мой новичок — Сержант, — хитрая, лживая мразь, мерзкий предатель, если бы мог, я разорвал его в клочья. Остальное вы все видели сами. Одна и цепи атак, на пути к главной цели — Вулмарту.
— А почему именно на город торговцев?
— В отместку за недавние нападения, чтобы подорвать влияние Корпуса в Вельде.
— Интересно. И значит ты хотел сбежать?
— Да, в доказательство можете осмотреть мои вещи, там целый комплект: еда, лекарства, жесткие диски с информацией на продажу, а главное геолокационный передатчик, привязанный к моему ЛУ, который должен был дать мой ложный след.
— Мы проверим его. Что можешь сказать по поводу карты памяти из потайного кармана? Почему она лежала отдельно от жестких дисков? Что в ней особенного?
У меня внутри похолодело, затмив переживания о Бестии и горе о смерти Люция.
— Она цела?
— Да.
Стало чуть легче, но не сильно, не для бандитов Корпуса я рискуя жизнью собирал все эти книги.
— На ней дело всего моего скромного существования, книги, которые должны были быть уничтожены в Новасити, я хранил их в надежде передать достойным людям, тем кто может оценить их сокровенные знания.
— Смотрю ты расстроен, не в наши руки ты хотел отдать свое сокровище, не так ли?
— Я обещал говорить правду, — да не хотел, они вам не нужны, не малую часть я приобрел в Вулмарте, где вы могли и сами их взять, так что хранители знаний из вас никакие, не говоря об их преумножении.
Я опустил голову на подушку, силы покидали меня, нервное напряжение не шло мне на пользу.
— Можно окурок?
— Давайте, — протянул руку врач, затушил его об пол и выбросил в урну.
— Вижу ты устал, поговорим позже. Комиссар с позывным Бестия ранена, но жива, второй комиссар с позывным Сержант, ранен и также жив, оба находятся здесь. Как видишь, Корпус держит слово. Увидимся.
Перед уходом он сказал врачу, чтобы хорошо меня кормили, и за мою жизнь он отвечает собственной головой. Последнее, что я спросил перед тем, как впасть в беспамятство:
— Доктор, что с моими ногами, я их не чувствую.
— У Вас сломан позвоночник, я сделал все что мог, но Вы уже не сможете ходить.
Мое сознание покинуло меня.
Не знаю сколько я проспал, но очнулся совершенно один в том же помещении, на этот раз было тускло, горела всего одна дежурная лампа. Боли я не чувствовал, а голову кружил легкий дурман. Действует обезболивающее, догадался я. Хочется пить, на столе в полуметре от меня предательски манит стакан воды, но я по-прежнему прикован наручниками к кровати. Я дернул левую руку, безнадежно, намертво прикован к железной грядушке. В правой руке закололо, я попробовал ею пошевелить, получилось, одеяло отозвалось волнами, отлично, вот теперь есть шанс дотянуться. Я уж хотел вытянуть руку, как страх сковал меня, я вспомнил гранату. Собравшись с силами, с осознанием неотвратимости произошедшего, я достал руку из-под одеяла. Несколько слоев бинтов скрывали оторванную кисть и ожог по локоть. Проклятье! Моя рука! Невольно слезы наворачиваются на глаза. Усилием воли я сдержался и со смертной тоской посмотрел на ноги. Поддев культей одеяло, я отбросил его и сразу же почувствовал холод выше пояса. Ноги также перемотаны, но с виду целы, самих бинтов не чувствую. В течении 5 минут я изо всех сил пытался пошевелить хоть пальцем ноги, безрезультатно. Меня поглощало отчаяние. Полное понимание всей ситуации, может из-за препаратов, но только сейчас пришло ко мне. Как же так вышло, я калека, работа всей жизни пошла прахом, почему так!? Потому что ты дурак не заметил очевидной подставы. Моя репутация, провал с Бомани, неожиданное радушие начальника, внутренне расследование против меня, слежка за замминистром, и ты думал тебе дадут сбежать? Идиот! Ты даже своих подчиненных толком не знал, все подозревал Люция, зато пригрел змею Сержанта, чрезвычайно быстро вернувшегося после ранения вместе с незнакомым отрядом ренегатов. Вот и результат: Люций мертв, Таню пустят по кругу или продадут для ублажения какого-то богатого старика, если она на себя до этого не наложит руки, а я, что я, беспомощен, однорукий калека. Заболело в груди, к горлу вновь подкатили слезы отчаяния и бессильной ярости. Не выдержав, я взревел, закрывая рот остатком руки, не хочу, чтобы меня увидели в таком состоянии.
Выплакавшись вдоволь, я заставил себя собраться с мыслями, найти хоть какой-нибудь призрачный выход из захлестнувший меня катастрофы. Может врач ошибается, и я смогу вновь ходить… какая бредовая мысль, меня скоро пустят в расход, вряд ли Корпусу нужен раб — калека… Да и хочу ли я теперь вообще жить, будучи прикованным к инвалидному креслу? Может и к лучшему, что я погибну… Страшно, инстинкт самосохранения дает о себе знать.
Как я не пытался, вывод напрашивается всего лишь один, сейчас от меня ничего не зависит, единственное, что я могу, и искренне хочу, это мести, за меня, за Люция, за Таню, всему Трибуналу, всей этой властной клике Новасити, я расскажу все, о чем знаю, лишь бы этих уродов сдохло побольше.
Ненависть, я уцепился за нее, как за веревку утопающий в зыбучих песках, злость лучше, чем отчаяние, пусть она дает мне волю к жизни, может есть еще шанс отомстить, по крайней мере нужно попробовать, все равно уже терять нечего. И еще одно, нельзя показывать слабость, пусть все мои переживания рвут меня изнутри, но здесь никто не увидит моего горя, может мне и суждено сдохнуть в этом месте, так пройду я остатки своего пути достойно.
Следующий час я пролежал в раздумьях о пережитом и своей дальнейшей судьбе, о Тане, которой уготовано рабство, строил безумные планы мести. Вновь попробовал шевелить пальцами ног, тщетно. Постепенно начала возвращаться боль, становясь невыносимой, мне нужно обезболивающее.
— Ей кто-нибудь!? Мне нужна помощь!
Не успел я второй раз открыть рот, как ко мне вбежала молодая девушка в белом халате — медсестра.
— Что случилось?
— Милая, дайте обезболивающее.
— Где болит?
— Везде, пожалуйста.
— Я Вам два часа назад укол сделала, нельзя больше.
— Прошу, сделайте еще.
— Не могу, Вы слишком
