лисий хвост. Я вздрогнула, но это оказался лисенок. Он серьезно посмотрел на меня и кивнул – мол, идем.
Я шла за ним всю ночь. Спотыкалась, словно в бреду, царапалась о ветки, но шла. К утру мы выбрались на луг, к широкой дороге, и лисенок исчез. Тявкнул что-то напоследок, а я устало кивнула. На дороге показался богатый кортеж, и я направилась к нему. Плевать было, чей он, лишь бы дойти.
Это на самом деле было очень сложно – идти. В глазах плясали мушки, я шаталась и шла на одной лишь силе воли, потому что понимала: если упаду, через меня, скорее всего, переступят или даже переедут, а то и затопчут копытами.
Язык, на котором ко мне обратился начальник стражи – кортеж сопровождал большой отряд – показался странным, но все равно знакомым. Принц на нем говорил, я легко все поняла и без запинки ответила:
– Я наследник империи Дайкоку и королевства Лянь. Кто здесь главный? Отведите меня к нему, я буду с ним говорить.
Большой дуростью было сказать о себе правду: я ведь уже убедилась, что принца в империи очень «любят». Большой глупостью было что-то требовать от вооруженной охраны: они сидели на конях, красавцы такие, в алых парчовых одеждах. И я – в серой накидке мятежника, которая давно превратилась в лохмотья, волосы паклей, вся в крови и грязи. Настоящая побирушка. Еще и нежный голос принца охрип. Но я постаралась смотреть на начальника стражи так, словно, если он не исполнит мой приказ, его тут же обезглавят.
Вы уже наверняка поняли, кому принадлежал этот кортеж. Принц все-таки добрался до своих невест.
Два стражника спешились и проводили меня к королеве Лянь, конечно, ничего не объяснив. Никакого почтения мне тоже не выразили, а если и выразили, то я его не заметила. Меня просто ввели в карету, напоминавшую тронный зал дворца на колесах.
Помню только, как хваталась за плечи стражников, чтобы не упасть. Не думаю, что карета настолько тряслась – она, кажется, вообще стояла, но стражники терпели, а богато одетые девушки смотрели на меня с любопытством и отвращением. Я бросила на них один-единственный взгляд, пытаясь сообразить, зачем меня сюда вообще привели, как вдруг одна из них вспорхнула с дивана-трона и бросилась ко мне.
От нее пахло пачули и бергамотом, в волосах ее звенели золотые бубенцы – все, что я запомнила. И голос – тихий, испуганный, полный слез:
– Ичи, Ичи, Ичи…
Девушка повторяла это, а до меня не сразу дошло, что она звала принца по имени. Каким-то чудом, дурея от запаха ее духов и собственной слабости, я прохрипела:
– Мама…
Королева Лянь всхлипнула и обняла меня крепче, зашептав на ухо:
– Я убью его. Я убью твоего отца, как он посмел?..
– Не надо, – ответила я, не совсем понимая, это еще явь или уже сон. – Не надо, я сам…
А потом все-таки потеряла сознание.
Чудесно, наверное, выглядел принц, когда упал в руки матери прямо на глазах у невест. Жених хоть куда!
Раньше, когда я представляла встречу с королевой Лянь, то видела в своем воображении, как она бросает на принца взгляд и кричит: «Обманщик! Это не мой сын!» – и меня волокут на плаху. «Она же мать, – думала я. – Она все поймет. Она же так любит своего Ичи».
Я не учла, что именно эта любовь застит королеве глаза. Она давно не видела сына и нарисовала в голове его образ: идеальный, но не настоящий. Удивительно, но я в теле принца, похоже, соответствовала этому образу. Я смотрела дерзко – и ей нравилось. Я говорила то, что вряд ли сказал бы настоящий Ичи, – и она улыбалась. Королева признает, что ее сын изменился – как признал и император, но в лучшую сторону, а значит, все хорошо. Похоже, ее куда сильнее волновало, хорошо ли я выспалась и сытно ли поела, не болела ли у меня голова и не ныла ли грудь – у Ичи раньше часто ныла грудь. Ну еще бы!
Уже после того, как пришла в себя в роскошном шатре, полном слуг, я внимательно рассмотрела королеву, которая всячески старалась мне угодить. По-простому, как матери это делают: подушку приподнять, покрывало подоткнуть. И знаете… За мной здесь никто не ухаживал… Не по приказу, я имею в виду. Всем было бы плевать, потеряй вдруг принц свой титул.
Королева любила сына, а, значит, теперь и меня. Не знаю, как это описать, но… Мне кажется, в прошлой жизни с родителями у меня были проблемы, потому что психу-императору я почти не удивилась, а вот любящая мать оказалась мне в новинку.
Дорогой император, если вы расшифровали эти записки и читаете их сейчас, знайте: вы псих и мизинца королевы Лянь не стоите!
И мне очень, очень больно от того, что однажды она может узнать, что ее настоящий сын на самом деле мертв, а я всего лишь самозванка в теле принца. Я постараюсь, чтобы этого не случилось как можно дольше.
Невест я пока не видела: за мной ухаживают слуги и мать. Мама?.. Сейчас я пишу это в кровати. Повозка катится, но легко, хотя буквы иногда прыгают и пару клякс я уже поставила. Или это от слез?
Вскоре ко мне пришла Рен. Вся поцарапанная, испуганная, но так радовалась мне, что чуть не навзрыд рыдала. Говорила, что это чудо и она уже не чаяла увидеть своего господина.
Меня спросили, конечно, как я сбежала от Плащей. Всех же, считай, убили. Я обронила, что прикончила охранников и ушла из лагеря незамеченной. Погони не видела. А что, она была?
Наверное, нет – кто-нибудь из слуг проговорился бы, если бы видели, как горел лес. А они должны были видеть, пламя ведь так полыхало!.. Но всех устроил мой ответ, только мать целовала мне исцарапанные руки и причитала, что Ичи же такой добрый, ах, как сложно ему было, наверное, убить.
Сложно… Я даже ничего не почувствовала. Этот мир уже изменил меня, а я и не заметила.
– Да ладно вам, матушка, – проговорила я. – Я способен о себе позаботиться.
Королева восторгалась: «Как Ичи возмужал!» Да-а. Обзавелся женщиной в своем теле и резко возмужал… Бывает.
Я описала здесь все как было, не только для императора, но и чтобы избавиться от этих воспоминаний. Теперь мне и правда легче, теперь они прошлое. Надеюсь, картинки разлагающихся трупов, безжалостного кицунэ и равнодушного Ли перестанут то и дело всплывать в моей памяти.
Просто оставьте меня,
