Валентина. Есть одна разница. Уже очень давно я его развалила. (Показывает, как она ударила по «домику» ногой.)
Серж. Воля ваша. А я за себя отвечаю.
Валентина. Перед кем? Кто вам задает вопросы? Кроме этой девочки, которой, как и мне, нравится линия вашего подбородка, кому вы интересны?
Серж. Человек всегда одинок. Ну и что? А вы?
Валентина. А я люблю быть одинокой. Отпустите мою руку, мне больно.
Серж отпускает ее руку и отворачивается.
Серж. Зачем вы так со мной говорили?
Валентина. Сама не знаю. Может быть, виноват розовый отблеск на той крыше, проникший мне в душу, а может быть, ваш священный гнев по поводу Мари с ее джином.
Серж. Я был неправ?
Валентина. Со всех точек зрения. Я люблю, когда люди наливаются, выбрасываются из окон, грызут ногти, срывают зло на детях, выглядят тупо и смешно. Я люблю, когда люди забывают о том, что всегда найдется кто-то, кто их одернет или осудит.
Серж. А вы сами — любите из себя что-то строить.
Валентина. Еще как. И если вы не будете изображать из себя великого художника, вы никогда им не станете. (Театрально выходит, закрывал за собой дверь.)
Серж подходит к окну и опирается о подоконник.
Валентина (тут же входит обратно). Театральный эффект не состоялся. Я оказалась в коридоре гостиницы.
Серж. Вы в это правда верите? В то, что нужно из себя что-то строить? Вы думаете, что человек становится тем, кем он притворяется?
Валентина. Во всяком случае, человек ощущает себя тем, кого он изображает. Это уже кое-что. Разве у меня не веселый вид?
Серж. Да. Разве я не великий художник? Валентина. Да.
Они улыбаются друг другу.
Занавес
Сцена третья
Та же декорация. Входят Мари и нотариус мэтр Флер.
Мари. Входите, сюда. Ау, кто-нибудь есть? Странно, они постоянно здесь болтают с утра до вечера.
Мэтр Флер. С одной стороны, я глубоко огорчен, а с другой безмерно рад. Дорогая мадам, подумали вы над моим предложением? Долго ли мне еще терзаться?
Мари. Каким предложением? Ах да! О вашем браке?
Мэтр Флер. Нашем браке.
Мари. Нет, нет, нет. Боже мой, как я устала. Мэтр, будьте так любезны, пойдите за шампанским. Сразу внизу на против. Это нужно отпраздновать. Идите, идите… (Выталкивает его.)
Из правой двери появляется Валентина.
Ты здесь? Что ты делала у Сержа?
Валентина. Ничего. Смотрела его эскизы. Ну и что?
Мари. А то, Валентиночка, что мы выиграли. Целуй меня. Завтра мы переезжаем. Конец «Акрополю»!
Валентина. Боже мой, как я рада… Серж, Серж.
В дверях появляется Серж.
Мари. Ты тоже там был?
Серж. А где же мне еще быть?
Мари. Процесс выигран. Целуй меня.
Он целует.
Уф! В жизни не скажу ни слова больше ни с одной судейской крысой. Кстати, это мне напомнило, что я послала его за шампанским. После вчерашнего джина у меня внутри все горит.
Валентина. Кто — он? Какое шампанское?
Мари. Прошу тебя, вслушивайся в то, что я говорю. Мэтр Флер пошел за шампанским в магазин напротив, чтобы отпраздновать нашу победу.
Валентина. Как это мило.
Мари. да, это мило. У вас у обоих вид ошеломленный, но не скажу, чтобы особенно радостный. Что мне, объявлять через мегафон: процесс выигран.
Серж. Отличная новость. Спасибо тебе. (Снова целует ее.)
Мари. Завтра мы переезжаем на улицу Бак, Я не могу больше видеть этих обоев. Ни этого эмалированного умывальника, ни этих кроватей. Еще немного, и нервы мои не выдержали бы. Наконец я смогу сидеть в своей гостиной и целый день листать журналы. Что ты улыбаешься? Ты думаешь, у меня осталась хоть капля энергии?
Стук в дверь. Входит Мэтр Флер с бутылкой в руке.
А, вот и вы, мэтр Флер. Моя родственница мадам Сери. Мой сын Серж. Сухое? Серж, будь добр, дай бокалы!
