Он же наверняка знает, что она имела в виду. Уголки ее губ изогнулись.
— Покажи мне.
Справившись с шоком, Аполлон обхватил свою плоть правой рукой и на мгновение замер, но она с мольбой прошептала:
— Пожалуйста.
Ноздри его задрожали, и, кивнув, он принялся водить рукой вверх-вниз, смачивая кожу выступившей на ее кончике влагой. Его рука двигалась все быстрее и сильнее, и Лили, ошеломленная и зачарованная, наблюдала за происходящим. Когда Аполлон проделывал это, о чем думал в эти мгновения? Кого представлял рядом?
Подняв взгляд, Лили увидела, что он прикрыл ладонью лицо, точно распутный фавн. Вздыбившиеся на руке мускулы, волосы под мышкой — все это выглядело невероятно чувственно и возбуждающе. Наклонившись, Лили прикоснулась языком к его груди, и почувствовала, как он вздрогнул, на мгновение замер, а его кулак оказался вплотную к ее животу.
— Не останавливайся! — проговорила она хрипло, придвигаясь все ближе и ближе, до тех пор пока его рука не начала тереться о ее тело с каждым движением.
Тогда Лили прижалась лоном к его сжатым в кулак пальцам, взяла в ладони лицо и завладела губами в глубоком поцелуе.
Больше Аполлон ждать не мог: обхватив Лили за ягодицы, вошел в нее одним быстрым и мощным толчком. Она подалась вперед, пропуская его глубже, принялась работать бедрами, приподнимаясь и опускаясь, медленно, чувственно, для собственного удовлетворения. Ее тело покрылось мурашками удовольствия, а от горящего взгляда Аполлона ее бросало в жар. Губы его скривились от пронизывавшего тело наслаждения.
Так продолжалось до тех пор, пока перед глазами Лили не вспыхнули мириады звезд — таких ярких, что она зажмурилась и, прогнувшись, продлевая эти невероятные ощущения, застонала и не смогла сдержать крик, больше похожий на утробный рык.
Аполлон же, сжав ее бедра, вновь и вновь с силой входил в нее, стремясь обрести освобождение и получить всепоглощающее удовлетворение.
Прошло немало времени, прежде чем Лили обрела способность к иным чувствам. В изнеможении лежа подле Аполлона и поглаживая его влажные волосы, она размышляла, возможно ли вернуться к привычной жизни после всего пережитого.
Как было бы здорово заблудиться вместе с Аполлоном в запутанном лабиринте и остаться там навсегда!
Пока Ариадна обрабатывала раны, чудовище не сводило с нее взгляда
своих необыкновенных глаз. Когда закончила, оно попыталось встать, но
Ариадна машинально обхватила его за мощную талию, удерживая на ногах.
Чудовище долго с любопытством смотрело на девушку, а потом повело ее в
свое жилище, где угостило ягодами и ключевой водой. Оно не
разговаривало, но Ариадна заметила проблески разума в мягком взгляде его
карих глаз…
Аполлон крался по коридору в сторону кабинета дяди, стараясь оставаться незамеченным, что было весьма непросто с такими габаритами.
Перевалило за полночь, и, насколько он мог судить, все обитатели особняка и гости спали, включая Лили. Ему пришлось покинуть гостеприимное тепло ее постели, чтобы заняться наконец делами, и он очень надеялся, что это не займет много времени и еще до рассвета он вернется к ней.
Дверь в кабинет дяди, благодарение богу, не была заперта, и Аполлон бесшумно проскользнул внутрь. Помещение оказалось совсем небольшим. На единственной полке стояли бухгалтерские книги. Рядом с камином находился стол, а перед ним — кресло. Ничего, кроме стакана с перьями и чернильницы на листке промокательной бумаги, на столе не было.
Поставив свечу, которую он принес с собой, Аполлон опустился в кресло, намереваясь изучить содержимое трех выдвижных ящиков в верхней части стола. Средний оказался не заперт, и Аполлон обнаружил в нем тонкую стопку бумаг, карандаш и перочинный нож.
Нахмурившись, он подергал ручку левого ящика: тот легко открылся, но тоже был почти пуст. Очевидно, дядюшка не слишком-то любил заниматься делами: может, поэтому так увяз в долгах. А вот правый ящик, в отличие от двух других, оказался запертым.
Аполлон наклонился, чтобы повнимательнее рассмотреть замок, насколько это было возможно в тусклом свете свечи, но тут прямо над ним раздался мужской голос:
— Что вы здесь делаете, любезный?
Аполлон едва не ударился головой о стол, а выпрямившись, увидел дядюшку и открыл было рот, намереваясь что-то солгать, но понял вдруг, что ужасно устал от всего этого, и решил раскрыть карты.
— Ищу улики, которые помогли бы доказать, что вы убили трех человек с целью завладеть моим наследством и титулом.
У хозяина дома отвисла челюсть.
— Вы… кто?
— Я ваш племянник, Аполлон Грейвс, виконт Килбурн. — Он отвесил шутовской поклон. — Прошу любить и жаловать.
— Килбурн… — Уильям Грейвс попятился, едва не уронив со стола свечу. — Да вы сумасшедший!
— Вовсе нет, — возразил Аполлон. — И вам, как никому другому, об этом прекрасно известно.
— Зачем вы здесь? — спросил Уильям Грейвс, очевидно, не услышав ни слова из сказанного.
Аполлон попытался встать с кресла, но Грейвс зашипел, поднимая руки:
— Оставайтесь на месте! Не подходите!
— Но… — попытался успокоить его Аполлон.
— Нет! — Дядюшка бросился вон из кабинета с завидной для его возраста прытью. — Помогите! Помогите! Убийца!
Решение пришло мгновенно. Аполлон схватил со стола свечу и ринулся в коридор. По пути ему встретился всего один лакей, но и тот, кивнув, прошел мимо. Тем временем разбуженный криками дяди дом просыпался.
Удивительно, но Лили мирно спала, когда он вошел в комнату. С сожалением взглянув на мирно посапывающую возлюбленную, он с силой потряс ее за плечо.
— Что такое? — испуганно, едва пробудившись, воскликнула Лили. — Аполлон? Что…
— Ш-ш-ш. — Он присел на край кровати. — Сейчас не время объяснять, но знай: я люблю тебя. Дядя знает, кто я такой, и мне грозит опасность. Я должен бежать.
Лили заморгала и, глубоко вздохнув, кивнула:
— Конечно, да, я поняла.
— Жду тебя завтра вечером в парке возле того пруда, где ты увидела меня впервые. Помнишь?
— Я… да.
— Часов в шесть. Если возникнут какие-то проблемы, дай знать Мейкпису.
К комнате приближались чьи-то шаги, и Аполлон, порывисто и крепко поцеловав Лили, вскочил.
— Я люблю тебя. Не забывай об этом.
С этими словами он бросился к двери.
Аполлон оттолкнул поджидавших его в коридоре дворецкого и лакеев, а одному даже пришлось хорошенько врезать. Второй лакей попятился, не сразу определившись, что для него важнее: чувство долга или желание сохранить собственные ребра, но Аполлон сделал обманное движение правой рукой и лакей ретировался. В коридор выскакивали полуодетые дамы и джентльмены, но они мало чем могли ему помешать.
Завернув за угол, он едва не сбил с ног изумленного мистера Уорнера, выходившего явно не из своей комнаты, что было весьма любопытно, выскочил
