– Я не помню, как она выглядела.
Анджелина закусила губу, чтобы сдержать слезы, – ведь они ничем не могли ему помочь.
Он порывисто вздохнул:
– Слишком давно это было.
Анджелина тихо перевела дыхание.
– Наверное, слуги перенесли все вещи на чердак.
– Наверное. – Колин зашагал по комнате. – Надо было оставаться в Лондоне, и пусть бы все шло как идет.
– Нет, – заявила она решительно. – Сомеролл для тебя важен.
– Можно было бы сюда наведаться много лет назад. Просто я думал, что получу его в наследство. Один бог знает, что тут сгнило или пришло в полную негодность.
– Колин, твой отец по-прежнему остается его владельцем, а раз так, ответственность полностью лежит на нем.
– Ты пропустила важную деталь. Я не вспоминал о Сомеролле, пока отец не задумал его продать.
– Не занимайся самоедством. Ты не мог предугадать, что маркиз решится на такой шаг.
Он с шумом выдохнул.
– Если бы не то письмо насчет продажи, я сделал бы все, чтобы избежать появления здесь. Не заблуждайся, Анджелина. Я законченный эгоист, много чего натворил в жизни. Не хочу утруждать твой слух перечислением своих «подвигов», но поверь, моя репутация беспутного повесы абсолютно заслуженна.
Анджелина с пониманием отнеслась к его приступу самобичевания, потому что ее посещали такие же. Сколько раз она молча укоряла себя за то, что влюбилась в никчемное существо, хотя и знала, чем все закончится! И все равно обманывала себя, будто верит, что благодаря ей он стал другим.
– Невозможно изменить прошлое, но и рабом его становиться тоже нельзя.
Он опять вздохнул:
– Ты должна понять еще кое-что: повесу ничто не исправит – безнадежен.
– А я и не собиралась. Мы оба совершали ошибки, каждый на своем пути. Это совсем не означает, что ты не заслуживаешь Сомеролла.
– Если в тебе есть хоть чуточка здравого смысла, ты должна потребовать, чтобы я отвез тебя назад в Дирфилд.
– Я не боюсь тебя, Колин.
Он посмотрел на нее:
– А надо бы.
– Ну да. Ты ведь большой, страшный и порочный.
Он прищурился.
– Почему ты решила помочь мне? Представила, что это сродни раздаче милостыни бедным?
Этот гордец, вероятно, уже сто раз пожалел о том, что так откровенно распространялся о своих прегрешениях.
– Знаешь старую пословицу – насчет того, что дареному коню в зубы не смотрят?
– Тебе наскучило вышивать и долбить пальцами по клавишам, вот ты и заинтересовалась ремонтом дома.
– Мне казалось, что это очевидно. А вот тебя ремонтировать мне не интересно.
У него вырвался смешок.
– Что ж, тем лучше. Значит, ты считаешь, что я безнадежен?
Она не стала излагать ему настоящую причину и попыталась представить, что почувствовала бы сама, если бы в детстве лишилась семьи и уехала из родного дома. Этот ее год в Париже без Пенни и отца оказался тяжелым, но она была уже взрослая и знала, что увидит их, когда вернется домой.
Какие чувства возникли бы у нее при осознании, что никогда больше не увидит мать, не услышит ее голос? Что чувствует человек, который практически не помнит того, кого любил? Она даже представить не могла ту боль, что испытал ребенок.
Ему было всего шесть, когда лишился матери. Сейчас Колин хотел лишь отыскать миниатюру с ее портретом и сохранить место упокоения.
– Ты уверена, что хочешь этого? Ведь потом можешь пожалеть. – Он, поддразнивая ее, улыбнулся.
«Ведь потом можешь пожалеть». У нее иголками закололо в затылке. В тот вечер, когда Анджелина впервые согласилась потанцевать с Брентмуром, он произнес те же самые слова и улыбнулся так, словно удачно пошутил, а она оценила его шутку. Он предупредил ее, но Анджелина не приняла его всерьез.
Она натолкнулась на взгляд Колина и на миг засомневалась. Она не может позволить себе еще одну ошибку: одной хватило с лихвой, – но в этот раз все складывается по-другому. Колин хочет вовсе не ее, а ее помощь в восстановлении дома.
– Тут не о чем жалеть, – сказала она. – Если ты действительно хочешь увидеть свой дом в прежней красе, я сделаю все, что в моих силах. Если нет, скажи об этом сейчас.
– Ну что ж. Похоже, мы заключили сделку.
– Мы найдем миниатюру, – решительно заявила Анджелина. – Полагаю, она все-таки на чердаке.
– Это будет похоже на поиски иголки в стоге сена, – заметил Колин. – Не могу позволить себе тратить столько времени, когда еще полно дел. Нужно думать о более важных вещах.
– Каждый день мы будем осматривать по небольшому участку чердака.
Колин покачал головой:
– Я не могу требовать от тебя этого.
– Мы найдем ее, – пообещала Анджелина. – Заглянем в каждый сундук, в каждый ящик, обследуем все уголки и щели.
– Мне нечего тебе предложить в обмен на помощь.
– Ты уже предложил – реальное дело. – Она не стала говорить, что главным для нее было избавиться от дурных воспоминаний.
Он встретил ее взгляд.
– Я чувствую себя так, словно использую тебя в корыстных интересах. Такого бы не было, если бы мы были друзьями.
– Но мы и не враги, – напомнила Анджелина.
– Несколько лет назад ты, должно быть, считала меня врагом.
– Забудь о прошлом. У нас впереди много работы.
Наткнувшись на кухне на кран с водой и щелок, Анджелина отправила служанку мыть мраморные полы. Агнес сначала было воспротивилась оттирать мрамор порошком – так можно и поцарапать.
– Отчисть хотя бы пятна, – все же настояла Анджелина.
– Сделаю все, что в моих силах, миледи.
Затем Анджелина вернулась наверх, где столкнулась с Колином.
– Чем собираешься заняться?
– Отправлюсь на чердак разыскивать клад.
– Смотри не нарвись на пиратов.
Колин вскинул брови.
– Эй, на палубе, красотка! Не прогуляешься со мной по краю борта?
Она погрозила ему пальцем.
– Не отлынивать! Приступить к работе!
Колин странным образом церемонно поклонился и ушел.
Анджелина принялась обходить другие спальни, которые были практически одинаковыми и отличались друг от друга лишь цветом балдахинов над кроватями. Удачно, что ковры здесь оказались в отличном состоянии благодаря тяжелым портьерам на окнах. Правда, в них было полно пыли, и Анджелина взяла себе на заметку распорядиться, чтобы Агнес, после того как закончит мыть полы, выбила их как следует вместе с ковровой дорожкой с лестницы.
На тех немногих картинах, которые висели на стенах спален, были – вполне ожидаемо – изображены пасторальные сценки. Ни в одной из комнат не нашлось каких-нибудь личных вещей. Должно быть, слуги все перенесли на чердак.
