в процедурный кабинет, три других хозяйственных помещения – в отдельные комнаты для офицеров. А так как господа теперь не могли, как раньше, попадать сразу из холла на второй этаж, они отныне должны были проходить по лестнице со стороны парка через террасу в зимний сад и таким образом заходить в дом.
Спустя несколько дней Алисия перестала сердиться на мужа, ее как будто подменили, она взяла на себя заботы об оборудовании трех комнат для офицеров, договаривалась с поварихой, мало обрадованной тем, что работы прибавилось. Из большого числа юных дам, вызвавшихся быть добровольными помощницами, она выбрала тех, кто, по ее мнению, был более пригоден для выполнения этой задачи. Элизабет поручили руководство медперсоналом, и она уже переговорила с доктором Грайнером, который взял на себя обслуживание больных – пока в одиночку, затем ему должны были прислать молодого врача, начальника медслужбы корпуса.
На первом этаже виллы теперь каждый день шли работы – стучали молотки, визжали пилы, здесь же стояли ругань и брань… Все отмывали, отскабливали, вычищали до блеска. Августа, Ханна и Эльза таскали в офицерские комнаты столики, стулья и комоды, стелили ковры, вешали гардины. Прибыли кровати – двадцать из военного ведомства, а остальные тридцать купил Мельцер. Поступали пожертвования, дамы из благотворительного общества принесли постельное белье и ночные рубашки, полотенца, тазы и эмалированные ночные горшки. Самым дорогостоящим оказалось оборудование душевой с несколькими умывальниками и отдельным туалетом.
– Боже мой – что вы сделали с нашим прекрасным залом! – воскликнула Китти, когда Элизабет гордо провела ее по уже готовому новому лазарету. – Выглядит просто чудовищно. Как сиротский приют. А эти кровати с решетками. Неужели к ним привяжут бедных парней?
– Ну что за ерунду ты несешь, Китти!
Элизабет достаточно хорошо знала свою сестру, но, вложив в это дело столько сил, она чувствовала себя оскорбленной такой несправедливой критикой.
– Ох, это просто мысли вслух, – пожала плечами Китти и провела рукой по покрытому белым лаком металлу кровати. – Все только об этом и говорят, все просто сошли с ума…
– Я надеялась, что, может быть, ты внесешь свою лепту в наш проект, – с досадой проговорила Элизабет. – Например, денежное пожертвование. Или тебе в подобных случаях надо сначала спросить разрешение у свекра и свекрови?
– О нет, – с улыбкой ответила Китти. – В моей шкатулке, хорошо известной тебе, всегда есть суммы, которыми я могу свободно распоряжаться. А что, собственно, говорит Мари по поводу всего этого хаоса? Ей, должно быть, ужасно неудобно вывозить детей на прогулку через эту узкую лестницу в зимнем саду. Ах, Лиза! Знаешь, моя малышка Хенни сегодня опять смеялась! Она так сладко смеется, что ее дедушка просто без ума от нее. Но тебя она, конечно, совсем не помнит, ведь ты все время занята своим дурацким лазаретом.
– Большое спасибо, Китти. У тебя особый талант – изрядно испортить мне настроение.
Подурачившись, Китти сказала, что Лизе не стоит так себя вести. И к тому же у нее есть для нее хорошая новость:
– Тилли очень хотела бы ухаживать за больными солдатами. Как ты думаешь, можно попробовать? Она милашка, правда, немного наивна, простодушна и не слишком расторопна.
– Думаю, это можно устроить. Пошли ее к маме, она займется ею.
Через две недели – это уже был июнь – приехал представитель военного министерства: он хотел воочию увидеть лазарет. Обнаружил и недостатки: отопления зала, где должны лежать раненые, явно недостаточно для зимнего времени, а еще надо бы приобрести двенадцать белых фартуков и чепчиков для помощниц медсестер. Кроме того, он расспрашивал повариху, не может ли она готовить для больных диетические блюда. Расправив плечи, Фанни Брунненмайер заявила, что при нынешней нехватке продуктов она месяцами готовит одно и то же, после чего посланник уважительно назвал ее «боевой женщиной» и тотчас ввел в строй «резервный военный госпиталь».
Первых пациентов привезли на военном грузовике: это были два солдата, отравленные газом, кроме них, лейтенант и фельдфебель с дизентерией и еще пять офицеров с различными пулевыми ранениями. Лазарет был открыт, и теперь на первом этаже виллы царило необычное оживление. Практически ничто не работало так, как это представляли себе Элизабет с Алисией. Младшие медсестры в большинстве оказались вообще непригодными для этой работы, медицинский советник запрашивал лекарства, а их просто не было в наличии, отсутствовали шкафчики для личных вещей пациентов, но самой большой проблемой, как оказалось, был один-единственный туалет на весь лазарет. Находились и трудные пациенты – не все были благодарны добровольным помощникам. Господа офицеры переругались из-за отдельных комнат; двое уже выздоравливали и потому дымили сигаретами и распивали спиртные напитки, которые получали от беспокойных родителей. После первых трех суматошных дней Элизабет созвала чрезвычайное заседание, оно состоялось вечером в столовой, с участием доктора Грайнера и Тилли Бройер, единственной медсестрой, оставшейся на этой работе. К удивлению Элизабет, сестренка Альфонса Бройера оказалась ловкой помощницей. Так же, как и ее брат, она казалась немного неумелой и застенчивой, но когда перед ней ставилась какая-то задача, она легко выполняла ее благодаря умелым рукам и ясному уму.
Доктор Грайнер выглядел усталым и чрезвычайно недовольным. Он уже заявил, что хочет уйти, поскольку слишком стар для такой работы. С угрюмым лицом он начал зачитывать из своей записной книжки пунк за пунктом о том, что, по его мнению, надо было немедленно и обязательно изменить. Прежде всего его нервировали юные дамочки, которые бегали по лазарету, как испуганные курицы, и впадали в истерику при одном виде голого мужчины. С такими помощницами решительно нельзя было нормально работать. Лазарету не хватало женщин с опытом и твердым характером, которые могли бы взяться за дело и разумно организовать ежедневные рутинные работы: помыть пациентов, вылить из судна, поменять повязку и постель, раздать еду, помыть полы и так далее. Кроме того, нужен был кто-то, кто мог расправиться с этими зазнавшимися лейтенантами и поставить их на место. Потом необходимо срочно приобрести эфир, чистый спирт, активированный уголь, повязки, качественные ножницы, пинцеты, разные хирургические инструменты…
Алисия внимательно слушала то, что перечислял доктор, и то и дело кивала в знак согласия, а Элизабет с Тилли тихо перешептывались.
– Скажи ей, что мы ее очень просим. Она нам очень нужна.
Когда Тилли поднялась, чтобы выйти, медицинский советник гневно оторвал глаза от своих записей.
– Если дамам неинтересно слушать мои замечания, то я прошу освободить меня. Я старый человек и с удовольствием передам эту работу более молодому.
– Прошу вас, господин медицинский советник. Мы просто сделаем перерыв, чтобы перекусить.
– Ну если так, тогда…
Появилась Тилли, смущенно улыбаясь. За ней в столовую вошла Мари. Выражение ее лица было, как всегда, спокойным и сдержанным. Однако те, кто
