— Вертихвостка? — смутилась я, закрывая лицо свободной ладонью. — Я действительно произвела подобное впечатление?
— Слушай дальше, — ехидно заулыбался сероглазый нахал. — Это только начало. Очень скоро я выяснил причину общей напряженности присутствующих женщин и грусти мужчин. Девушка почти ни с кем не танцевала.
— Не может быть, — не согласилась я. — Я всегда танцевала много и часто.
— Ты танцевала только с теми, кого одобрил отец, — огорошил меня супруг. — Это я узнал, конечно же, позже. Твой папенька подбирал тебе достойную партию, поэтому отказывал в танце с тобой безродным и малоимущим — так мне тогда казалось. Я и предположить не мог, что твой родитель уже помолвил тебя с Зейтуном, да и не о нем сейчас речь. Тогда, на том балу, я заметил неподалеку от себя знакомое лицо — лучшего ювелира в нашем графстве. Он внимательно следил за происходящим в зале, мерно опустошая свой бокал, пока не заметил меня. Мистер Линтон засвидетельствовал мне свое почтение, мы разговорились. В какой — то момент я признался ему, что в жизни еще не бывал на балу, скучнее этого, на что ювелир ответил, что пришел сюда только ради дочери. Примерно через полминуты закончился очередной танец, и он позвал тебя к нам.
— Должно быть, я смутилась, завидев тебя рядом с отцом, — предположила я.
— Отнюдь, — отверг мой вариант супруг. — Ты гордо прошествовала к родителю мимо пожирающих тебя глазами мужчин, склонилась перед нами обоими в реверансе, и лишь потом обратила свое внимание на меня.
— И что было дальше? Говори только правду!
— Ты в меня влюбилась.
Я еще в жизни не слышала ничего столь кощунственного.
— Это неправда, — потупила взор я. — Мы ведь даже не были знакомы.
— Вот твой отец нас и представил друг другу, — улыбнулся Димитрий. — А потом ты, видимо, решив, что я добиваюсь у твоего батюшки разрешения потанцевать с тобой, сама его об этом попросила.
— Я что сделала? — не сдержала я пораженного возгласа.
Муж хищно сузил глаза.
— Ты сама напросилась на танец со мной.
— Нет, — пролепетала я. — Господин граф, вы врете!
— Госпожа графиня, — супруг на мгновение коснулся губами моей руки, которую до сих пор держал в своей. — Клянусь, это чистая правда.
— Тогда ты должен был объяснить мне, что я ошиблась, — я ощутила, что заливаюсь краской.
— Зачем? — рассмеялся Димитрий. — Когда такая красавица напрашивается на танец, отказывать — последнее дело.
— Я не напрашивалась!
— Это не имеет значения, — муж поглаживал мою руку подушечкой большого пальца. — Все мужчины в зале поняли, что в момент потеряли тебя. Я никогда не видел, чтобы кто-то так смотрел на другого человека, как смотрела на меня ты. Это был и восторг, и поклонение, и даже не то что нежелание отводить от меня взгляда, а физическая неспособность это сделать.
— Тебе было двадцать, если я не ошибаюсь, — возразила я. — Ты должен был принять это как неуместное девичье кокетство, и оставить меня.
Димитрий наконец перестал придвигаться ближе и просто пересел ко мне на кровать.
— Тогда почему на следующий танцевальный вечер я летел, словно меня подгоняли? Почему я искал эту искристую девушку, красивую как ангел, смешную, танцующую, точно она рождена для этого? Зачем тогда я уходил с любого бала, если ее там не было?
Я пожала плечами.
— Действительно, зачем?
Муж чуть наклонился к моему лицу.
— Закрой глаза.
— Нет, — мгновенно отвечала я.
— Почему?
— Вдруг ты меня поцелуешь.
Супруг опешил.
— Разве я не имею права поцеловать собственную жену?
— А мы, — я попыталась перевести тему разговора, — раньше это делали?
Димитрий немного отстранился, а потом усмехнулся.
— Что именно ты имеешь ввиду? — переспросил он. — Поцелуи, или… что-то другое?
Жар хлынул к моим щекам, и я аккуратно отодвинулась подальше от Димитрия.
— Нахал! — наконец-то смущенно выдавила я. — Я имела ввиду поцелуи.
— А ты как думаешь?
