— Пробуду в поместье до выздоровления Нисифора. Потом уеду ненадолго, но не в Ольвию.
— Куда же?
— В Пантикапей.*
— Не знала, что в Боспоре* у тебя есть торговые интересы.
— Не только торговые, — Идоменей поставил пустой килик на стол и пояснил: — Сейчас как никогда нам нужна поддержка боспорского царя.*
Федра некоторое время молчала, вглядываясь в лицо мужа, а потом осторожно спросила:
— Идоменей, уж не думаешь ли ты?..
— Не хотел тебя тревожить раньше времени, но ты сама догадалась.
— Они не остановятся? — еле слышно произнесла Федра.
— Нет. После Керкинитиды херсонеситы двинутся в Прекрасную Гавань.
— О боги! — Федра обхватила голову руками.
— Но мы будем бороться, — ответил Идоменей, поднялся и подошёл к открытому окну. День разгорался, по бледно — голубому прозрачному небу медленно плыли редкие облака.
«Отчего мужчины так спокойно говорят о войне?» — думала Федра, разглядывая тёмный силуэт мужа, выделявшейся в светлом проёме окна. Женщину мысли о возможном конфликте приводили в ужас. В далёком детстве вместе с родителями и братом она пережила осаду Прекрасной Гавани скифскими отрядами. Тогда обошлось: крепкие стены города выдержали натиск кочевников, и те, спалив дотла хору, откатились назад, в степь. Но херсонеситы не дикие скифы. Они — эллины, и прекрасно владеют наукой брать города. Окружив полис и заблокировав гавань своими кораблями, они будут терпеливо ждать, когда измученные голодом горожане сами откроют ворота.
— Я не хочу войны, — сказал Идоменей, глядя в окно. — Но, боюсь, она неизбежна, поэтому, пока есть время, нужно к ней подготовиться. В Ольвии мне уже пообещали поддержку. Теперь я собираюсь отправить гонца с письмом в Пантикапей, чтобы прощупать почву там. У боспорского царя накопилось много претензий к Херсонесу, и если он даст согласие выступить против херсонеситов, то им придётся вести войну на два фронта, а это сложно. Боспорсцы — сильные и закалённые воины, привыкшие отражать набеги варварских племён. Херсонеситам нелегко будет справиться с ними.
— Ну почему, почему они не могут просто заключить взаимовыгодный договор?! — вопросила Федра.
— Таков характер дорийцев*, моя дорогая жёнушка. Они, в отличие от нас, ионийцев*, предпочитают брать силой, а не заключать договоры.
Федра поднялась со своего кресла и подошла к мужу.
— Когда ждать нападения?
— Надеюсь, не раньше следующей весны.
— О боги! — Федра прикрыла лицо руками.
— Не беспокойся, — Идоменей обнял жену. — Война начнётся не сразу. Сначала они попробуют вступить с нами в переговоры, как было с Керкинитидой, а мы будем тянуть время.
— Идоменей, — Федра отвела руки от лица, — но отчего они не могут удовлетвориться землями вокруг Керкинитиды? Ведь там полно пустошей, которые можно возделывать.
— Потому что теперь они хотят не только земли, но и гавани.
— Не понимаю… Объясни.
— Ты слышала о Неаполе Скифском?*
— Неаполь?* Новый город?
— Скифы заложили этот полис в степях Таврики и начали возделывать землю вокруг него. Некоторые племена решили, что торговать зерном выгодней, чем кочевать по степи. Скоро скифская пшеница золотым дождём хлынет в трюмы кораблей, и херсонеситы захотели прибрать к рукам эллинские города, лежащие на западном побережье Таврики.
— Чтобы контролировать вывоз зерна и богатеть на этом!
— Теперь ты поняла.
— Эти дорийцы не только воинственны, но и хитры, — заметила Федра.
— У нас есть целый год, чтобы подготовиться к противостоянию с ними.
— Идоменей, — Федра заглянула мужу в глаза, — чем я могу помочь тебе?
— Никто не должен знать о наших переговорах с Царским Боспором. То, что я рассказал, — великая тайна, поэтому прошу: ни слова никому.
— Верь мне, я не предам!
— Знаю. Иначе ничего не сказал бы.
— Благодарю за доверие, — ответила Федра и прижалась лицом к груди мужа. — Наверное, впервые за все эти годы я рада, что сыновья наши находятся далеко от Таврики.
