Кроме того, я в эти годы вел борьбу с зарубежными прыгунами, по сути дела, в одиночку, выступал очень часто и почти всегда на пределе. Передышки, чтобы подготовиться специально к установлению мирового рекорда, у меня не было.
Но как раз после того как зимой 1972 года мне удалось прыгнуть почти на 17 м, я рассчитывал в преддверии Олимпиады в Мюнхене преподнести соперникам «сюрприз» в виде нового мирового рекорда.
Весна начиналась вроде бы хорошо. Судя по контрольным показателям, был готов к установлению рекорда, но все пошло прахом уже в первых международных состязаниях. Вновь предательски заболела нога. Проиграл и матч с командой ФРГ, и международные состязания в Италии. Приближалось первенство СССР, но мне уже было не до выигрыша. Травма — вот что занимало все внимание. Тренироваться регулярно не мог. И как следствие этого — очередное поражение на чемпионате страны. В пятой попытке меня обошел Михаил Барибан, прыгнувший на 16,79. Мой результат был на 4 см меньше, и у меня, как и в Мехико, оставалась одна попытка. Но тогда была олимпиада! А здесь я в последнюю секунду решил не рисковать и просто пробежал по сектору. Ногу сохранил, но она по-прежнему болела. Тренировки «не шли», нервничали и тренеры, и я. До Олимпиады оставалось чуть больше месяца... Было отчего прийти в уныние. В который уже раз я возвращался с тренировки раньше времени: опять не мог прыгать. Входил в комнату, бросал на стул свое нехитрое спортивное снаряжение и уже привычным движением снова начинал массировать покрасневшую от бесконечных растирок ногу. Стопа болела, ныла на одной нестерпимо тоскливой ноте.
Жил я на сборах в Подольске с прыгуном в длину Леонидом Борковским. Леня — человек веселый, не унывающий, всегда старался подбодрить меня шуткой или добрым словом. Видел, как мучаюсь, и старался помочь, как мог. В этот день он решил прибегнуть к испытанному средству борьбы с тоской. Потянулся за своей гитарой, непременной спутницей во всех сборах и поездках, и нарочито громко объявил:
— По заявке олимпийского чемпиона, заслуженного мастера спорта СССР Виктора Санеева незаслуженный артист Леонид Борковский исполнит свою песню «Запасная нога».
— Тройной — не шутка. Три прыжка лихих,
Где каждый — голову сломает.
Скакнешь на левой — пятка отлетит,
На правой — уши отлетают!
Ну, уши что! А мне б найти ногу.
Моя уже давно болит во всех суставах.
Найти б такую, как у кенгуру,
Я б чемпионом стал в закрытых залах.
Разнесся слух, что мне нашли ногу
С железною стопой и медной пяткой,
Латунные мениски, не солгу,
И на бедре — с легированной латкой!..
Песню эту я слышал уже не раз, да и написана она была специально для нас, прыгунов тройным. Несмотря на поэтические огрехи, она нам нравилась, а сейчас подходила как нельзя лучше. Леонид пел, я все думал: что делать, неужели проклятая нога не даст выступить на Олимпиаде, до которой — рукой подать? И тут пришло решение. Нужно ехать домой, к маме, к морю, к горам. Если и они не помогут, тогда конец.
...Ведь прыгали мы раньше по бетону,
А на тартане дальше улетим.
Мы сцепим зубы. Через боль и стоны
Себе рекорд заветный возвратим!
Прозвучал аккорд, венчавший песню. «Спасибо, Леня, — сказал я.— А теперь — в аэропорт. Передай Витольду Анатольевичу: если все будет в порядке, приеду за два дня до поездки в ФРГ на предолимпийскую неделю. Если не приеду, значит, прощай Олимпиада».
Теперь я и сам не могу сказать точно, что мне помогло больше: то ли мамина чудодейственная мазь, которой я послушно натирал ногу утром и вечером, то ли полный отдых, то ли травма в самом деле зажила? Но уже через десяток дней, проведенных в Сухуми, я почувствовал себя в полном порядке. Конечно, нога еще чуть-чуть побаливала, но к такой боли я уже привык, и меня она не беспокоила. Вернулся в Москву и на вопрос Витольда Анатольевича о самочувствии ответил, что меня, как Антея, вылечила своими соками родная сухумская земля!
Поддерживая шутливый тон и радуясь моему хорошему настроению, Креер сказал, что не худо было бы выступить на предолимпийском состязании в ФРГ и дать соперникам «острастку», показать, с кем им придется иметь дело на Олимпиаде. Так и сделали.