— Уж поцелуи я не забыла бы!
— Но мы целовались. Много раз. Везде. Постоянно. А ты забыла.
— Но почему? — воскликнула я, не выдержав. — Почему я все забыла?
Взгляд мужа погрустнел.
— Потому что я, будучи влюбленным в тебя сверх всякой меры и не зная, куда мне от этой любви деться, собственноручно стер все твои воспоминания о нас, когда ты от меня уходила.
И я не стала перечить. Глядя на мужа, на ту затаенную печаль, с которой он рассказывает мне происходящее когда-то, у меня не хватило духу ответить колкостью. Похоже, он и вправду меня любит.
— Я был ослеплен тобой, ты кроме меня никого больше не видела. Пять лет разницы — помеха ли? Тебе исполнилось шестнадцать, ты стала еще красивее, еще желаннее. Совру, если скажу, что не желал тебя как женщину. В общем, все сломалось, когда я пришел просить твоей руки у мистера Линтона.
— Папа не мог отказать! — ужаснулась я. — Он спал и видел, что отдает меня замуж!
— Из нашего с ним разговора я понял, что твоему отцу прекрасно известно о том, что я ведьмарь. Этот факт стал решающим его аргументом.
— Но Зейтун тоже ведьмарь! — моему возмущению не было предела.
— С ним вообще отдельная история, — отвечал муж. — Еще до твоего рождения, до знакомства твоих родителей, мистер Линтон просил помощи у этого негодяя. Твой отец вожделел материального обогащения, и Зейтун вывел его из низов. Взамен ведьмарь требовал у твоего отца плату — его будущего ребёнка.
— А папа и согласился…
— Согласился, и я его не оправдываю, но с одной стороны мне понятен его поступок. Ты еще не родилась, он не был знаком с тобой, не знал тебя. Мистер Линтон вообще сомневался в том, что у него будут дети. Но вот встреча с твоей мамой, их любовь, вот рождаешься ты и растешь красивейшей женщиной графства. Ты не представляешь, как отец любил тебя. В какой-то момент он понял, что не сможет отдать тебя Зейтуну. А когда с прошением твоей руки пришел я, он понял, что не сможет отдать тебя вообще никому. Нет мужчины, достойного его драгоценной дочери.
— Но ведь он… подожди, я ничего не понимаю. Платья, украшения, балы… он говорил, что это все для того, чтобы я поскорее нашла себе жениха!
Лицо мужа окаменело.
— Он все это делал и говорил, чтобы ты ничего не заподозрила до поры до времени. Какую дьявольскую интригу организовал твой отец, не находишь? Когда он отказался выдать тебя за меня, с просьбой к нему отправилась ты самолично, и потерпела крах. Мистер Линтон камнем стоял на своем. Ты устраивала истерики, проклинала всех на свете, говорила, что ненавидишь его, но эффекта не было. Чтобы тебя образумить, родители пригласили бабушку Ребекку.
— Кажется я знаю, что было дальше, — я закрыла лицо руками. — Вот почему она так обозлилась на меня! Она и в детстве была строга, но эта строгость происходила из заботы… а я, должно быть, наговорила ей такого…
— Ты обозвала ее старой склочницей, лезущей не в свое дело. Даже говорить с ней не стала — и так было понятно, зачем она приехала, а ты слова против меня слышать не хотела. Ты умница, — муж потрепал меня по макушке, и я грустно улыбнулась. — Вытолкала бабку из комнаты. Моя девочка! — гордо произнес он.
Я зарделась. Димитрий продолжал.
— Я даже не думал сдаваться. Ты была нужна мне, как воздух, как вода. И я был уверен, что мы победим, пока меня не вызвал на аудиенцию собственный отец.
— О нет, — не сдержалась я. — Такое чувство, что я слушаю пересказ сентиментального романа, а не кусок своей жизни.
Супруг невесело хмыкнул.
— Как ты уже догадалась, отец потребовал прекратить это. Сказал, что я позорю род Грейсонов, увиваясь за безродной девчонкой. Мы ругались долго и насыщенно, но он все равно поставил условие: либо мы расстаемся, либо он лишает меня титула и наследства. Я тогда ответил что-то вроде: "Забирай все это с собой на тот свет", и направился к тебе.
— Жестоко, — признала я. — Особенно если учесть, что он и вправду… Прости. Я слушаю.
