него было лекарство от РМ почти сразу, как только появился вирус? В течение нескольких недель?
— Наверное, никто не задавался этим вопросом, — сказала Каликс. — Я не совсем поняла, о чем ты говоришь... что Вейл действовал с дурными намерениями? Но как может спасение людей быть дурным?
«В том случае, если он изготовил лекарство до Раскола, — подумал Сэмм, — и оставил его только себе и своему «заповеднику». Но ведь остальные из Доверия лекарства не имели, так?
Морган, Нандита, Тримбл из роты B — где их лекарство?» Смысла в этом не было, и несоответствие сильно сбило Сэмма с толку. Здесь скрывалось нечто большее, чем он мог понять, и ему это не нравилось.
— Мне жаль, что вы так долго жили без лекарства, — сказала Каликс, оставив Бобо и подходя к Сэмму. — Естественный иммунитет или нет, но, должно быть, это ужасно — видеть, как все те, кого вы знаете, умирают, наблюдать, как младенцы, год за годом...
— Да, должно быть, — ответил Сэмм и почти мгновенно осознал, что сказал: формулировка его ответа прозвучала так, будто он не принадлежал к человеческому обществу. Но Каликс, судя по всему, этого не заметила. Она взяла его руку в свою — грубую и мозолистую, но теплую и нежную. Сэмм попытался исправить свою ошибку и сказал: — Каждый ребенок, родившийся после Раскола, умер.