Уже на разминке появилось такое ощущение, что я все могу. Могу побить даже мировой рекорд. Да вот беда: от планки до ямы всего 11 м и в первой попытке после «скачка» и «шага» я очутился в песке! Организаторы состязаний спешно прикрыли часть песка досками и резиной, но опора эта получилась ненадежная. Что делать, пришлось смириться. Правда, даже в таких условиях мне удалось пять раз прыгнуть за 17 м, а в лучшем прыжке улететь на 17,25. Видимо, ощущение меня не подвело и, если бы не непредвиденная неприятность с разбегом, я, в самом деле, мог установить мировой рекорд. Эта предолимпийская репетиция, конечно, больше всех была нужна мне самому. Теперь я знал: могу сражаться только за победу.
И вот я снова в олимпийской столице. ХХ Олимпийские игры проводились в Мюнхене, одном из крупнейших городов ФРГ. Вновь уже знакомая мне сутолока Олимпийской деревни, встречи со старыми друзьями-соперниками. И прогнозы, прогнозы, прогнозы... Пять из восьми участников знаменитого олимпийского финала Мехико прибыли в Мюнхен: Мансур Диа, Джузеппе Джентилле, Артур Уокер, Нельсон Пруденсио и я. В число соискателей медалей специалисты включали также грозных Йорга Дремеля, Карола Корбу и кубинца рекордсмена мира Переса Дуэньяса. Словом, компания подходящая: все имеют результаты за 17 м!
Естественно, я в этой игре «в прогнозы» не участвовал. Старался сдерживать себя и на тренировках, где в обстановке всеобщего ажиотажа, возбуждения «горят» порой неопытные новички. Ведь именно здесь, на прикидках перед олимпийскими стартами, которые напоминают ожесточенные состязания, так легко растерять крупицы физической и нервной энергии, получить травму.
В такие дни накануне самых ответственных состязаний важна каждая мелочь, каждая деталь подготовки. Важно даже то, с кем живешь в одной комнате. Соседи у меня были отличные — Валерий Борзов, уже ставший чемпионом в беге на 100 м, и Евгений Аржанов, завоевавший серебряную медаль на 800-метровой дистанции. С Валерием мне предстояло выступить в один день. Он выиграет бег и на 200 м, а я буду выступать в финальных соревнованиях. В том, что Валерий победит, я уверен. Борзов, как говорят спортсмены, сейчас в такой форме, что обыграть его просто невозможно. А мне ничто не должно помешать выполнить олимпийский квалификационный норматив. Правда, была одна помеха... По жребию всех участников квалификационных соревнований разделили на две группы. Я попал во вторую. Время выходить в сектор, а судьи что-то медлят. Оказалось что соревнование первой группы затянулось на целых 35 минут. Там тоже не обошлось, конечно, без неожиданностей: Гена Бессонов разволновался и не выполнил нормы, сдали олимпийские «полномочия» Джентилле и Уокер, не смог преодолеть первого в жизни олимпийского рубежа рекордсмен мира Дуэньяс. И Миша Барибан что-то расклеился, еле-еле попал на основные соревнования...
Теперь моя очередь прыгать. Мы с тренерами решили, что надо попытаться выполнить норматив без особого напряжения, но достаточно убедительно, чтобы оказать дополнительное давление на соперников. Для этого надо хорошо размяться и прыжок сделать уверенно и технично, как на «картинке». Все удалось. Я прыгнул легко на 16,85. Соперники засуетились, задвигались по сектору. Но никому этого результата превысить не удалось. Первый раунд я выиграл. Как-то получится завтра?
На следующий день все проходило, казалось, так же, как и четыре года назад. Я — в секторе, Витольд Анатольевич и Акоп Самвелович — на трибуне. Рядом со мной старые соперники — Пруденсио, Диа и лишь вместо Дудкина — Барибан. Вторая моя олимпийская попытка. План выступления разработан детально — «вариант первого удара». Я прыгаю прямо перед Дремелем, а он самый опасный соперник. Нужно постараться ошеломить его первым прыжком. Поэтому готовлюсь очень тщательно. Что ни говори, а из участников я уже один из самых опытных.
На этот раз я не кладу рядом с началом разбега записки: все помню, и все движения разучены до автоматизма. Это тоже опыт. Мчусь по дорожке для разбега, широко захватывая землю, и «взрываюсь» в прыжке. Есть! 17 метров 35 сантиметров! Недотянул на длину спички до мирового рекорда. Но начало хорошее.
Соперники явно потрясены. Никто не может в первой попытке прыгнуть за семнадцать. Но это меня не должно успокаивать, сейчас опомнятся и бросятся в погоню. Так и есть. Во второй попытке Дремель летит за 17 м — 17,02. Я отвечаю прыжком на 17,19 и, как говорится, держу порох сухим. Йорг явно еще не показал всего, на что способен. Огорчает только, что в финал не попадает Барибан, — у него девятый результат. Совсем слабо прыгнул — 16,30. А ведь имел прыжки за 16,80.
