— Хионы? Не слишком ли она юна для замужества? — нахмурился мужчина.
— Я ему так и сказала, но он согласен ждать.
— Вот как?
Федре почудилось, что она уловила в голосе мужа недовольство.
— Я знаю, как ты привязан к нашей девочке, и объяснила Нисифору, что не смогу дать ему ответ без тебя.
— Благодарю.
— Тебе решать, что ему ответить.
— Да, я сам всё решу, — ответил Идоменей, закрывая за собой дверь.
Он зашел в андрон, чтобы переодеться. Гектор попытался уговорить господина пообедать и немного отдохнуть с дороги, но тот отказался:
— Чуть позже, старина, слишком много дел.
— Дела, дела, — проворчал слуга, — их никогда не переделаешь.
— Проведаю Нисифора и вернусь. А за обедом как раз обдумаю, кому что поручить. Не сердись, Гектор, времени совсем нет: посевная закачивается, а у нас поля пустые.
4.
Больной лежал в комнате с настежь открытым окном. Солнечные лучи падали на низкий столик, уставленный различными плошками и горшочками, в воздухе пахло травами и уксусом. Раб, что неотлучно находился рядом с управляющим, увидев хозяина Тритейлиона, склонился почти до пола и замер в ожидании приказа.
— Принеси господину кресло, — слабым голосом произнес Нисифор. — Господин…
— Тихо, тихо, не трать силы, я в состоянии позаботиться о себе.
Раб с трудом втащил в комнату тяжелое дубовое кресло и поставил его рядом с постелью больного. Усевшись, Идоменей принялся разглядывать Нисифора. Управляющий очень похудел за время болезни, жар, мучавший мужчину несколько дней подряд, «съел» его тело почти до костей. Нисифор и раньше имел худощавое телосложение, а сейчас вовсе стал похож на скелет, обтянутый сухой сероватой кожей. Глаза его ввалились, волосы, отросшие и потускневшие, висели длинными прядями над бледным лбом. Расстроенный изможденным видом бывшего раба, Идоменей отвел взгляд.
— Простите, господин, что принимаю вас так…
— Не надо извинений, Нисифор. Я говорил со знахаркой, она считает, что ты победил болезнь, но восстанавливаться будешь долго. А я не могу ждать, — Идоменей тяжело вздохнул, — мне сейчас нужен здоровый и деятельный управляющий, поэтому безотлагательно пошлю в город за самым лучшим лекарем. Возможно он найдет способ ускорить твое выздоровление.
— Благодарю, господин.
— Сейчас не буду утомлять тебя разговорами. Скажи, на кого я могу опереться во время твоего отсутствия?
— Только не Зела, — Нисифор поморщился.
— Про Зела давно знаю, — согласился Идоменей, — способностей он небольших.
— Ещё у меня есть помощник, зовут его Арах. Работу в поместье он знает хорошо, только вот… — Нисифор замялся.
— Говори.
— Приглядывать за ним надо. Жестковат и скор на расправу. В поселке его боятся и не любят… Думаю, если бы не суровый нрав, Арах был бы управляющим не хуже меня, — немного помолчав, Нисифор добавил: — А может и лучше.
Когда Идоменей начал прощаться, заметил выжидающий взгляд бывшего раба. «Ждет, что скажу про Хиону», — догадался Идоменей. Возможно, Федра права, получение согласия на брак с юной рабыней поможет Нисифору быстрее встать на ноги, но мужчине не хотелось связывать себя обещанием и в то же время жестоко было лишать надежды того, кто совсем недавно стоял на краю могилы. Чтобы приободрить больного, Идоменей сказал:
— Я знаю, что у нас ещё много важных дел, которые требуют обсуждения. Мы к ним вернемся чуть позже, а пока выздоравливай.
— Благодарю вас, господин, — Нисифор слабо улыбнулся, понимая о каком «деле» говорит его хозяин.
Зел поджидал Идоменея у дома управляющего. Раб надеялся, что господин позволит ему вернуться к прежним необременительным обязанностям — библиотекаря и писца. И когда Идоменей вышел на крыльцо, кинулся к нему со словами:
— Господин, прикажете вернуться в андрон?
— Нет, ты пока нужен в поселке, — ответил Идоменей сникшему рабу. — Знаешь ли ты, где сейчас Арах?
— Нет, господин, не видел его с утра.
— Найди этого раба, пусть срочно идет к дому Метиды. Я буду ждать там.
5.
