И по всему выходило, что Роман обвёл меня вокруг пальца, как дурочку. Заставил снова себе поверить. Заставил вспомнить, что я к нему чувствовала когда-то. Чёрт возьми, заставил меня почувствовать это снова!
Ведь последние дни я и думать не могла ни о чём другом, кроме как о том, как мы могли бы быть счастливы — вместе, втроём.
Но если он и вправду всё это подстроил… боже, как же это низко. И как жестоко: заставить меня пережить весь ужас того дня, бесконечное убийственное отчаяние, страх потерять самого дорогого в мире человечка. Каждая минута ужаса и неизвестности: что сделают с ней похитители? Если он и вправду это сделал, это значит, что рядом со мной не любящий и заботливый мужчина, а жестокий манипулятор, настоящее чудовище.
— Маша! — голос Андрея вывел меня из задумчивости. Я посмотрела на него. На его лице была искренняя тревога и беспокойство. Действительно искренняя.
— Извини, Андрей. Поболтаем в следующий раз. Мне тут нужно кое-что выяснить.
Я не помню, как добралась до виллы Волкова. В голове шумело, перед глазами плыли разноцветные пятна. Когда я пришла, их ещё дома не было. Через какое-то время я поймала себя на том, что беспокойно брожу из комнаты в комнату. Горничные посматривали на меня искоса, видимо, решив, что странная подружка босса окончательно сошла с ума.
Когда Роман с Алиской появились, довольные и смеющиеся, Алиска тащила огромного медведя, который размером был, пожалуй, покрупнее её самой, но она ни за что не собиралась разрешить его понести папе.
— Мамочка, смотри, какой у меня Михаил! Мне нужно срочно познакомить его с Лучиком! — и она скрылась в своей комнате.
Роман улыбался.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала я, и услышала, как дрогнул мой голос.
— Хорошо, конечно, — он разом посерьёзнел. — Пойдём на террасу? Я заварю нам чаю…
— Нет, лучше в твоём кабинете. — Мне не хотелось, чтобы этот разговор слушали досужие горничные.
— Хорошо, — согласился Роман, но теперь в его голосе слышалось сомнение. Видимо, мой решительный вид ему не понравился.
Мы зашли в кабинет, и я плотно затворила за собой дверь.
— Скажи, ты их нашёл?
— Кого? — не понял Роман.
— Похитителей. Тех негодяев, которые похитили нашу дочь.
Я смотрела прямо ему в глаза. Никогда ещё ответ на поставленный вопрос не был для меня так важен.
Глава 13
Роман нахмурился. Похоже, этот мой вопрос ему не понравился совсем. Повисла долгая пауза, во время которой было видно, что он что-то обдумывает. Моё сердце сжалось в комок и, кажется, совсем перестало стучать. Неужели мои подозрения не напрасны? Неужели он мог…?
Я поймала себя на том, что повторяю про себя: нет, нет, пожалуйста — нет, только не это! Только в эту минуту я поняла, насколько важным для меня это было. Всё, что происходило в нашей семье в последнее время. Да, да — именно в нашей семье. Я могла сколько угодно не признаваться себе в том, что воспринимаю нас троих как семью. Да, появление Романа пугало, оно перевернуло нашу жизнь с ног на голову, всё стало так сложно, да и вообще — стало другим. Но видеть сияющие глазищи Алисы, которая с восторгом рассказывает что-то Роману, уютно устроившись у него на коленях, ловить на себе его взгляды — такие, что пробирают до самого сердца, быть рядом, быть вместе — это уже стало частью моей жизни — сколько бы я ни сопротивлялась. И что теперь? Что будет теперь, когда выяснится, что всё это — враньё и манипуляции? И нам всем придётся со всем этим как-то жить?
— Садись, Маша, — сказал он как-то очень серьёзно. А у меня ноги ватные. Я застыла, как изваяние, не в силах сдвинуться с места.
Роман приобнял меня за плечи, подвёл к столу и осторожно усадил в кресло. Развернул ко мне монитор и что-то поискал в компьютере.
На экране отобразились две малосимпатичные мужские физиономии.
— Вот они, — сказал он тихим, совсем потухшим голосом. — Ребята из моей службы безопасности отыскали их буквально за пару дней. Идиоты они, а не похитители, вот что я тебе скажу. Брат одного из них когда-то работал в моей компании. Паршиво работал, так что я его выгнал. Видимо, тогда он и решил, что деньжищ у меня — выше крыши.
- И что теперь с ними? — я всё ещё не понимала, почему у Романа такой виноватый тон. Вот же они, похитители — живые и настоящие. Он ничего не придумал и не устроил сам. Или… это и есть его наёмники?
