— Я хочу уйти, — наконец вымолвила она.
— Иди, я не держу. Только знай, что каждое мгновение рядом с тобой — счастье для меня, Хиона.
Нисифор
3.
Она шла по аллее, и сейчас не радовали ни тёплый день, ни ласковое солнце, ни первые весенние цветы. Сад, в котором так хорошо прогуливаться с госпожой, или с Клитией, или, как сегодня, одной, чуть не стал местом кровавого побоища. И всё из-за неё! Чем ей не посчастливилось прогневить богов, раз двое взрослых мужчин готовы были на её глазах всадить друг в друга кинжалы? Что стало бы с госпожой, если бы Нисифор заколол её племянника? Девушка отчего-то была уверена — в поединке, произойди он, управляющий одержал бы верх над заносчивым Агафоклом. Чем бы это закончилось для Нисифора? Даже если господин Идоменей встанет на сторону своего бывшего раба, всё равно он не сможет защитить того от суда и казни!
А Клития?
Хиона замедлила шаг. Бедная Клития… Что будет, когда она узнает? Ведь подруга так любит Нисифора, переживает за него…
Рабыня остановилась в месте, где аллея упиралась в террасу, и внимательно вгляделась в окна гинекея. Два, принадлежащих покоям госпожи, были настежь открыты. Пожалуй, получится проскользнуть внутрь дома незамеченной.
Стараясь не стучать подошвами, девушка взбежала на крыльцо и заглянула в приотворённую дверцу. В коридоре никого не было. Несколько лёгких шагов — и Хиона внутри своей комнаты, которая, к счастью, оказалась пуста.
Скинув обувь и верхнюю одежду, девушка быстро запрыгнула на кровать и укрылась одеялом с головой, притворившись спящей. Нет, никому она не расскажет о произошедшем в саду. Ни госпожа, ни Клития, ни господин Идоменей не должны знать о случившемся! Нисифор тоже будет молчать. Что касается господина Агафокла… Вряд ли ему захочется, чтобы в Тритейлионе шептались о том, как позорно он покинул место поединка.
Утомлённая переживаниями, Хиона вскоре уснула.
Стычка между господином Агафоклом и управляющим Нисифором, произошедшая среди белого дня на одной из аллей сада, по воле богов не стала достоянием жителей поместья. Никто так никогда и не узнал о несостоявшемся поединке. Даже провидец Зел, старавшийся не упускать из виду ту, которую называл именем любовницы троянского царевича, не смог проникнуть в тайну, окружённую молчанием.
__________________________________________________
Херсонеситы — жители Херсонеса Таврического.
Керкинитида — город, основанный греками-ионийцами, сегодня город Евпатория.
Херсонесское государство — город Херсонес Таврический с землями, присоединёнными к нему либо мирным, либо военным путём.
Херсонес — город Херсонес Таврический основанный греками-дорийцами, сегодня город Севастополь.
Стадий — мера длины, 1 стадий равнялся 185 метрам.
Ионийцы — греки, выходцы из Ионии. Греками-ионийцами были основаны почти все эллинские города Крыма.
Дорийцы — греками-дорийцами был основан единственный город в древнем Крыму — Херсонес Таврический.
Персефона — богиня весны и плодородия, жена царя подземного мира Аида.
Аид — царство мёртвых.
Глава 11. Тревожная весна
1.
Хиона быстро взбежала по ступеням храма и, остановившись перед входом, обернулась. Было ранее утро, Тритейлион спал, укрытый голубоватой зыбкой мглой. Даже в посёлке рабов ещё не начали топить печи. Только на востоке, где край неба соприкасался с морем, розовела тонкая блестящая полоска.
Сердце девушки трепетало, когда она вошла внутрь храма, и сразу же мраморные боги обступили её. С каменным равнодушием смотрели они на гостью. Хиона съёжилась под их холодными взглядами, а те слова, с которыми она собиралась обратиться к жителям Олимпа, вдруг куда — то улетучились. Юная рабыня чувствовала вину перед божествами за то, что потревожила их покой в столь ранний час. «Если хочешь, чтобы боги услышали, то твоя молитва должна идти от самого сердца», — вспомнила девушка совет госпожи.