Гектор наконец смог спокойно вздохнуть — господин вернулся в андрон и приказал подать обед. Убедившись, что стол накрыт по всем правилам — вино разбавлено в нужной пропорции и налито в килик, а мясо, хлеб и сыр нарезаны тонкими ломтиками, — старый слуга с чувством выполненного долга удалился в свою комнату.
Идоменей приступил к трапезе не сразу. Некоторое время он сидел в задумчивости, вспоминая разговор с рабом, которого порекомендовал Нисифор. Как истинный эллин, хозяин Тритейлиона был очень чувствителен к внешности людей, поэтому облик Араха ему не понравился: чернявый, корявое, некрасивое тело венчала непропорционально большая голова, а из — под кустистых бровей недобро смотрели тёмные глаза. Но после нескольких вопросов Идоменей убедился, что управляющий прав — этот раб знал всё о жизни в поместье.
Арах очень точно обрисовал ситуацию, возникшую с посевной, и предложил способ решить все проблемы:
— Весна в этом году была затяжной, господин, — говорил раб. — Не успел сойти снег, как боги послали нам новое испытание — невиданной силы ураган пронесся над поместьем и всей округой. Растаявший снег и дожди наполнили поля избыточной влагой, а теперь солнце днем палит, того и гляди пересохнет земля. Зерно, упав в сухую землю, не даст ростков, поэтому нужно засеять поля как можно быстрее. У нас осталось не больше декады.
— Что ты предлагаешь? — спросил Идоменей.
— Нужно выгнать всех рабов на поля, господин. И женщин, и детей. Трудиться придется от зари до зари. Если вы позволите мне руководить работами, то клянусь — осенью вам будет чем заполнить пифосы в хранилище.
Идоменей вспомнил предостережение Нисифора о жестоком нраве и тяжелой руке Араха. Хозяин Тритейлиона не сомневался — получив власть, этот раб заставит работать даже самых ленивых. Идоменей всегда был против насилия, но, по всей видимости, другого выхода из сегодняшней непростой ситуации не существовало.
Словно прочитав мысли господина, Арах добавил:
— Далеко не все рабы способны понять, чем грозит поместью второй неурожай подряд, господин. Пока их брюхо набито едой, они и пальцем не пошевелят.
Когда Арах ушел, Метида, ждавшая окончания разговора в соседней комнате, спросила:
— Идоменей, неужели теперь ты позволишь ему наказывать рабов за малейшую провинность? — женщина, знавшая хозяина Тритейлиона ещё ребенком, имела привилегию обращаться к нему на «ты» и звать по имени.
— Никто не будет истязать безвинных людей, но с завтрашнего дня и до конца посевной жизнь в поместье изменится. Любой, отказавшийся выполнять мои распоряжения, будет наказан кнутом наравне с драчунами и ворами, — пояснил Идоменей. — В поселке останутся только беременные и кормящие женщины, старики и маленькие дети, и они не будут сидеть без дела. За животными и птицей нужен уход, пусть этим займутся те, кто не может работать в поле. Я попрошу мою супругу пока отказаться от услуг кухарки и поломойщицы. Думаю, в гинекее какое — то время обойдутся без них. — Метида только покачала головой. Немного помолчав, мужчина добавил: — А к тебе у меня просьба…
— Слушаю, господин.
— Знаю, будет много крика, и не хочу, чтобы кто — то пострадал понапрасну, поэтому прошу тебя, Метида: со всей своей мудростью и терпеливостью объясни людям, что как только посевная закончатся, я устрою для них большой праздник с торжественным богослужением и пиром, на котором они отдохнут и всласть повеселятся. Может быть, приглашу из города актеров и музыкантов.
6.
Закончив трапезу, Идоменей позвал Гектора, но тот не откликнулся. Тогда хозяин андрона подошел к каморке, где обитал слуга, и заглянул внутрь. Гектор лежал на своем топчане и похрапывал. «Совсем умаялся, бедняга», — подумал Идоменей, глядя на спящего мужчину. Вот ещё напасть — подыскивать кого — то вместо Гектора. Придется всё же призвать к себе Зела. Идоменей тихо закрыл дверь. Он собирался послать слугу за Хионой, чтобы продиктовать ей письмо, но теперь не стал беспокоить уставшего старика, а решил сам прогуляться в саду, в котором ещё не был после возвращения в Тритейлион. Наверняка она найдётся там: с ранней весны до поздней осени девушка целыми днями пропадала возле клумб, наводя порядок в своём «цветочном царстве».