Мэтр Флер. Я взял какое было. Ваша мать вам уже сообщила? Должен сказать, что я очень доволен. Дело было трудное, весьма трудное, оно требовало большого искусства. Впрочем, мы оказались на высоте. Чтобы вы получили точное представление, скажу, что подобные дела — далеко не редкость. В прошлом месяце…
Мари. Мэтр… Ради бога, откупорьте бутылку, я сейчас умру.
Валентина делает ей отчаянные жесты, указывая на мэтра Флера.
Мэтр Флер. За нашу удачу и за ваше счастье, дорогая мадам! Мари, Спасибо. Валентина, не дергайся, уверяю тебя, нет никакого повода.
Валентина. Ах, ну отлично. А я-то решила, что это он. Простите меня, мэтр, но я дум что это вы — неудачливый поклонник моей кузины. Боже, как я смеялась! Если бы вы видели, как вчера Мари рвала и метала!
Мари (закрывал глаза) Это он.
Валентина. Но ты же мне сказала…
Мари. Я только сказала тебе, чтобы ты стояла спокойно. И еще раз повторяю.
Мэтр Флер. Во всяком случае, мадам, я доволен уже тем, что удостоился чести рассмешить вас.
Валентина. Боже мой, какое ужасное недоразумение. За будем о нем. Можно вам долить?
Мэтр Флер. Благодарю вас, мадам. Моя чаша полна. (Раскланивается и уходит.)
Серж. Какая реплика! О такой можно только мечтать…
Валентина. Мари… А если ты его полюбила?
Мари. Что ты сказала?
Валентина. Я хотела сказать, что ты, может быть, над ним смеялась, но, сама того не подозревая…
Мари. Слава богу, со мной редко случается что-нибудь, о чем я не подозреваю. Хватит и того, что жизнь подсовывает мне в готовом виде. Очень надо расхлебывать то, о чем сама не подозреваешь Не повезло ему.
Валентина. Самое глупое, что мне показалось, что ты поняла, что я у тебя хотела спросить, и…
Мари. Валентиночка, ляп есть ляп. По крайней мере я избавлена от прощальной сцены у него в кабинете, где я задыхаюсь от бумаг и вопросов.
Хоть одна выгода. Как бы выразился он, я выиграла процесс, но упустила домашний очаг. Ах! Ах!.. Не поехать ли нам сегодня ужинать в русский ресторан?
Серж. Непременно. Закатим грандиозный пир. Пусть Валентина наденет свое сиреневое платье. (Выбегает.)
Мари. У тебя есть сиреневое платье?
Валентина. Да. В шкафу. Кстати, он прав, оно такого стиля, какой мне больше всего идет…
Мари следит за Валентиной взглядом, в то время как та подходит к шкафу и открывает его.
Затемнение
Сцена четвертая
Валентина и Серж входят в темную комнату. Он зажигает свет. Оба одеты по-вечернему, слегка навеселе и очень жизнерадостны.
Валентина. Боже мой! Который час?
Серж. Три. Маму было ждать бесполезно, со своим скрипачом она не расстанется до утра.
Валентина. Кажется, скрипачи ей больше по вкусу, чем нотариусы. Я не выдержала: от такого треска в ушах через два часа с ума можно сойти.
Серж. А что она ему заказывала? Я и трети мелодий не знаю.
Валентина. Увы, он тоже… Слава богу, вы не каждый день получаете наследство. Я бы не вынесла… (Ложится на кровать одетой.)
Серж. Не мните платье, оно мне очень дорого. В этом вертепе вы были самой красивой женщиной.
Валентина. И вы этим гордились.
Серж. Да. Впрочем, великий художник — и знаменитый художник — обязан появляться на людях с красивыми женщинами с самыми красивыми женщинами, разве нет?
Валентина. Да. И, кроме того, каждую неделю их менять. Серж, мне очень жаль, но моя постель качается.
Серж. Это от водки. Пусть качается.
Валентина. Я всегда считала, что человек не может быть пьяным, а вот предметы, которые его окружают, — да. Интересная теория, правда?
Серж. Очень. Теории алкоголиков часто бывают интересны.
Валентина. Почему?
Серж. Потому что видно, что под ними кроется. Например. Хотя вы выпили два графинчика водки, вы считаете, что качается ни в чем не повинная кровать. Собственной вины вы не допускаете. Все сваливаете на других.
Валентина. Правильно. Совершенно правильно. (Берет свою подушку и улыбается ей.) Прошу прощения. Это я виновата.