— Ещё пара дней — продолжал он понурым голосом, — ушло на то, чтобы раскопать их тёмные делишки. Я не хотел вмешивать в это Алису. Допросы, показания, это всё не для ребёнка — понимаешь? Да там и без этого похищения хватило бы, чтобы упечь их надолго. Так что, их давно уже арестовали.
Он, видимо, заметил, какими сумасшедшими глазами я вглядываюсь в монитор, не в силах отвести взгляда. Никакого подвоха не было, и жизнь Алиски несколько часов действительно была в руках этих чудовищ. Перед глазами всё плыло от ужаса.
Роман отвернул от меня монитор.
— Прости, Маша.
— За что? — теперь я смотрела на него с искренним изумлением и тревогой.
Что ещё случилось, за что он просит прощения? По спине снова пополз холодок.
— Я должен был тебе сказать. Уже больше недели, как они арестованы. Никакой опасности для Алиски нет. Но я не хотел вас отпускать.
О боже, и всего-то?
Словно огромный груз упал с моих плеч.
Я поднялась со стула, сделала шаг ему навстречу. Глаза застилали слёзы. Боже, о чём он только говорит?
— Ромка, — прошептала я.
Привстала на цыпочки, чтобы дотянуться, прижалась к нему, обвила руками шею и потянулась губами к губам.
Он, видимо, был настолько ошарашен этим моим порывом, что даже не сразу ответил на поцелуй.
А когда ответил, у меня окончательно закружилась голова, а земля ушла из-под ног. Это был тот поцелуй, которого я, наверное, ждала и хотела всё это время. Настоящий, глубокий, горячий и страстный. И полный невыразимой нежности, как будто мы впервые смогли прорваться друг к другу сквозь груз прошлого, сквозь обиды и боль.
Как будто бы ничего не было, как будто нам снова семнадцать-восемнадцать, и всё у нас впереди. Я не знаю, сколько он длился. Время остановилось.
Не знаю, как мои руки оказались под его рубашкой, и пальцы обожгло от жара его тела. Я уже совсем не соображала, что я делаю — всё это стало неважно. Важным было: упругая бархатистость его кожи, бугорки мышц, перекатывающиеся под моими пальцами. А ещё важным было — не разрывать поцелуй. Казалось, стоит его разорвать — и я задохнусь, просто не смогу дышать без него.
— Погоди, — услышала я словно сквозь пелену.
Ромка отстранил меня, и сердце сжалось от какого-то невероятного чувства потери. Что, почему? Я не могла понять, что происходит. А он в два шага пересёк кабинет, сухо щёлкнул замок. И через мгновение я снова оказалась в его крепких жарких объятиях. И мир снова стал правильным и цельным.
Одним движением Роман смахнул на пол бумаги со стола, легко, словно пушинку, усадил меня на гладкую поверхность. Всё было словно в тумане — и всё же, всё было правильным. Впервые за это долгое, чертовски долгое время — всё наконец было правильным.
— Я люблю тебя, — тихий шёпот на ухо.
— Я люблю тебя, — отзываюсь эхом, и не знаю, сказала ли я это вслух, или только подумала. Да и неважно. Ведь сейчас всё ясно и без слов.
Мои руки уже торопливо расстёгивали пуговицы на рубашке, стаскивали ее рубашку к и жадно скользили по мускулистым плечам.
Ромка быстро притянул меня к себе. Я не могла освободиться, да и не хотела. Он целовал меня с таким жаром, что я едва не задыхалась. Перед глазами все плыло, сердце оглушительно билось.
Еще немного — и мир наполнился хриплыми стонами, прерывающимися вздохами, невнятным шепотом и ощущением такого невероятного блаженства, что хотелось плакать…
Эпилог
Я, немного робея, вошла в роскошный свадебный салон. До сих пор не могу к этому привыкнуть. Когда появляюсь в таких роскошных местах, будто бы ожидаю, что при взгляде на меня милая девушка-консультант нахмурится, строго взглянет на меня и выставит меня оттуда как самозванку. Зато Алиска влетает впереди меня и с размаху плюхается в объятия к той самой девушке-консультанту. Мы пришли уже на вторую примерку, так что у неё тут считай ближайшие друзья. Нас провожают в примерочную, и это вовсе не тесная клетушка, отделённая от толпы покупателей занавесочкой — нет, это огромная комната, со всех сторон увешанная зеркалами. занавес открывается, и оттуда выходит Марианна — мой дизайнер. В руках у неё — белоснежное великолепие. Алиска восторженно ахает, и я едва сдерживаюсь, чтобы не последовать её примеру. Платье действительно великолепно: пышное, лёгкое, почти воздушное, и при этом — очень изящное. Кажется, что белоснежная вышивка парит в воздухе.
