он свою добычу забрал и был таков. А нам оставил ужин в две луковицы и полбуханки хлеба.
— Давайте хоть поиграем маленько, — предложил третий. — А то просто тоска. Швыряй этого малыша мне, а я буду тебе, посмотрим, у кого первого кисть ослабнет.
Мне больно даже говорить о жестокости этих людей. Ребенок ничего не подозревал, он поначалу, вероятно, подумал, что это действительно какая-то новая игра…
Когда мне рассказывали эту страшную историю, в харчевню вошел сам Кристофер Бадкок. Раньше сильный и крепкий мужчина, теперь он превратился в убогого и задерганного уродца. Он глупо улыбался и отвечал на вопросы невпопад. И на это было гораздо больнее смотреть, чем если бы он бушевал, зверствовал и требовал мести.
Глава 70
Вынужденный доброволец
Осенью, пока я был в Лондоне, у нас в округе произошли некоторые неприятности. Остатки армии Монмута, не успевшие отплыть вместе с ним из страны, разбрелись по самым глухим местам Экзмура, надеясь затеряться среди местных жителей.
Одно время им это удавалось, но вскоре майор Уэйд, один из руководителей мятежа, был схвачен на ферме близ Брендона. Хозяин, укрывавший его, не дожидаясь правосудия, решил повеситься, не желая попасть в руки королевских солдат. Для нас же дело осложнялось тем, что майор несколько раз посещал нашу ферму, где находил еду и временный приют. Матушка ужасно беспокоилась, как бы этот факт, стань он известен, не навлек на нас беды.
В том, что все обошлось, большая заслуга принадлежала ставшему известным сержанту Блоксхэму. Он квартировал у нас вместе с солдатами, под руководством Лиззи писал свои депеши и подтвердил, что семья Ридов — вполне законопослушные и верноподданные люди.
Мятежный дух, охвативший страну, неожиданно коснулся и нас. Долготерпению фермеров пришел конец (не последней каплей было и совершенное недавно преступление), и они решили объявить поход против Дунов, чтобы избавиться от них раз и навсегда. Когда я был в Брендоне, у кузнеца собрались на совет местные жители, и как только я вышел из церкви, они окружили меня и потребовали, чтобы я возглавил их поход.
Они не спросили даже моего согласия, но единодушно просили меня быть их вождем, заявляя, что если я поведу их против Дунов, они постараются не разбежаться.
Судя по выражениям лиц людей, окружавших меня, я понял, что на этот раз дело не ограничится одними лишь разговорами. Все были озлоблены и настроены очень решительно. С точки зрения справедливости, смерть ребенка Марджери и ее похищение, а также все издевательства со стороны разбойников Дунов требовали возмездия. А со своей стороны, я попал в довольно щекотливое положение, так как Дуны за время моего отсутствия свято выполняли обязательство, подписанное Советником, и ни разу не потревожили мою ферму. Возглавить поход против них казалось мне весьма похожим на предательство.
Я предложил сначала послать к Дунам гонца с требованием вернуть Марджери и выдать убийцу ее ребенка, а если Дуны откажутся, тогда выступить против них всем миром и уничтожить. Люди с радостью согласились со мной, прекрасно зная, что тот, кто рискнул бы предъявить Дунам ультиматум, стал бы их первой жертвой (втайне они надеялись, что меня эти разбойники не тронут).
Результатом всех этих разговоров стало то, что именно я, Джон Рид, отправился в логово бандитов. Других желающих не нашлось.
Оставив позади толпу фермеров, я пошел вперед с белым платком Лиззи, привязанным к бобовому стеблю. По настоянию матушки, мое сердце и спина были закрыты двумя Библиями, так как слово Господне должно было защитить меня. (Следует заметить, что мушкетной пулей не пробить столь толстую книгу). Я не стал брать оружия, боясь быть неправильно понятым. Но, насколько мне известно, ни один благородный человек не стал бы стрелять в парламентера.
Мои надежды оправдались, когда возле ворот меня встретили двое Дунов. Выслушав меня, они вызвались сходить за предводителем, взяв, предварительно, с меня слово, что я не буду шпионить по окрестностям. Предупреждение это было излишним, так как в этих краях каждый куст и камень были мне давно знакомы. Я стоял возле ворот, опершись о каменную кладку и перебирая в кармане образцы зерна, приготовленные для рынка.
Вскоре охранники вернулись и сообщили, что капитан Карвер скоро выйдет ко мне, вот только докурит трубку. Ждать пришлось довольно долго, и потому мы разговорились. Обсуждали виды на урожай, дороговизну в Девоне, спорили, какой цветок весной самый красивый, короче, беседовали, словно добрые соседи-фермеры. Странно было слышать из уст людей, руки которых запятнаны кровью, а души отягощены преступлениями, речи, достойные разве что мирного крестьянина.
Послышались тяжелые шаги, и появился сам Карвер Дун. Окинув меня презрительным взглядом, он осведомился: — Что вам угодно, молодой человек? — с таким выражением, будто видит меня впервые.
Хотя я терпеть не мог Карвера, я вежливо изложил ему требования фермеров. Немедленно вернуть женщину и выдать подлого негодяя, посмевшего убить беззащитного младенца. Я добавил, что в этом случае все останется по-прежнему, так как на самого Карвера зла мы не держим. В ответ на мои слова он скроил пренебрежительную гримасу и шутовски раскланялся передо мной.
— Видимо, почести, оказанные в Лондоне, вскружили вам голову, сэр Джон, — сказал Карвер. — Мы никогда не отдаем того, что принадлежит нам. Уж если говорить начистоту: кто похитил нашу родственницу и кто уложил полдюжины молодых Дунов? Уж не вы ли, сэр Джон? После всего этого ваши требования кажутся просто наглостью.
Когда вы были в Лондоне, когда устремились на помощь разбойнику-кузену, мы и пальцем не тронули ни ваших женщин, ни вашу ферму. А теперь, имея герб, вы считаете себя вправе поднять против нас весь народ и все из-за шалостей молодежи. Вот какова ваша признательность! Да ты просто неблагодарная свинья!
Сказав это, он отвернулся от меня, пожимая плечами. Я задумался над его словами, и мне сперва показалось, что он даже в чем-то прав.
— Да, я благодарен вам в какой-то степени, потому-то и пришел сюда. Что же касается похищенной у вас королевы, то ведь вы сами морили ее голодом, а я ее только спас. К тому же, я просто украл украденное, ведь вы сами похитили ее, убив мать и брата
