проживет жизнь, которую у нее отняли, и выйдет замуж за мальчишку, которого любили мы обе. Согласен?
Он высоко вздернул темные брови.
– Франческа Кавендиш, ты, кажется, делаешь мне предложение?
– Похоже, да! – ответила она, сама немало удивленная. – Или… погоди! Нет. – Она опустилась на одно колено, взяла его за руку, поцеловала крохотный шрам на ладони. – Чандлер Бофор де Кланфорт-Кенуэй! Согласен ли ты жениться мне и сделать меня счастливейшей из женщин?
– Я бы ответил «да», но… – В театральном смущении он прижал руку к груди. – Где же кольцо?
Прежде чем она нашла ответ, он подхватил ее, поднял с земли и прижал к себе, зацеловывая до умопомрачения. Когда оба они начали задыхаться, он прижался лбом к ее лбу.
– Так вот какой будет наша совместная жизнь? Ты всегда на шаг впереди, а я исправляю твои ошибки?
– Возможно.
– Что ж, отлично. Тихое, размеренное существование нагоняет скуку, верно?
– Тихого и размеренного существования мы просто не перенесем! – Она прижалась ухом к его груди, скользнула руками под пальто и обняла Чандлера, прислушиваясь к биению его сердца.
Улыбки их погасли, когда оба взглянули на руины дома, где сердца и души их закалились в огне.
– А что будем делать с поместьем Мон-Клэр? – спросил он. – Восстановим?
Франческа задумалась, прислушиваясь к щебету какой-то запоздалой птицы. В разросшемся кустарнике – на месте былого аккуратно подстриженного манекена – послышался шорох; быть может, там сновали какие-то лесные зверьки. Фонтан, заросший плющом, по-прежнему отражал небеса, и вдоль заброшенной подъездной аллеи высились туи.
Что это для нее? Дом?
Она перевела взгляд на дерево Фердинанда. Кажется, почти увидела, как свешивается из листвы мальчишеская нога, и сердце ее вздрогнуло – но уже не от боли.
– Перед нами огромный мир, – заговорила она, – и большую его часть я еще не исследовала. Так много мест, в которых нет ни горя, ни тяжелых воспоминаний – лишь безграничные возможности!
– Куда же мы поедем? – спросил он.
– Я хочу мчаться по бескрайним снегам на собачьей упряжке и любоваться северным сиянием. Хочу скакать наперегонки с арабами по золотистым пескам пустыни. Хочу увидеть старые пиратские пристани в Антигуа и вулканы на Гавайях. – Она подняла взгляд. – А ты?
– Знаешь, – медленно, с каким-то детским удивлением ответил он, – я ведь никогда не думал о будущем. Но, на мой вкус, все это звучит великолепно!
– Тогда продадим это место, чтобы не оглядываться назад, а на вырученные деньги обеспечим себе жизнь, полную приключений!
Он кивнул, но наклонился к камину, подобрал серебристый камешек и сунул в карман.
– Это на память?
– На память о Пиппе. – Он обнял ее за плечи и повел к выходу тем самым путем, каким когда-то они, испуганные дети, спасались от огня. – Я люблю тебя, Франческа. Но хочу помнить и Пиппу – ту маленькую дикарку, что однажды пообещала украсть мое сердце.
– И никому никогда его не отдавать! – подхватила она.
– И правильно. Оно твое. Навсегда.
К вашим услугам, синьора (итал.) – Здесь и далее примечание переводчика.
Рисунок Леонардо да Винчи, изображающий идеальные пропорции мужского тела.
Цитата из романа Эмили Бронте «Грозовой перевал».
