которую он любит.
— Это не слезы. Это дождь.
— Да-да. А я Дик Робинсон.
— Наверное, тебе стоит сменить имя. — Она улыбнулась сквозь слезы.
— Миссис Грей или миссис Робинсон. Выбирай!
— Не надо! Ты едва меня знаешь!
— Я узнал тебя с первого момента. Я искал тебя. Я люблю тебя, Жимолость Роуз.
— Нет! Не надо! Не говори это!
— Что я люблю тебя?
Медик закончил все манипуляции.
— Мы готовы к отъезду. Вам надо сесть и пристегнуться.
Она не хотела отводить глаз от Люсьена, отчаянно боясь, что у него, возможно, проломлен череп, нарастает давление. А вдруг он впадет в кому и никогда не проснется? Ведь именно это случилось с людьми, которых она любила. Они умирали.
Медик пристально посмотрел на нее:
— С вами все в порядке? У вас был шок. Позвольте измерить вам давление.
Ее трясло, стучали зубы, но она безропотно протянула руку, не позволяя ничему отвлекать ее от Люсьена.
— Пониженное. Неудивительно после такого потрясения. — И медик улыбнулся ей. — А с ним все будет в порядке.
Она хотела сказать ему, что она медсестра и знает все возможные последствия травмы головы. Как иногда кто-то, кого, казалось, невозможно было спасти, выздоравливал, несмотря ни на что. Как иногда то, что казалось незначительной травмой, валило с ног самого сильного человека.
Но медик хотел успокоить ее, поэтому она заставила себя улыбнуться ему в ответ.
Люсьен проснулся с раскалывающейся головой. Мгновение он лежал, борясь с паникой, пока больничные запахи и писк мониторов не вернули его в реальность.
Дождь, река, лодочный домик и Жимми.
— Жимми!
— О, наш герой проснулся!
Он повернулся.
— Дженни! Какого черта ты здесь делаешь?!
— Привет, Дженни, как мило с твоей стороны бросить все и ехать сквозь шторм и наводнение, чтобы утешить меня, — проговорила Дженни и скорчила ему рожицу.
— Где Жимми? — игнорируя ее сарказм, спросил Люсьен. — Как она?
— Прошлой ночью она была на грани истерики, требуя, чтобы я немедленно приехала сюда. Должна признаться, выглядела она не очень. Грязь и кровь. Врач осмотрел ее и дал успокоительное, а потом мы уложили ее в кровать.
— Где она? — требовательно спросил он, вставая с кровати и отсоединяя капельницу от руки.
— У тебя будут неприятности с сестрой, — предупредила Дженни, когда мониторы тревожно запищали.
— Мистер Грей! — прогремел голос входящей медсестры. — Что это вы делаете?
— Я собираюсь найти женщину, которую люблю.
— Мисс Роуз спит.
— Тогда я посижу с ней рядом, пока она не проснется.
— Вы получили удар по голове, но рентгенолог сказал, что никогда не видел такой крепкой головы. Доктор зайдет к вам через час или около того и, вероятно, выпишет вас, если за вами будет кто-то присматривать. Это вы?
— Нет! — сказал Люсьен, прежде чем Дженни успела сказать хоть слово.
— Ты уверен? Может, поэтому она меня и вызвала. Хочет, чтобы я отвезла тебя домой.
— Я дома.
— Тогда я вернусь к своим овцам. — Она обняла его. — Береги себя, партнер. — Телекомпания согласилась с идеей, которую ты предложил вчера, так что тебе предстоит масса дел. А теперь иди и найди свою Жимми, глупый человек. И дай мне знать, если она скажет «да».
У Жимми болела голова, во рту пересохло, ей пришлось заставить себя открыть слипшиеся глаза. Ее мозгу потребовалось мгновение, чтобы понять, где она находится. Мгновенно проснувшись, она откинула одеяло.
— Люсьен!
— Я здесь.
Она обернулась. И вот он, завернутый в одеяло, сидит на стуле около нее.
— Что ты здесь делаешь? Ты должен быть в постели!
— Совершенно верно! — Он встал. — Подвинься!
— Что? Нет, Люсьен, нельзя.
— Намного уютнее, — сказал он, обнимая ее. — И, знаешь, пока сидел и ждал, когда ты проснешься, я все обдумал.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Нет, понимаешь. Ты меняешь тему разговора всякий раз, когда слышишь слово «любовь».
Она покачала головой и слегка отстранилась от него.
— Ты думаешь, что понимаешь, но это не так. Эти три слова становились последними, сказанными мной всем, кого я когда-либо любила. Мои родители, Николас, тетя Флора. — Слезы потекли по ее щекам. — Мне было шесть, и я не понимала, почему мои родители уезжают без меня. Я побежала за машиной, крича: «Я люблю вас!» в надежде, что они вернутся, но они так и не вернулись. Потом был Николас. Я сказала эти слова, и он улетел навсегда. Потом тетя Флора. В последний раз, когда я ее видела, она сказала то, что обычно говорят тому, кого не надеются увидеть снова.
— Ей было девяносто четыре.
— Я думала, она будет жить вечно, и мы отпразднуем ее сотый день рождения вечеринкой на деревенской лужайке. Но она знала, что больше не увидит меня, и будь я внимательна, тоже бы это знала. Но я была занята сборами.
Он повернулся на бок, к ней лицом.
— Посмотри на меня, милая.
— Она сказала тебе все, что хотела, чтобы ты знала. И думаю, для нее было бы большей радостью знать, что ты живешь своей жизнью, в которой есть место любви. — Он притянул ее к себе. — Я не хочу, чтобы ты любила меня так, как любила Николаса. Я хочу, чтобы ты любила меня, потому что я тот, кто знает тебя и любит такой, какая ты есть сейчас. Любовь — это то, что ты делаешь, а не какая-то пустая фраза на миллионе открыток-валентинок.
— Хорошо.
— И это твой ответ?
Она заглянула ему в глаза.
— На вопрос о миссис Робинсон или миссис Грей?
— Он самый.
— Это очень серьезно, Люсьен. Мне нужно время, чтобы подумать. Спроси меня еще раз на празднике.
Все было готово и украшено к ежегодному летнему празднику. Киоски с сувенирами, фургон с мороженым, аттракционы на ярмарочной площади, Жимми за рулем своего трактора с прицепом.
Викарий постучал по микрофону, оглушив всех.
— Добрый день, дамы и господа! Добро пожаловать на летний праздник в Лоуэр-Хотоне! Это были трудные несколько недель, но благодаря героическим усилиям всех, кто участвовал в очистке реки от обломков лодочного домика, наводнения не достигли деревни. Пешеходный мост был сильно поврежден, но поместье Хартфорд согласилось оплатить ремонт. И это хорошая новость. Таким образом, деньги, собранные сегодня, пойдут на капитальный ремонт сельской ратуши. — В толпе послышались одобрительные возгласы. — Я рад, что вы одобряете идею, и хотел бы предоставить слово Люсьену Грею, которого вы все знаете по его новостям из горячих точек. Он героически спасал людей из разбомбленных домов в Буба аль-Асаде. И спас нашу Жимми.
Люсьен подошел к микрофону.
— Герой, — начал он, — не какой-то особенный человек. Это обычный мужчина
