так за две недели дома полтора килограмма прибавила. Сгонять теперь экстренно. А то лопнут на мне платья от кутюр.
– Не прибедняйся, – морщусь я, не одобряя ее кокетство. Уж не ей мне на фигуру жаловаться. – Куда пойдем?
– Зайдем в "Уолфорд", я куплю себе пару комплектов нижнего белья. Трусы куда-то деваются, после стирки постоянно не могу их досчитаться.
– Это обязательно? В Париже, что ли, белье не продают? – спрашиваю с заметной капризностью в голосе.
И мое нежелание объяснимо – ходить с Шефер по магазинам то еще мучение. Вот единственный для меня плюс переезда подруги в Европу – больше не надо сопровождать ее в бесконечных набегах на бутики во время распродаж и завоза новых коллекций. Конечно, я могу сделать для нее такую малость, но все же предпочитаю избежать насилия над моей немодной личностью.
– В Париже мне по магазинам бегать будет некогда. Да мы только купим! – обещает Юлька. – Я уже все выбрала. Но сглупила и решила посмотреть, нет ли у других брендов чего-нибудь получше.
– Таких же, но с перламутровыми пуговицами? – усмехаюсь я беззлобно.
– Именно.
– Ладно, идем. Но только зайдешь, заплатишь и выйдешь. Я подожду снаружи. Увижу, что ты топаешь в примерочную – сразу же уйду.
– Прямиком на фудкорт? – интересуется с невинным видом.
– А мы потом на фудкорт собираемся? – искренне удивляюсь я. – А как же миссия по изгнанию из себя маминых солений-варений и прочих яств?
– Этим я займусь, сев в самолет. А сейчас еще вполне могу позволить себе шаурму и карамельный маккиато. Да и где еще нам можно нормально поговорить? Не дома же друг у друга, как в старые добрые времена. В любом случае это будет заведение общепита – или тут на фудкторте, или можем пойти в другое какое кафе. Но очень хочется шаурмы. И вообще, Кирасинка, не читай мне нотаций. У меня для этого агент есть.
– Который по совместительству твой парень? – так же невинно улыбаясь, уточняю я.
– И парень тоже, но он хоть не трясет меня за каждый набранный грамм. Для этого есть специально обученная мегера.
– Бедная моя Юлька, тяжела жизнь топ-модели…
– Ладно, критиканка, топай сразу на фудкорт и закажи мне "чиккен карри". Двойную, – добавляет, подумав меньше секунды. – Я мигом.
Слово свое Шефер, на удивление сдержала, и появилась в кратчайший – для нее просто немыслимый – срок. Я лишь успела забрать ее любимую шаурму – уверена, только ради нее и был выбран именно этот ТЦ – с дополнительным мясом и соусом и, сделав заказ в "Старбакс" на большой маккиато для нее и маленький фирменный шоколад для себя, устроилась ждать за их столиком.
Сев и повернув голову в сторону офигенно дорогого салона нижнего белья, я вижу возвращающуюся Юльку, а когда она приближается, бариста громко объявляет "Карамельный маккиато для Юлии и горячий шоколад без сливок для Киры". Подруга делает мне знак, что сама заберет наши напитки, и в этот момент у меня звонит телефон.
С любопытством и некоторой долей недоумения – и Никита, и мама с Алиской знают, что я встречаюсь с Юлькой, а значит, звонить не должны – смотрю на загоревшийся экран смартфона. Вместе с бегающей вверх-вниз иконкой с зеленой трубкой на нем высвечивается короткое имя – Дэн.
Я долго смотрю на экран отупевшим взглядом. Мне казалось, мы хоть и не выяснили все, что вопросительным знаком повисло между нами, но точку в наших странных отношениях поставили.
Я точно ее поставила. И давно перестала разгадывать его загадки, на которых мы наше общение и закончили. Зачем же он снова звонит? Да и хочу ли я, в действительности, это знать? Зачем мне ему отвечать?
К столу подходит Юлька, и звонок обрывается.
– Ты не ответила? – удивляется она.
Я качаю головой с равнодушным видом.
– Кто это был? – не отстает она.
Я не отвечаю, неопределенно поведя плечом, и тогда она уверенно тянет руку к моему телефону. Блокировка экрана у меня не стоит, поэтому подруга легко получает доступ к журналу вызовов.
– И кто такой Дэн?
– Парень, с которым я познакомилась в клубе, – нехотя отвечаю.
– С которым тебя познакомила эта ваша Вика?
Вичку моя подруга детства терпеть не может. Мы еще жили рядом, когда Свяжина перевелась в нашу школу, и виделись каждый день, поэтому Юлька была в курсе всего, что со мной происходило. А в школе со мной происходила почти одна Вика. В том смысле, что ее было так много – разговоров о ней, ее рассказов, ее советов, – что она невольно фигурировала во всех моих историях о школе. Да Юлька и без меня была о ней наслышана: школа-то одна, а Вика – личность известная.
Ироничная усмешка сама собой появляется на моих губах.
– Вообще-то Вика познакомила меня с Никитой, он тогда был ее парнем. А Дэн познакомился со мной сам, без помощи Вики. В обольщении неопытных дур вроде меня ему ничья помощь не нужна. Он сам запросто готовь помочь ближнему, – при воспоминании о ситуации с Михаилом в моем голосе сквозит горечь.
– И кому он помог? – спрашивает подозрительно, по моему тону безошибочно поняв, что эта фраза с подтекстом.
– Своему другу Мише, которому дал мой телефон, и тот пригласил меня на свидание, на котором откровенно подбивал клинья, советуя встречаться с ним, а не с Дэном.
– Всё чудесатее и чудесатее…
Хоть мы и общаемся с Юлькой регулярно, созваниваясь через день-два, о Дэне я ей не рассказывала ничего, кроме факта знакомства. И то без подробностей и не называя имен. Рассказывать-то особо было нечего – практически с первого же свидания в наших отношениях была какая-то непонятность и недосказанность, что и не позволило мне обсуждать их с подругой. Не по телефону.
– Давай штрихпунктирно, что там за Дэн и почему ты не отвечаешь на его звонки.
Я рассказываю вкратце нашу историю, Юлька ни разу меня не перебивает и слушает с непроницаемым лицом. Не забывая при этом поглощать шаурму, разумеется. Мой же шоколад безнадежно остыл, и я заказываю ему на замену некрепкий кофе.
– Отвечать сейчас на его звонок считаю предательством по отношению к Никите.
– Это еще почему? – вскидывается Шефер с полным непониманием во взгляде оливковых глаз.
– Ему это точно не понравится, у нас как-то был разговор на эту тему. Дэн тогда тоже объявился, хотел встретиться, но я в итоге отказалась.
– И поэтому до сих пор вздрагиваешь от его звонков? – саркастически фыркает Юлька. – Кира, если бы тебе было все равно, ты бы не таращилась
