— Говорит старший лейтенант Кобзев. Назовите свой индикационный номер.
Я максимально четко по буквам и цифрам продиктовал свой номер.
— Запрос на въезд подтверждаю.
Мы выдохнули. Снаружи «Дальний» представлял собой железобетонный многоугольник, размером в поле для карбола. Наверху стен, располагались небольшие доты, в которых могли разместится не более пяти человек, а в каждом углу двухствольные 130-миллиметровые автоматические пушки. Выстрелы этих орудий разрывали бронетехнику словно консервные банки, поэтому наша тревога была отнюдь не безосновательной. Раздался звук мощного двигателя и скрежет металла, слышимые даже сквозь гул мотора БТР, массивные ворота начали свое мерное движение. Проезжая в арку, я сразу подметил толщину стен — не менее трех метров, что делало штурм «Дальнего» без поддержки тяжелых орудий подлинным самоубийством. Внутри располагалось всего 3 укрепленных здания — штаб, столовая и казармы, я так думаю, штаб одновременно служит и пунктом связи, учитывая зияющий над ним подпаленный огрызок спутниковой тарелки. Вся территория напоминает лунный ландшафт, только роль метеоритов исполнили снаряды разных калибров. На вертолетной площадке покоятся останки вертолета, автомобилей нигде не видно, возможно здесь есть подземный гараж, либо положение здесь совсем уж печальное. Созерцаемое, отчетливо подтверждает негласное правило — форт место ссылки. Когда вина офицера или солдата Сил безопасности не дотягивает до казни, но выходит за рамки обычного дисциплинарного проступка, его отправляют служить за пределы Новасити. Самое интересное, что степень вины определяется в диапазоне от банальной неприязни начальства до серьезного нарушения, вроде драки с офицером или невыполнения приказа, но никогда не заключается в «предательстве» идей партии или церкви, с подобным деянием всего лишь три выхода: смерть, смерть на каторге, смерть на Арене. Однако и полностью лояльными этих солдат и офицеров назвать нельзя. Изредка в форт отправляли целое подразделение, к примеру, за провальную операцию. Служба в подобных местах составляет пять лет, если провинившийся выживает, его с почетом переводят в обычную часть, в статусе боевого ветерана с медалью «За оборону границ» и присваивают вышестоящее звание, — обычно рядовой становился сержантом, сержант — офицером, офицер поднимается в должности и в звании, например командир форта, чей личный состав зачастую не превышает роты, становится командиром батальона. Т. е. считается, вина искуплена. Проблема лишь в том, что за пять лет непрерывной войны, выживает или остается в здравом уме ничтожно малое число ссыльных. До меня доходила информация, некоторые из отбывших срок, по прибытию в Новасити признавались опасными для общества, а затем исчезали бесследно, и дело здесь не в идеологической сомнительности личности, пять лет чудовищных сцен смерти, убийств, оторванных конечностей, постоянного напряжения, буквально уничтожают психику человека, в нем происходят изменения, и далеко не к лучшему, там где рабочий видит брошенную на тротуар пустую банку, ветеран подозревает мину-ловушку, там где клерк в конфликтной ситуации обругает склочника, ветеран может убить, и это далеко не весь проблемный перечень, человек везет с Вельда не только баул вещей и опыта, но и целый ворох проблем, психических расстройств и травмированной памяти, заставляющей каждую ночь вновь и вновь ходить в атаку.
Машины остановились, не соблюдая традиционный церемониал приветствия, ко мне подбежал потрепанный офицер, судя по изнеможенности лица давно не видевший полноценного сна.
— Старший лейтенант Кобзев в Вашем распоряжении господин комиссар.
— Добрых вам дней. По моим данным командующий фортом капитан Фурье.
— Он погиб вчера под минометным обстрелом. Господин, рекомендую загнать ваши машины в гараж и пройти вам и вашим людям в здания, обстрел может повториться в любую минуту.
— Незамедлительно последую вашему совету.
Офицер дал команду по рации, пошла легкая вибрация, поднимая столб пыли и в земле начал проявляться широкий проход. Кобзев, тем временем, нервно поглядывал на небо.
— Комиссар, я понимаю ваш путь был долгим, предпочтете отдохнуть или вам сразу доложить обстановку?
— Давайте доклад, как раз перед сном обмозгую.
— Как угодно комиссар, тогда прошу скорее пройти со мной.
Побежать командиру форта мешала гордость не пасть лицом перед Трибуналом, я в свою очередь был совсем поскорее скрыться за железобетонными стенами от возможной атаки, но здесь уже я не мог показать свой страх, в итоге, будучи заложниками формальности, мы самонадеянно зашагали к штабу. Сделанный из железобетона, опоясанный со всех сторон мешками с землей, он представляет собой неплохую защиту от легкой артиллерии, что прекрасно демонстрируют два попадания, разорвавшие мешки, но оставившие лишь небольшие углубления в бетоне. Вход прикрывала металлическая дверь, возле которой, за габионом дежурил худощавый, серый от пыли единственный боец. Завидев нас, он даже не попытался оказать знак почтения, выполнив воинское приветствие, а лишь проводил нас замутненными равнодушными глазами. Внутри штаба тускло горели лампы накаливания, воняло затхлостью. Мы зашли в небольшой кабинет с столом, четырьмя стульями и интерактивной картой на стене, здесь же стояла кровать, чайник, грязная тарелка и пару кружек. На полу и на стенах виднелись следы грязи. Кобзев поймал мой взгляд.
— Прошу прощение за беспорядок, некогда наводить чистоту. Здесь всегда была служба не сахар, но за последние недели начался кромешный ад. Ночью нас постоянно обстреливают с минометов, днем, когда мы высылаем группы на зачистку местности они либо ничего не находят, либо попадают на мины и засады. Несколько раз в местах появления возможного мы заранее подготавливали ловушки, и один раз довольно успешно взяв мудаков в огневой мешок, но в целом гарнизон форта, некогда рота в 105 человек, ничего не может противопоставить этим набегам, особенно после того, как они сожгли наш вертолет. Сейчас нас осталось 74 человека, остальные или убиты, или скончались от ран, мы, черт возьми, потеряли четверть своего состава. И пока что наши запросы на подмогу и эвакуацию раненых остаются без ответа, нам даже отказали в поддержке с воздуха. Вчера капитану Фурье, когда он лично пошел проверить солдат на стене, осколком перебило сонную артерию, мы ничего не смогли сделать. Следом нам повредили спутниковую тарелку и теперь у меня нет постоянной связи с Новасити, общаюсь через радиостанцию, но слишком далеко от города, постоянные помехи, а если пройдет буря, мы на пару дней рискуем оказаться в полной изоляции. Поэтому прошу вас, сообщите о нашей тяжелой ситуации, пожалуйста передайте, — нам срочно нужна помощь, может, Ваши слова возымеют действие, как видите мои не стоят и гроша.
— Я попытаюсь сделать все что в моих силах. Но кто атакует Вас, Вы так