Идоменей погладил жену по волосам и прошептал:
— В этом мире всё зыбко. Никогда не знаешь, где разгорится новый пожар. — После этих слов он отстранил Федру. — Мне пора, вечером жди к ужину.
Как только Идоменей покинул покои жены, в комнату вошла Галена и спросила:
— Какие распоряжения будут на сегодня, госпожа?
— Пусть Клития с Хионой наведут порядок на кухне, а потом приберутся в андроне. Мы же с тобой займёмся шитьём, а после полудня начнём готовиться к вечерней трапезе.
4.
В дверь постучали. Зел с трудом встал с постели и натянул на себя хитон. Грубая ткань больно царапнула кожу. Мужчина откинул дверной крюк, толкнул створку и увидел стоящего на пороге хижины Гектора.
— Господин зовёт тебя, — сказал хозяйский прислужник, строго посмотрев на раба. — Дело срочное, не медли.
Зел вернулся в хижину, наскоро ополоснул лицо, затем отпил немного вина из стоящей рядом с кувшином чарки. Дрожащими руками завязал шнурки сандалий; накинув на плечо гиматий, подпоясался ремнём. Голова гудела после бессонной ночи, перед глазами плыли жёлтые круги. Пошатываясь от слабости Зел вышел из своей хижины и отправился в верхний Тритейлион.
5.
Идоменей вдавил печать в мягкий воск и вложил свиток в кожаный футляр. Обернулся к стоящему в низком поклоне Зелу, протянул ему запечатанное письмо.
— Отвезёшь в Прекрасную Гавань. В городской дом не заезжай, остановишься у трапезита Евномия. Он расскажет тебе, что дальше делать с этим посланием.
— Слушаюсь, господин.
Зел вышел из андрона, прижимая к груди кожаный футляр с письмом. Сердце раба было наполнено ликованием: совсем скоро он уедет от тяжёлой, унизительной работы, от ненавистной сеялки. Мужчине даже показалось, что его тело как будто стало меньше болеть, и он в состоянии выдержать неблизкий путь до Прекрасной Гавани. Ещё бы увидеть Елену…
Зел поднялся по ступеням лестницы, ведущей на храмовую террасу, и обернулся. Пространство между гинекеем и андроном пустовало, в прилегающих аллеях тоже никого не было.
6.
— Когда закончим, хочу отпроситься у госпожи, чтобы сбегать в посёлок проведать Нисифора, — сказала Клития, протирая куском полотна только что вымытое блюдо.
— Хорошо, — кивнула Хиона, погрузив в чан с водой серебряный килик.
— Может, сходим к Нисифору вместе? Он несколько раз спрашивал о тебе, но я предупредила, что ты очень занята. — Хиона ничего не ответила подруге, и Клития продолжила: — Вернёмся от Нисифора, вместе пойдём наводить порядок в андроне.
— Ну, если ты так хочешь… — неуверенно проговорила Хиона.
— Я знала, что ты согласишься! — улыбнулась Клития.
У Хионы была ещё надежда, что госпожа не отпустит их в посёлок, но Федра, пребывавшая в последнее время в прекрасном расположении духа благодаря ежедневным визитам супруга, разрешила рабыням навестить управляющего.
Торопливо, перескакивая сразу через две ступени, спускалась по каменной лестнице Клития. За ней с унылой гримаской на лице плелась Хиона. Роскошные рыжие волосы Клитии были перехвачены на затылке красной лентой. Любуясь этим золотым водопадом, Хиона вздыхала: «Отчего Нисифор не замечает всей этой красоты? Почему он так равнодушен к чувствам Клитии? Если раньше он был без сознания и не видел, сколько слёз пролила бедняжка у его ложа, то теперь ведь не может не замечать, что влюблённая девушка проводит рядом каждую свободную минуту, ухаживает за ним, пренебрегая отдыхом. А Клития? Зачем она настаивает на её присутствии у постели Нисифора? Неужели так любит, что готова терпеть рядом соперницу, лишь бы угодить своему возлюбленному?» Хиона совсем не понимала подругу.
Управляющий словно ждал их. Умытый, переодетый в чистый хитон, он сидел в кровати, откинувшись на высокую подушку, и читал. Увидев входящих в его покои девушек, мужчина, отложив свиток, поприветствовал их. Хиона заметила, что воздух в комнате уже не так тяжёл, как раньше, а на столике уменьшилось количество склянок с лекарствами.