— Нет! — голос рабыни прозвучал неожиданно звонко в пустом храме. — Нет! Я не отвергаю любовь!
После этих слов первый солнечный луч прорезал сумрак, упал на чашу, что держала в руке одна из богинь, и золотые блики заиграли на выпуклых боках. Хиона, влекомая этим божественным знаком, приблизилась к статуе. Положив маленький букетик белоснежных анемонов у ног богини, девушка заглянула ей в лицо. Озарённое золотисто — розовым светом, оно казалось живым.
— Афродита Милосердная, дарующая любовь, — прошептала Хиона, — прошу, Вечноулыбающаяся*, не наказывай, если по незнанию рассержу тебя. Откуда мне, ничтожной рабыне, знать, по какой прихоти посылаешь ты любовные дары простым смертным? Ты внушила любовь Нисифору ко мне, благодарю тебя за это. Но что делать, если в сердце моём нет отклика на его чувства? Ты одарила любовью и мою милую подругу Клитию, но влюблённый в меня Нисифор не слышит её печальных вздохов. Я знаю, Златокудрая, сколько приходится трудиться тебе, чтобы установить между людьми любовную гармонию. Поэтому, прошу, прими мой совет: разверни Нисифора к Клитии, пусть он разлюбит меня и сделает счастливой мою подругу. Я же буду вечно любить и славить тебя, о Прекрасная, и поминать твою красоту, доброту и мудрость трижды в день: в час утренний, дневной и вечерний.
Покончив с молитвой, Хиона снова вгляделась в лицо богини. Не обиделась ли Афродита, что какая — то рабыня посмела давать ей советы? Не пошлёт ли к ней сына своего, Антэроса*, отомстить за отвергнутую любовь Нисифора?
Лик богини был спокоен, и девушка облегчённо вздохнула. Значит, не сердится Киприда*, приняла её просьбу.
Почти в тот же час, когда Хиона в храме молилась Афродите, Нисифор в сопровождении двух рабов выезжал из ворот Прекрасной Гавани. Мужчина провёл в городе три дня, распродавая излишки зерна с осеннего урожая. Как и предвидел его господин, цены после зимы на хлеб выросли в несколько раз. Вырученные деньги Нисифор по наказу хозяина сразу отвёз трапезиту* Евномию, чтобы тот пустил их в оборот.
И сейчас, довольный тем, как быстро и точно удалось выполнить распоряжение господина Идоменея, управляющий возвращался в поместье. Дорога, тянувшаяся меж полей, была пуста, но на пашнях уже копошились рабы, готовя их для сева.
В это тихое весеннее утро Нисифору не хотелось думать о предстоящих работах в поместье, о начале посевной, о возможной войне с Херсонесом. Он любовался нежно — розовой зарёй, занимавшейся на краю неба и похожей на стыдливый румянец девушки. Волнистый полупрозрачный рисунок облаков напомнил ему светлые локоны Хионы; там же, в небесной дали, он разглядел тонкий абрис девичьего лица. Сердце мужчины задрожало: образ юной рабыни мерещился ему повсюду.
Нисифор заметил, что девушка последнее время избегает его. Конечно, её, почти девочку, пугает внимание взрослого мужчины. Бывшему рабу хотелось поговорить с Хионой, объяснить, что он совсем не так суров, как ей кажется, но встречи наедине станут возможны только когда хозяин перед всей общиной объявит их женихом и невестой. Нисифора не пугал длительный срок жениховства. Главное знать, что через несколько лет Хиона будет принадлежать ему.
Занятый приятными мыслями мужчина не заметил, как лёгкие облачка на небе сменили серые лохматые тучи, за которыми скрылось едва успевшее взойти солнце.
— Смотрите, господин! — один из рабов указал на чёрную зловещую полоску, возникшую на горизонте.
— Поторопимся! — отдал приказ Нисифор, пустив коня рысью.
Они въехали в поместье, когда небо уже полностью заволокло тучами и запахло дождём. Едва управляющий спешился, то увидел Зела, который крикнул ему:
— Госпожа приказала прийти тебе в храмовую ротонду, как только появишься в Тритейлионе!
— Умыться бы с дороги.
— Не мешкай, — нахмурился Зел, указывая на небо. — Погода портится.
