причину моего беспокойства. — Пила, что ли? — оборачивается.
— М-м-угу, — поджимаю губы.
— Дрова пилить, — он смотрит на меня как на умалишённую. — А ты что подумала, сестрёнка? — улыбается.
Жуть всякую. Что завезёт в лес и этой вот бандурой вжик-вжик меня, а не дрова. Тут, случаем, маска хоккейная не завалялась нигде?
— Не обращай внимания, — выдыхаю с дрожью и обнимаю себя за плечи. — У меня, наверное, паранойя.
Не наверное — точно. Но моей власти над параноидальными мыслями нет. Оно само! Я чувствую опасность, но понять её не могу. Ужасные ощущения.
Едем по городу. Виды вызывают лёгкое дежавю, не больше того. Я пытаюсь напрячь извилины, но голова снова начинает болеть. Нет уж, хватит. Разбитый затылок, амнезия, заплетающиеся ноги — этого больше чем достаточно. Со временем память вернётся, никуда не денется. Надеюсь.
Выезжаем из города, двигаемся по трассе. По обочинам лес, на горизонте лента шоссе. Машин практически нет. Только изредка нам на встречу попадаются фуры. А потом вообще начинается гравийка. Становится всё тревожнее.
Финиш паники случается, когда Карим сворачивает на разбитую лесную дорогу. Да, он взял и свернул в густой тёмный лес! Дом за городом в каком-нибудь посёлке — это я ещё поверю, но, чёрт подери, не в тайге же мы живём!
— Куда мы едем? — выкручивая себе пальцы, кошусь на брата.
— Едем домой, — он повторяет уже известную мне мантру.
— Но мы… в лесу, — шепчу из-за сдавленного от ужаса горла.
— Так и есть, — соглашается невозмутимо и останавливает машину.
Карим глушит мотор, а у меня сердце уходит в пятки и умирает там.
Что?.. Зачем? Почему мы остановились?!
Брат выходит из авто, открывает заднюю дверь и берёт бензопилу. Всё, кажется, приехали. Конечная…
— Дрова приметил, — брат кивает на поваленный ствол дерева, который лежит неподалёку, — надо распилить.
Господи, какая же дура! Я уже готова была дёрнуть рычаг на двери и бежать… Ползти, если точнее. Бегать я не в состоянии. Каждому ежу в этом лесу понятно, что далеко я бы не уползла.
* * *
Дров у меня хватает, но я остановился распилить поваленное дерево. Пока я работаю, пусть девочка пораскинет мозгами и догадается, что теперь её дом в лесу.
Не хочу объяснять. Все мои объяснения сведутся ко лжи. Язык не поворачивается врать бедняжке. Лучше пустить всё на самотёк. Сестрёнка сама придумает несуществующую жизнь, а я поддакну в нужный момент.
Загружаю деревянные чурки в багажник и плюхаюсь за руль.
— Всё, можем ехать, — завожу мотор.
— Значит, мы живём в глухом лесу? — сестра кусает губы.
— Да, — мысленно выдыхаю с облегчением.
— Почему? — поворачивает ко мне голову.
— Так сложилось, — всё, что могу ответить.
— У тебя нет семьи? — хлопает ресничками.
— Ты моя семья, — выдавливаю из себя враньё.
— Я имела в виду жену и детей.
— Жены и детей у меня нет. Ты тоже не замужем. И ни с кем не встречаешься, — следующая порция лжи тоже идёт с трудом.
— Ну-у, неудивительно… — девочка кривится. — В таком месте можно разве что за волка замуж выйти.
Это точно. Волки тут водятся. Один даже с человеческим паспортом. Хоть сейчас под венец.
— Я не спешу связывать себя узами брака, — решаю технично съехать с темы. — Сначала надо денег заработать, жизнь наладить.
— Угу, и чем мы в лесу зарабатываем? — тоном махрового скептика спрашивает сестрёнка.
— Охотой, — говорю правду.
Несколько мгновений молчания на раздумья, и моя новая родственница вздыхает:
— Брат и сестра живут в тайге, зарабатывают охотой. Это бред какой-то, — разводит руками. — Если нет жилья, можно устроиться на работу в городе и снять квартиру. Я не понимаю.
Да, согласен — звучит как отборный бред. Надо исправлять ситуацию.
Глушу мотор, сжимаю баранку до скрипа и смотрю сквозь лобовое стекло. Снова придётся импровизировать, перемешивая правду с ложью.
— Меня не возьму на нормальную работу, — приоткрываю занавесу тайны.
— Это почему? — девочка в недоумении. — Надо просто приложить усилия и…
— У меня семь лет отсидки, — перебиваю её жёсткой правдой.
— Оу-у… — глазёнки становятся круглыми. — За что?
— За убийство.
— Ты серьёзно? — сестра бледнеет.
— Слетел с катушек, защищая близкого человека.
Девочка переваривает информацию, кусая губы.
— Можно узнать, кого ты защищал? — наконец, решается спросить.
— Можно. Но не сейчас, — отвечаю сухо.
От давно пережитых эмоций меня начинает крыть. Не хватало только, чтобы от воспоминаний крыша поехала.
— Тогда расскажи, что с нашими родителями. Где они? — сестрёнка не унимается.
И тут мне придётся врать конкретно. Я даже о своей матери рассказать не могу. Моя немощная матушка находится в пансионате с круглосуточным уходом, а больную сестру, я везу жить в глухомань, куда даже скорою не вызвать. Максимально странная история.
— Мой отец и твоя мать давно почили, — говорю, а посмотреть на девчонку не могу. От стыда сгораю.
— А твоя мать и мой отец? — мнёт пальцами переносицу.
— Голова разболелась? — ловлю момент, чтобы закрыть неудобную тему.
— Есть немного, — отвечает тихо.
— В таком случае завязываем. Достаточно информации на сегодня.
— Ты прав, — сестра массирует виски.
Вот и хорошо, а то я уже вспотел от морального напряга.
Завожу машину и давлю на газ. Домой едем. В лесной избушке всегда дел по горло. Вот и займусь, чтобы на разговоры не было времени.
Минут десять нехилой тряски по кочкам — мы на месте. Полумрак соснового леса, чириканье птиц и мой скромный дом с не менее скромными придворовыми постройками. Для меня пейзаж привычный, а девочка разглядывает всё это с интересом. Но из машины выходить не спешит.
— Что-то вспоминается? — спрашиваю, прекрасно понимая — нет.
— Ничего, — вздыхает. — Здесь мило.
Милее не придумаешь, ага. В анамнезе у этой малышки сытая жизнь в шикарном доме. Да, муж у неё судак конкретный, но это не отменяет сытой жизни в прошлом. Хорошо, что она этого не помнит, потому что теперь всё будет на много уровней ниже.
Помогаю сестрёнке выбраться из тачки и, придерживая за талию, веду к дому.
Запах у неё… сладкий. Я даже на пару мгновений ловлю лёгкое головокружение. Ни хрена себе! Никогда со мной такого не случалось. Тем более из-за аромата женщины. Не знаю, с чем его можно сравнить… Пахнет жена Тимура так, что у меня едва слюни не текут. Я это ещё в больнице приметил, но тогда не до обнюхиваний было. А сейчас накрыло меня. Надо с этим что-то делать.
Помогаю девчонке сесть на чурку для рубки дров:
— Погоди секунду, — иду к бочке с дождевой водой.
Умываюсь, растирая горящую непонятно от чего рожу ладонями. Запах девочки… в ноздрях стоит, не уходит. Хоть сморкайся, честное слово! И
